Вы читаете отрывок из романа «Предпоследний Декамерон». Это роман-антиутопия, о том, как в недалеком будущем на планете свирепствует очередная опасная эпидемия. В лесу неподалеку от небогатого подмосковного садоводства обнаружен бункер-убежищ времен СССР. Там и прячутся на неопределенное время десять человек из садоводства. Кто-то из них вспоминает про эпидемию чумы семьсот лет назад, когда Боккаччо написал свой «Декамерон». Но прошло много веков, и рассказы теперь совсем другие — и вот уже перед нами своеобразная энциклопедия русской жизни начала двадцать первого века…
Второй день ДЕКАМЕРОНА, в который рассказываются истории о Поступках с большой буквы…
История седьмая, рассказанная стариком Соломонычем, о том, чем и как нужно лечить физические и моральные страдания.
Стоял необычайно жаркий июль, и наши раны плохо заживали. У нас в палате, к счастью, безнадежно покалеченных не оказалось – все мы были из серии «Больно, но поправимо». Но стоило выйти в коридор… Там, например, взад-вперед ходила молодая женщина, которая уже после окончания рабочей смены на кондитерской фабрике домывала машину, предназначенную для измельчения орехов. По чьей-то халатности машина вдруг включилась, и женщина за долю секунды лишилась половины кисти правой руки. Кстати, тот факт, что смена уже кончилась на тот момент, лишал ее травму определения «производственная», а известный кондитерский бренд таким образом избавлялся от необходимости оплатить лечение пострадавшей и выплачивать ей крупную сумму компенсации... Там читал газету счастливый отец, выдававший замуж дочь и по случаю знойного лета устроивший ей свадьбу в загородном доме на свежем воздухе. Гостей оказалось больше, чем предполагалось, и, чтобы рассадить их за длинный стол, предприимчивый хозяин решил наскоро соорудить две длинные скамьи. Для этого он стал распиливать циркулярной пилой доску… Ну, и все – пальцы привезли вместе с ним в полиэтиленовом пакетике. Пришили – и теперь он все гадал, приживутся ли…
А уж в огромном больничном саду… Он, между прочим, граничил с продуктовым рынком, и оттуда через широкий пролом в заборе бесперебойно поступало с «ходячими», как минимум, пиво… Так вот, там можно было пообщаться, например, с молодым человеком, которому отрубленные пальцы обеих рук приживить не смогли. Вместо них, чтоб хоть что-то у парня на руках было, пришили пальцы его же ног. Всю эту конструкцию, уже лишенную бинтов, но закрепленную на палочках от мороженого, игравших роль шин, можно было беспрепятственно наблюдать, когда он пил пиво, сжимая банку запястьями… Там прогуливалась иногда бабушка лежавшей в реанимации восемнадцатилетней внучки, которая ехала в такси – а такси взяло и упало вниз с виадука…
Так вот, все эти люди постоянно смеялись. Хохотали. Над бородатыми анекдотами. Над незатейливыми байками из жизни. И даже над собственными несчастьями. До слез хохотали. И после отбоя не смолкал смех в отделении – но умные дежурные сестры не шугали больных по палатам. Они даже делали вид, что не замечают, как, пополам складываясь от смеха, люди потихоньку курили в закутках у настежь распахнутых окон. А снизу, с мелкого озера за оградой, куда по ночам многие бегали купаться, доносился заливчатый девичий смех… Это, выставив искалеченную забинтованную руку, плыла на спине та самая девушка с кондитерской фабрики. Ее мама, сидевшая с маленьким внуком, пока дочь в больнице, еще думала, что та просто сильно порезала палец, и ей наложили швы…
Днем и ночью из всех палат летел смех – то густой мужской, то звонкий женский… Я ходил по коридору, нянчил, как все, свою загипсованную руку и думал: какие сильные и хорошие люди живут в нашем городе. И в стране. Пока мы можем так смеяться в институте травматологии, что нам какая-то чума?
- Слушай, Соломоныч, да ты патриот, никак? – изумленно протянул Макс. – А я-то думал, кончится здесь вся эта байда – и ломанешь к своим в Израиль – только тебя и видели.
- Я советский человек, – тихо сказал старик. – В Москве родился, в Москве и умру. Отец мой отсюда воевать ушел, корреспондентом. Куда я поеду, там все чужое… Вот у Олечки – прабабушка войну застала – и то грудным ребенком, а у меня – родной отец сам воевал. Представляете, какой я старый?
- Правильно, Марк Соломонович, только все равно ведь история ваша была о грустном – как люди болели, мучились, выживали… – сказала Оля Большая. – И правда, – когда тебе ампутировали пол-ладони, сбежать из больницы ночью купаться в озере, да еще хохотать там – это Поступок… И когда тебе пальцы ног на руки пришили – анекдоты травить… Это Поступки, конечно. Причем, не только для себя. Но и для тех, кто еще не пришел в себя, кто слаб, нуждается в поддержке… Но я сейчас расскажу о другом поступке. И рассказ будет смешной… почти. О том, как один мужчина – не ревнуй, Стас, я осталась тебе верна – решился меня завоевать лихим наскоком.
Продолжение следует
В Санкт-Петербурге эту и другие книги автора можно купить в Доме Книги, в Новосибирске - в сети магазинов "Умник", заказать бумажные версии книг можно также в магазинах "Лабиринт", "Читай-город", "Озон" - для этого достаточно ввести в поле поиска имя автора - Наталья Веселова; а те читатели, которые предпочитают электронные версии, могут найти их здесь:
https://www.litres.ru/author/natalya-aleksandrovna-veselova/
https://ridero.ru/author/veselova_nataliya_netw0/
https://www.labirint.ru/books/915024/