- Да не надо об этом… Кристиан считает, что именно это мешает Йенсу. И ещё важная информация… Никогда не произносите имя Майка в Рио… Кристиан и Симон в безопасности, потому что они актёры, им во время соревнований ничего не грозит. Йенсу ничего не грозит, потому что ему уже пришлось отбыть настоящее наказание. Я-то простой болельщик, мне можно называть имена друзей, а к вам могут быть применены своеобразные санкции…
- Так мы же были на Г...ё! – воскликнул Лев. – Я, Кристиан, Майк и Симон! Разве это не наказание? Где у нас случилось?
- Г...ё – это не наказание, - вздохнул Маркус. – И Йенс об этом прекрасно знает, ему об этом говорила Розане да Силва. Он и предупредил… Так что всем, кто там был, можно быть только актёрами. Статус болельщика не спасёт от наказания. А я вместо Майка… Правила соревнований разрешают делать это, разве не так? Вчера консилиум решал, что делать с Майком. Сошлись на том, что он в ближайшее время не сможет не только играть, но и посещать культурные мероприятия. Он вообще ничего не сможет делать! Сегодня утром он вместе со специальной аварийной бригадой вылетел в Копенгаген. На полпути бригаде показалось, что ему стало легче, что он все понимает… а то сначала слабоумным казался! Он плакал и говорил, что снова не может посмотреть игру Олега Блисталова из-за неожиданного возвращения, но потом снова начал говорить что-то нечленораздельное. Вы, конечно, не читали правила для болельщиков, а зря! Там написано, что если кого-то по разным обстоятельствам отправляют домой, то другой болельщик может занять его место, но считалось, что этого не произойдет, потому что никто не будет знать об экстренной ситуации, а вылететь можно только в тот же день. Но мне повезло: я увидел, как приземляется Майк, и, догадавшись, в чем дело, обратился к членам бригады. А за кого болеет Майк? У меня нет выбора: я должен соблюдать правила!
- За меня, - ответил Лев. – Он даже не болел, а играл, но за нового актёра не знаю…
- Не надо актёра! Болельщиком останусь!
- А знаете, вы чем-то похожи на Майка… Не знаю даже, чем.
На звонки Клеммменсен не отвечал: видимо, болезнь была слишком серьезной. Йенс тоже куда-то пропал, но никто о нём не беспокоился. Утром он написал, что попал в больницу на две недели, потому что резал вены.
- Йенс, всё будет в ажуре! – ответил ему Лев за две минуты до начала репетиции. – С чего ты взял, шо мы не справимся? Через почему не поговорил с Кристианом?
Ватрушкин отключил телефон. В тот день он обогнал соперника на 20 репетиционных баллов. Теперь пора репетировать следующий предварительный показ… Или лучше сначала связаться с Йенсом? Нет, не стоит… Лишние разговоры могут привести к техническому поражению. У Льва и так слишком мало сил…
- Кристиан, правильно я понимаю, шо лучше щас за это не говорить?
- Конечно, правильно! У тебя, наверное, стресс, поэтому ты задаёшь такие вопросы…
- А шо, глупый вопрос? А я считаю, шо это сложный выбор. Первый вариант – сказать, шо технического поражения не будет, второй – сделать так, шобы его не было. Но ведь одно другому не мешает или как? Как вы думаете, Кристиан?
- Я думаю, что об этих твоих словах стоит рассказать Йенсу, - улыбнулся психолог. – Хотя нет… Йенс не сделает из этого нужный вывод. Возможно, его состояние только ухудшится. Он решит, что никто его не поддерживает… Ты написал ему, что мы справимся, но он думает о другом!
- За шо же он думает?
- Он думает, что мы справимся без него.
- Как же без него? Настолько серьёзная болезнь?
- А вот эти слова уже можно ему передать… Ты забыл, что ему сказал член комиссии?
- Зачем же вспоминать, как он наступил на больное место?
