С замиранием сердца Нюрочка развернула бумажную обертку. Бережно, как будто стеклянные были вещи, она взяла краски в руки. «До чего удивительные краски» - восхищенно подумала она, - «Самые замечательные краски в мире». Заботливо пересчитала все цвета. Осторожно прикасаясь указательным пальчиком с каждой краске, Нюра шепотом называла цвет. Глянцевая поверхность новеньких еще не начатых акварелек блестела и переливалась. Как завороженная, девочка рассматривала свой подарок и никак не могла наглядеться.
Каждый день в садике, куда её отводила мама, она неизменно устраивалась за столиком и рисовала. На эту особенность девочки сразу обратила внимание воспитатель. Когда мама приходила вечером, то ребенок всегда сидел за рисованием.
– Опять целый день просидела? – расспрашивала мама. Ответом служил едва заметный кивок головы воспитателя.
Дома Нюра тоже рисовала, чем придется. Она в свои пять лет научилась затачивать карандаши, когда не находилось чистого листочка, девочка начинала выводить каракули на любых клочках бумаги, будь то газета или рекламный буклетик. Однажды она без спроса разрисовала важную квитанцию, за что ей здорово влетело от матери.
Одно огорчало Нюрочку, не было у нее настоящих красок. В садике, конечно, были занятия рисованием, но ей хотелось СВОИ краски.
Мать Нюрочки работала продавцом в торговом зале. Ей некогда было водить Нюру по кружкам.
– Глупости все это, – любила повторять Алевтина Васильевна. – Что толку в рисовании? На хлеб не намажешь.
Жили они тесно. Нюре была выделен за занавеской небольшой уголок. Кроватка, тумбочка и тряпичный коврик составляли всю обстановку. Девочка усаживалась на колени на половичок и с удовольствием раскладывала свои нехитрые пожитки: листочек для рисования и стаканчик с карандашами. Стирательной резинкой Нюра не пользовалась. Когда она выводила свои каракули, фантазия уносила её в удивительный мир художницы. Это были самые счастливые часы в её жизни. Она совсем забывала о времени, пока мать не кричала ей из-за занавески:
– Нюра, спать пора.
Девочка послушно гасила свет, укладывалась в свою кровать и водила в темноте по воздуху указательным пальцем, словно продолжая рисовать свои картины.
– Вы бы показали её работы кому-то, - советовала воспитатель.
Но мама была непреклонна:
– За занятия платить надо, а у меня и так денег ни на что не хватает.
Летом у Нюры начиналась самая интересная пора. Она любила собирать камушки, листочки. Все свое богатство девочка тащила домой, забиралась к себе в уголок и внимательно рассматривала. Понравившиеся цветы она пыталась нарисовать. Рисовала и котов, и собак, и птичек. Все, кто ей попадался, были в её рисунках.
Рисовала она и свой дом. Комнатку за занавеской, маму за столом, дядей вечерами засиживающихся в гостях у мамы. Как они песни пели, бутылки на столе и стаканы с красным напитком. Кусочки колбасы, разрезанное яблоко.
Маме такие картины не нравились. Она строго говорила:
– Не смей это никому показывать, а лучше не рисуй.
Однажды летом девочка гуляла за домом и обратила внимание на интересную компанию. Все стояли с большими плоскими деревянными сундучками. Старший дядя что-то объяснял детям, а потом все разошлись по разным сторонам и уселись прямо на траве.
Девочка подошла поближе и наблюдала исподтишка. Дядя тоже уселся. Он достал складной стульчик и раскрыл свой деревянный сундучок. Нюра вытянула шею, чтобы рассмотреть, что за сокровища спрятал дядя в своем сундучке.
Как завороженная, Нюра смотрела за работой художника. Он что-то измерял своим карандашом, прищурив то один, то другой глаз. Затем уверенными короткими движениями острым, как игла, карандашом переносил все это на огромный лист бумаги. Таких больших листов для рисования Нюра и не видела никогда. Целый день она простояла в сторонке, пока художник не стал собираться.
На следующий день Нюра пришла с утра со своими карандашами и альбомом. Уселась, как это делали дети, прямо на траву и стала так же подражать дяде - вытягивать руку с карандашиком и щуриться. Она так увлеклась своим новым занятием, что совсем не заметила, как со спины к ней кто-то пошел и внимательно наблюдал за её действиями.
– Хорошо у тебя получается,– похвалил её дядя.
Нюра так перепугалась, что её застали врасплох, что не могла вымолвить ни слова.
– А у тебя есть уже готовые рисунки? – Продолжал разговор художник.
Девочка кивнула в ответ и протянула свой альбом. Внимательно перелистывая нюрины работы, дядя слушал её пояснения к рисункам.
– Это кот, он сидел вон на том выступе и грелся на солнышке. Он ничей кот, просто так сидел.
Нюра радостная, что дядя так интересуется её художествами, говорила взахлеб, без остановки. Ей хотелось говорить про кота, и почему дядя так щурился на карандаш. И будет ли он рисовать сегодня красками или только карандашом.
Наконец, художник остановил её и сказал:
- Вот что, красавица, раз ты так любишь рисовать, приходи ко мне учиться. Я дам тебе телефон, пусть мама позвонит.
Глаза девочки сразу потухли, она вся сжалась в комочек.
- Нет, не надо. Мама не позвонит. Что толку в рисовании? На хлеб не намажешь.