Читаю Водолазкина и ловлю себя на мысли, что совсем не важно, о чем он пишет. Важен сам стиль повествования, простой и изысканный одновременно, мелодичный, журчащий и переливающийся. Музыка или пение, когда не вслушиваешься в слова, плеск набегающих на песок и откатывающихся в море волн, шум дождя за окном – такие же тексты у автора.
Вот описание дневника героя романа, Исидора Чагина.
Характерный для покойного старомодно-канцелярский стиль: как представляется, коль скоро, следует признать. Слабость к церковно-славянскому: притча во языцех, паче чаяния.
Вроде ничего не сказано, а характеристика герою дана: замкнутый, книжный человек. Имя странное, произносится с ударением на вторую и: ИсИдор. Никаких ассоциаций с Сидором Лютым и сидоровой козой. Своеобразный человек, главная особенность – феноменальная память, помнит все. Дар это или проклятие? Характерная особенность человеческой памяти – плохое помнится лучше хорошего. Обидные слова, глупые ситуации, постыдные поступки – вспоминаются гораздо чаще, чем радости.
Нет памяти у счастья.
Просто нету.
Я проверял недавно
и давно.
Любая боль оставит сразу мету,
а счастье — нет.
Беспамятно оно.
Вот и Исидор не может забыть и простить себе предательства. И его не прощают: ни преданный, ни невеста. Ситуация усугубляется тем, что сам Чагин становится нетерпимым к обману, в итоге еще одна невеста остается без места.
В романе несколько рассказчиков об Исидоре Чагине. Коллега-архивист изучает его дневник, узнает подробности жизни от чагинской соседки. Самая реалистичная часть книги, все события расчислены по календарю и подтверждаются архивными материалами.
Библиотекарь Николай Иванович (шикарный эвфемизм) повествует о тайной работе Исидора. Будни агента в его изложении очень похожи на гоголевские «Записки сумасшедшего». Фантасмагоричность происходящего хорошо подтверждает одно из высказываний Чагина.
…события жизни человека не являются чем-то от него неотделимым… есть ведь случайные поступки? События, которые душе не соответствуют. И тогда душа просит иных событий. И начинает вспоминать то, чего с ней никогда не было.
Самый увлекательный и веселый период – выступления Чагина на сцене с мнемотехническими номерами. Тут уж личность доброжелательного рассказчика сыграла свою роль. Молодец Эдвард Григ, он же Эдуард Борисович Григоренко! Единственный, кто отнесся к Исидору по-человечьи. И сторицей воздалось за добро: стал Григоренко народным артистом.
Влиятельное действующее лицо романа - Генрих Шлиман. Большой был выдумщик и фантазер, сочинял рассказы о встречах с великими, которых никогда не встречал, тушил пожары в городе, где не бывал, представлял себя директором несуществующих банков. Но ведь Трою раскопал, тут уж не поспоришь. Вероятно, именно такая фантазия была нужна, чтобы верить в существование легендарного города.
Особенность хороших книг в том, что хочется читать еще. Давненько лежит у меня автобиография Шлимана, надо освоить. А может, замахнуться на «Илиаду» Гомера?