Зоя мыла полы в одноместной палате. Она у них считалась, как для особо важных пациентов.
-Чего теперь кричишь? Богу виднее значит. Ты молодая, здоровая. Ещё родишь ... - приговаривала она, жалея всхлипывающую молодую девицу. Её привезли ночью по неотложке. Рожать начала прямо в поезде. Начальнику пришлось экстренно останавливаться на ближайшей станции и высаживать стонущую женщину прямо в руки подъехавших медиков, которые уже заранее были предупреждены.
-Я не рожу больше! Что вы мне тут чушь плетёте! У меня матку отняли, ребёнка не смогли спасти. Что за дыра? Зачем я вообще здесь оказалась? - девушка вскочила с кровати и тут же ойкнула, схватившись за живот.
-Осторожнее, шов разойдётся - Зоя бросила швабру и подбежала к истеричке - жива сама осталась и слава Богу. Молодая, красивая. Замужем, вон кольцо на пальце сверкает. А ребёнок ... ну значит судьба такая. Не родишь, так из детского дома возьми. По тебе видно, что из благополучных ты, деньги имеются. Я тут всякое повидала и от бомжихи могу тебя отличить.
-У меня муж военный. Я из гарнизона выехала без его разрешения, хотела к родителям съездить. А в поезде попутчик попался дотошный, водку всю дорогу пил. Я разнервничалась, проводнице пожаловалась. А он взял и толкнул меня ...
Зоя помогла девушке лечь обратно и укрыла одеялом.
-Ох... знать бы где соломку подстелить. Кто ж с таким пузом в дорогу дальнюю едет? Как мужу теперь сообщишь? Зовут-то тебя хоть как?
-Клавдия, Клава ... у меня родители из простых рабочих. Всю жизнь на заводе трудятся, нас в семье четверо и у всех имена старинные: Глафира, Богдан и Раиса. Я самая младшая, всегда мечтала вырваться в большой город и отучиться на актрису. Мать с отцом как только не уговаривали меня, мол иди вон на педагога или в медицинский, всё нужные профессии. А я у сестры Фиры выпросила денег на дорогу и рванула в Ленинград. Ну и встретила там своего мужа, он учился в военном вузе. Леонид Николашин, мой Лёнечка. Мы с ним сразу же расписались, только жили раздельно. Он у себя, я у себя, в общежитии. Мне тогда удалось поступить в институт театра и кино. Родители, как узнали, сами в Ленинград примчались. Настояли на знакомстве с родителями Лёни, которые пока ни сном ни духом, что сын их женился. Лёнечка всё ждал подходящего момента, боясь гнева своей маменьки. Свекровь Людмила Прокофьевна не взлюбила меня сразу. Так и сказала прямо в лицо - лимита. А свёкр, Вениамин Леонидович наоборот, оказался радушным и гостеприимным хозяином.
Решили, что раз мы поженились, то и жить будем у них. Квартира у Николашиных добротная, четыре комнаты. Везде сервиз да хрусталь. Людмила Прокофьевна, как жена партработника нигде не работала и занималась коллекционированием предметов старины. Она буквально запрещала мне дотрагиваться до чего-либо и я сбегала от них на учёбу в институт, вечно голодная и не выспавшаяся. Лёнечка меня защищал по возможности и жалел, но он буквально жил в своём вузе. Он болел военной карьерой и целенаправленно шёл по этому пути. А я мечтала работать в театре, училась я хорошо. Меня всегда хвалили. Но родители Лёнечки ждали внуков. Так прошло пять лет. Лёня отучился, я тоже. А беременность всё не наступала, пока мужа не распределили в далёкий таёжный гарнизон. Там дали служебную квартиру, должность и несмотря на уговоры его родителей, мы отправились в нелёгкий путь. Жизнь вдвоём, вечерние прогулки по таёжному городку, кино по выходным принесли свои плоды. Ближе к осени я сообщила Лёнечке радостную новость, что беременна. Он был вне себя от счастья и буквально пылинки с меня сдувал. Родители мои приехали, получив телеграмму. Гостинцев навезли нам и радовались тому, что родители Лёни не смогли приехать, его отца не отпустили. Беременность хорошо проходила, я радовалась и ждала своего малыша. Лёнечка дочку хотел, а я - сына. Любовь у меня к мальчикам больше, чем к девочкам. И вот ... родила ... сына .... - Клавдия снова заплакала, уткнувшись лицом в подушку. Зоя хотела её чем-то утешить, сказать что-то ободряющее, но заслышав шаги в коридоре схватилась за швабру и ведро.
-Если так мужа не хочешь расстраивать и семью сохранить желаешь, то у нас этой ночью роженица померла. А ребёночек девочка здоровенькой родилась, крикливой. Отец то её тоже в поле умер, несчастный случай. Младенец как сирота теперь не нужен никому, в дом малютки оформят, а потом в детский дом. Ты подумай, девочка славная ... - Зоя не успела договорить, как дверь в палату распахнулась и вошла заведующая родильным отделением, Инесса Викентьевна. Она смерила презрительным взглядом санитарку.