- Он назвал Йенса бездарным актёром. А мы с Симоном справились. Не знаю, так это или нет, но у Йенса психологическая травма. У него и так заниженная самооценка, а эта ситуация влияет ещё больше. Я даже не знаю, что тут можно сделать… Оставить в команде нельзя: как он будет смотреть в глаза другим актёрам? И выгнать нельзя, потому что у него тогда возникнет представление о себе как о бездарности. Единственный вариант – убрать по уважительной причине. Кажется, такая уважительная причина есть… Ты знаешь, что Йенс будет отсутствовать две недели, и поэтому можно обратиться к комиссии.
- Ах, понял… Я за это забыл… Но это щас, а шо потом?
- Во время болезни Йенс почитает литературу по актёрскому мастерству и придёт на второй этап с багажом знаний! Лучшим актёром станет!
- А если его не возьмут?
- Ты сделаешь так, чтоб взяли!
- Но шоб я так знал, как я не знаю, через как…
- Сейчас первый этап. Что делать сейчас, ты знаешь.
Но Лев решил, что лучше будет ничего не говорить Йенсу… О своём исключении Йохансен узнал с помощью технологии мгновенного сообщения. «Теперь точно всё кончено!» – подумал он. А актёры «Золотой рыбки» ещё ничего не знали… Ангелина Богдановна прислала изменения в правилах предварительных показов. Даже не пожелала скорейшего выздоровления! Действительно, зачем желать выздоровления бездарному актёру? Йенс ответил, что скоро покончит с собой, и заблокировал Ангелину Богдановну, не желая получать дополнительных обвинений. Она прочитала сообщение. Может быть, сейчас напишет кто-нибудь из «Золотой рыбки»? Может быть, кто-то поговорит с членом комиссии и попросит его публично извиниться? И, конечно, снова взять в команду! И где товарищ по несчастью Лев Ватрушкин? Почему он молчит? Тоже не хочет разговаривать с бездарным актёром, ещё и думающим о самоубийстве? Только товарищи по палате всё понимали…
- Йенс, почему для вас это так важно? – спросила медсестра Анастасия, эмигрировавшая из России. – Вы же пилот, а не актёр! Ни один человек не может быть хорош во всём.
- Но ведь Кристиан и Симон…
- При чём тут Кристиан и Симон? Я понимаю, что вы друзья, но всё-таки у каждого своя дорога. И не надо плакать! Может быть, вы объясните, почему это вас так задело? Вот Диана Звёздная квалификацию по спортивной гимнастике провалила, и ничего! Живёт себе спокойно!
- Диана Звёздная давно умерла.
- Откуда такие слухи? Вчера с ней разговаривала!
- Да? – удивился Йенс. – Но ведь Мава Итшидо сообщил о её смерти!
- Нет, вы просто неправильно поняли. Его жена умерла, Диана Итшидова. Если вы откроете статью о Диане Звёздной, то увидите, что она жива и скоро будет проходить квалификацию на следующую Олимпиаду!
- Ну вот… Я должен был знать об Итшидовой… Мы же друзья… А я так давно не общался с Мавой! Плохой я человек!
- Ну что вы! Неудивительно, что вы с ним не общались! Время сейчас тяжёлое, и это один из самых незначительных грехов!
- Наоборот. Время тяжёлое, Свинья может убить каждого, а я не общаюсь…
- Но ведь она не сразу убивает, - улыбнулась Анастасия. – Если бы вы узнали о тяжёлой болезни, то возобновили бы общение. Конечно, вы хороший человек. Уже потому, что называете себя плохим. Вспомните, пожалуйста, все свои положительные качества, это нужно для выздоровления!
- Их нет.
- Ну как же? Вы пилот, а значит, творческий человек! И вы хорошо делаете своё дело! Вы сентиментальный… Вы всегда делаете правильный нравственный выбор…
Долго Анастасия перечисляла положительные качества Йенса, но какое это имело значение, если он не может заниматься тем, чем успешно занимаются трое друзей? Неужели он лишний? Надо было понять это сразу после истории с самолётом! Ясно же Магиса говорила: «Забудь о них! Ты предложил нарушить традиции, так тебе самому пора это сделать!»
