Семья у прабабушки и прадедушки была крепкая и работящая. Хозяйство ширилось, своих рук не хватало, нанимали работников, которым хорошо платили. В церкви прадед Степан был старостой, украшал ее на Рождество, Пасху и Троицу за свой счет. Прабабушка часто помогала бедным односельчанам — кому деньгами, кому едой. Давала в долг и ждала, сколько надо, пока ей вернут. В селе нашу семью уважали, прадеда побаивались: он был строгий, к нему шли за советом и даже за судом (бывало и такое).
Но грянула коллективизация и раскулачивание. Все резко изменилось. Прадед со старшими сыновьями уехал в город, где они все устроились грузчиками на железной дороге — иногда присылали деньги и гостинцы через знакомых, но сами в родную деревню приезжать опасались. Прабабушка осталась дома с младшими сыновьями и моей бабушкой, ей было 9 лет.
И вот в холодное мартовское утро постучали в двери. Пришли местные мужики, которые работали на поле прадеда и которым прабабушка сама готовила обеды, такие же, как и домашним, и потребовали, чтобы она к обеду покинула дом.
Собирались с воем — взять не разрешили почти ничего. Двери в сени были открыты, дети одевались на холоде, пока мужики курили и матерились, недовольно поторапливая их. Пока бабушка собирала вещи и кое-какую утварь, мужички деловито осматривали простое убранство избы и что-то сразу уносили на улицу. Самовар взять не дали, даже чаю напиться не разрешили. Прабабушка собрала и погрузила скарб в маленькую тележку, последний раз оглянулась на родной дом и спросила у главаря, глядя ему в глаза:
— А куда идти мне с тремя детьми?
— А куда хочешь иди! — был ответ. — К мужу твоему, кулаку проклятому иди. Пожили за наш счет, теперь мы за ваш поживем.
— Или мало тебе мой Степан платил? Или я тебе добавки не давала, когда ты просил на покосе?
— Вот за это я тебя в Сибирь не отправил! Иди, Дарья, не то пожалеешь! Детей отберем и в детский дом отправим на перевоспитание!
Прабабушка ушла, уводя заплаканных, ничего не понимающих детей. Стучала во все двери, но односельчане и на порог ее не пустили:
— Вы кулаки, не велено вас пускать! Иди куда хошь, а к нам не сувайся! — слышала прабабушка из-за каждой двери.
Наконец дошли они до окраины деревни, где жила старая Макариха — старуха, которую все сторонились. В молодости у нее был жених, которому ее сосватали родители. А он возьми и полюби другую. Да так, что от Акулины отказался! Сказал, что видел, как она с другим парнем гуляла, и друг его все подтвердил. Опозорили ее, стал тот парень к новой свадьбе готовиться. Поехал он с тем другом в город за покупками, а на обратном пути гроза была, его молнией убило. А друг с ума сошел, дурачком на всю жизнь остался. Люди решили, что Акулина ведьма. Так никто и не женился на ней.
Вот эта Акулина и пустила прабабушку с детьми. Она козу держала — ее отобрать побоялись, и вообще к Макарихе никто не сунулся. Они с прабабушкой огород вспахали, дети помогали за ним ухаживать. Потом прабабушка оставила детей у Акулины и поехала в город искать мужа. Нашла, вернулась и забрала детей.
А дом нашей семьи, крепкую просторную избу, раскатали по бревнышку и перевезли в другое село. На месте нашего двора построили клуб, но в 41 немцы сожгли его — один из бабушкиных братьев сам видел пепелище, по иронии судьбы его батальон по пути на позиции остался на ночевку в его родном селе. А всех, кто выгонял прабабушку с детьми на мороз, в 37-м забрали в лагеря, это ему рассказали местные, с которыми ему удалось переговорить.
Прабабушка с прадедушкой с младшими детьми часто переезжали из одного города в другой, дольше года на одном месте не жили — время было такое. Прабабушка всю жизнь мечтала вернуться в родные места: "Хоть одним глазком посмотреть". Но упокоилась она и прадед в далекой Киргизии. Сейчас даже того кладбища нет, где их похоронили.
Я, их правнучка, нашла телефон настоятеля храма, в котором прадед был старостой, позвонила и попросила, чтобы их поминали на службах. Хотела перевести деньги, но батюшка отказался — сказал, что и так их поминает: нашел в архиве записи, что последним церковным старостой до закрытия храма был Степан Захаров, женатый на Дарье Захаровой, в девичестве Яковлевой.
Так хоть после смерти, но мои прадед и прабабушка вернулись в родные места в молитвах храма, о котором они заботились большую часть жизни.