-Вы что тут забыли, Зоя Ивановна?
-Ухожу, ухожу. Полы немного притёрла и всё - Зоя выскользнула в коридор и поспешила по своим делам, дальше.
Инесса Викентьевна прикрыла дверь. Она уже знала, что роженица не кое кто. Поэтому натянула на своё вечно злое лицо, лицемерную улыбку и присела на край кровати.
-Клавдия Георгиевна, голубушка ... примите мои соболезнования. Я к сожалению не дежурила в эту смену и не могла предположить, что такое произойдёт в нашем роддоме. У нас райцентр тихий, рожениц мало... Я изучила внимательно все записи, как роды проходили и не могу придраться к действиям врача. Удар, который вы получили в поезде спровоцировал осложнения, открылось обильное кровотечение.
Клава хотела заткнуть уши, чтобы не слышать противный голос заведующей. Что она Лёнечке скажет? И зачем она только помчалась к родителям! Средняя сестра Раиса прислала телеграмму, что маму экстренно прооперировали, а Лёнечка выехал на смотр учений. Вот Клава и сорвалась до железнодорожной станции.
-Через пару дней мы вас выпишем, если хотите сообщить мужу, на сестринском посту стоит стационарный телефон. Можете позвонить - Инесса Викентьевна встала. Но Клава схватила вдруг её за руку.
-Подождите! У вас же до меня умерла роженица? Она девочку родила?
Заведующая вся как-то приосанилась, лицо её покраснело от гнева. Кто разболтал?
-Там тоже были осложнения, да и возраст старородящей. Саму роженицу было уже не спасти. Вот уж судьба ... - утро Инессы Викентьевны началось с этих двух трагических новостей. Смерть Марины Беликовой и младенца Клавдии Николашиной - у неё кстати трое детей остались ещё.
Клавдию интересовала только новорожденная девочка. Возможно, это её шанс? А кто узнает? До Лёнечки никогда не дойдёт её обман, он про этот райцентр ни сном, ни духом. В части ему сообщат, что супруга уехала к родителям. Там он и будет её искать, но не сразу.
-Я хочу записать девочку на себя - твёрдо произнесла Клава и с вызовом посмотрела в глаза заведующей.
***
Марину похоронили в один день с мужем Дмитрием. Под высокой раскидистой елью, сельсовет выделил для супругов отдельный участок. На похороны собралась вся деревня, случай-то вопиющий!
Оксанка, Петя и Миша прижимались к тёте Фене. Дети замкнулись в себе и ни с кем не хотели разговаривать. Ещё два дня назад у них была счастливая и полная семья, а теперь что?
-В детский дом заберут - шепнула Валя Желтова своей напарнице, Лидке. Они вместе работали доярками в колхозе.
-Туда, а куда же ещё. Родных-то боле никого нет у Беликовых. Митя да Маринка, одни были на всём белом свете. Младенец-то Маринкин, говорят живой родился? - в свою очередь шептала Лида. Валя замахала на неё руками.
-Ты что! Мёртвый он, мёртвый! Маринку когда забирали из морга, нам так и сообщили. Эх ... зачем четвёртого было заводить? Кому теперь эти сироты оставшиеся нужны? Вот распределят по разным детдомам и затеряется их след.
-Так не родила бы Маринка четвёртого, Митька-то всё равно не застрахован. Осталась бы одна с детьми.
-Так и что ж теперь? Зато хоть мать у них была бы. А так оба померли и успокоились, а как то теперь судьба у их кровинушек сложится?
Феня краем уха слышала разговор Вали и Лиды. Душа её ныла от жалости к сиротам. Но что она может? Была бы возможность, себе их забрала бы. Да у самой ни мужа нет, ни условий нормальных. Живёт в полуразвалившейся избе.
-Тёть Фень, а мама с папой совсем не вернутся? - спросила вдруг Оксанка, вскинув на женщину свои пронзительно голубые глаза. Её маленькое сердечко отказывалось воспринимать происходящее и в душе затаилась злая обида на весь мир.
-Деточка, они на небе теперь живут - растерялась Феня, не умевшая утешать маленьких детей. Хотя для пяти лет у Оксанки был слишком взрослый взгляд.
Миша и Петя, насупившись смотрели, как односельчане бросают горсть земли на крышку гроба и уходят.
-Вырасту, вернусь в наш дом и отомщу председателю - процедил Петя.
-Так при чём тут Макар Степанович? - зашептал Миша. Он был напуган и растерян. Что их дальше ждёт?
-А при том, что если б он папку не послал в поле, то ничего этого не было бы - ненависть выжигала сердце мальчика, когда он смотрел на склонившего виновато голову председателя колхоза, который только что произнёс прощальную речь.
"Живи пока, гнида. А я через пару лет, поквитаюсь с тобой" - мысленно задумал нехорошее Петя. Он знал - впереди детский дом и суровая школа жизни.