- Может, просто не твоя сценка была, - добавил Руй, когда Анастасия ушла. – Забудь, что сказал этот ненормальный! Покажи всем, на что ты способен! У всех бывают неудачные дни!
- Так меня же уже исключили! Как я могу показать? Остаётся только предпринять ещё одну попытку… И у меня всегда будут стоять в ушах слова этого п......а…
- Йенс, перестань! Всё зависит от того, кто исключил! Если этот п.....ок, то это нарушение правил соревнований! Он должен был сделать это в твоём присутствии! Я болельщик, я разбираюсь… Правда, за «Дельту» болею. Без твоего ведома исключить мог только Ватрушкин, а с ним наверняка можно поговорить!
- Ватрушкин? Он… меня предал? Я так и знал! Он не хочет дружить с бездарным актёром! Я бы ушёл сейчас по причине болезни и подготовился бы ко второму этапу, но теперь всё кончено! Только ты не смей предавать! Я буду вести себя так, как будто уже не хочу умирать, но на самом деле… и почему вены резал? Что может быть лучше смерти в самолёте?
- Извини, Йенс, но я тебя всё-таки предам. К тебе подключат аппарат чтения мыслей. Вот когда не будешь думать об этом, тогда тебя и выпишут!
- Что же, я до конца сна буду лежать в больнице? Хм, а это идея…
Йенс согласился лежать в больнице до конца сна, и на следующий же день его выписали… Что теперь делать? Куда идти? В больнице было лучше, потому что он был изолирован от всех… А что сейчас мешает изолироваться? Йенс стал невидимкой и отключил возможность вызова. Ничего, что негде жить! Главное, что теперь никто не будет напоминать Йенсу о его неудачах! Или всё-таки будут искать? Тогда Йохансен хотя бы узнает, что о нём говорят! Нет… За неделю нигде ни разу не прозвучало имя Йенса Йохансена… Забыли, значит! Может быть, заглянуть на репетицию, посмотреть, как чувствует себя предатель? Наверняка и его теперь можно назвать бездарным актёром! Нет… Всё как обычно… С шуточками и большим количеством репетиционных баллов… Йенсу надоело хорошее настроение команды. Он решил сделать что-то ужасное… Что, если наколдовать верёвку и привязать предателя к столбу? Так Йенс и поступил. Он даже не думал, что Лев может оказаться сильнее, а просто действовал… Ватрушкин пытался сопротивляться, но что он мог сделать против человека в состоянии аффекта?
- Спокойно, вас сразу же спасут! – воскликнул один из членов комиссии.
Тогда Йенс оставил Льва и отправился к тому человеку, который его оскорбил… Членов комиссии не спасали. Их в случае беды просто заменяли. Йенс связал обидчика и несколько раз ударил его по голове, потом наложил специальное заклинание – приблизиться к попавшему в беду никто не мог. Другие члены комиссии и актёры «Золотой рыбки» пытались его спасти, но неведомая сила несла их назад.
- Я знаю, в чём дело, - вздохнула Ангелина Богдановна. («Ну наконец-то сейчас обо мне вспомнят!» - подумал Йенс.) – Теперь он может спастись только самостоятельно. Или же тот, кто связал его, может его освободить. Но как теперь его найти? Кто бы это вообще мог быть?
- А разве это не очевидно? – вздохнул Лев. («Ну! – думал Йенс. – Давай, говори! И я скажу, почему так поступил! Тогда, возможно, всё хорошо кончится!») – Тот, кто сам хочет стать членом комиссии!
Нет, Ватрушкин явно издевается… Неужели он совсем забыл о существовании Йенса? Все забыли… Значит, через несколько лет можно будет объявиться и ничего не будет? Никто не вспомнит о позоре на театральных соревнованиях? Но какой смысл возвращаться в мир этих ужасных людей, которые только и делают, что предают? Наверное, нет… Не стоит этого делать… Прощай, дружба! Прощайте, любые отношения с людьми! Йенс подошёл к члену комиссии и стал слушать его бред.