Ничего необычного в том, что периодически в нашем селе появляются "коробейники" нет.
В апреле, мае можно услышать:"Кокошки, кокошки!" - это цыгане продают отбракованных на птицеферме кур. Иногда другие, но тоже цыгане, покупают у населения металлический лом. В августе арбузы и дыни развозят по домам или скупают прошлогодние грецкие орехи. Для чего орехи нужны, мне до сих пор не понятно, хотя и живем в болгарском селе десятый год.
Наш дом крайний вверх по улице, пешком к нам не ходят. Вот и сегодня, когда раздался незнакомый мне автомобильный сигнал, вышла к воротам. Вроде не ждем никого.
Из машины появляется молодой человек турецкой наружности. Удивилась не очень, дом мы купили у турчанки десять лет назад. Может, из родни кто её ищет...
"Что надо?" - спрашиваю. И вдруг на ЧИСТОМ русском языке вопросом на вопрос: "Хозяйка, ты понимаешь русский?"
"Конечно - отвечаю. - Я же русская. Что хочешь?"
Молодой человек обрадованно: - А ты откуда? - Отсюда, - отвечаю. - В России где живешь? - На Урале. - Надо же, мы только что встретили ещё одного русского, он тоже с Урала! - Это был мой муж.
Меня начинал давить смех. Парень был несказанно удивлен. Он не понимал, как в одном глухом (для него) болгарском селе могут быть двое русских и оба с Урала. На какое-то время он забыл, за чем приехал.
К тому времени я подошла к его машине: "Надо-то что?"
Он открыл багажник. Пауза. В глубине его черных глаз ещё поблескивали осколки надежды: "Купи у меня хоть что-нибудь! Меня с этим через границу не пустят."
В багажнике его машины стояла большая коробка с набором посуды. "О, Цептер" - усмехнулась я, вспоминая девяностые и тот "лохотрон" с завышенными ценами и всевозможными подделками, когда любая кастрюля из нержавейки именовалась "Zepter".
Я знаю заветное слово. Молодой коробейник прямо подпрыгнул от радости, моментально извлек из коробки сотейник и всучил его мне.
- Нет, нет, нет... Извини, но мне это совсем не нужно. Да. Я знаю эту марку. Покупала ещё в начале девяностых, ты тогда, наверное, был совсем маленький.
Парнишка смотрел на меня с той надеждой, как современный цыпленок смотрел бы на динозавра, ожидая что тот его не обидит.
- Я родился в девяносто третьем. Ну, купите хотя бы ножи. У меня совсем нет денег. Всего 50 лев.
- У меня тоже. Ты, наверное, знаешь, что россиянам закрыли доступ к банковским картам? Вся моя пенсия там, в России.
- Да, в курсе. А какая у тебя пенсия?
Мне скрывать нечего. Парнишка говорил искренне, чувствовалось, что рад встрече с русскими. И я назвала сумму. Двадцать пять тысяч рублей.
- Это же целых 400 евро. Уезжайте в Россию. Там так хорошо.
В его голосе чувствовалась тоска. "А что делаешь тут ты?" - я пыталась понять, как он очутился в нашем селе.
- Хочу продать товар и вернуться домой. Может, возьмешь ножи за 30 лева?
- Нет - твердо сказала я.
Было ли мне жалко парня? наверное, да. Что его, азербайджанца, привело в нашу глухомань!? Ему двадцать. В это время мой муж делал ремонт в доме у соседа-болгарина, ему скоро шестьдесят восемь.
Сижу, рассказываю про сегодняшнюю встречу и представляю, как болгарская бабушка из нашего села ставит боб варить на чугунную дровяную печку в кастрюле "Цептер".
