Ночной визитер | часть 3
Глаза постепенно привыкли к темноте, но особо разглядывать было нечего, кроме лестницы, которая спиралью уходила вверх. Угодить в собственную книгу и не воспользоваться возможностью лично исследовать территорию глупо. Я положил руку на холодную перекладину, ощутив ладонью местами шероховатую, покрытую корозией, поверхность. Робко ступил на первую ступеньку, услышав характерный металлический звук.
— Матвей, ты куда? — приглушенно спросил Петька.
— Наверх, — коротко ответил я и продолжил подъем.
— Ты не боишься?
— Кого?
— Ну..., — неуверенно начал рыжий, — призрака смотрителя.
— А должен? — поинтересовался я.
— Ну, как бы ты первый из нас трусил рыбачить возле маяка, — отозвался Макар, — забыл, что ли?
Это оказалось неожиданностью! Я не то, чтобы забыл о маленьком нюансе, но вовсе о нем не знал. Моя рукопись начиналась с того момента, как трое друзей отправились на рыбалку возле заброшенного маяка. Я со стыдом осознал, что не продумал историю персонажей: чем жили ребята до момента, когда их настигла налетевшая буря. Биографические сведения выделялись белым пятном на фоне недописанной истории.
Куда там залип Залипуча? Я с ходу обнаружил ошибки в сюжете. Не потому ли Хранитель меня направил в историю? Увидеть и исправить, а заодно на собственной шкуре испытать все прелести приключений для красочного описания событий. Что ж, вызов принят, деваться некуда.
Но у меня оказался отличный козырь в рукаве: в теле юного пацанчика Матвея я находился с более взрослым умом и примерно знал, в чем кроется тайна старого маяка. Почему примерно? Идея сюжета нарисовалась мелкими штрихами, которые я дорабатывал, покрывая картину красками: мазок за мазком, слой за слоем...
Позади послышались шаги поднимающихся следом друзей. Я шел и размышлял, как бы не проколоться, что Матвей не тот, за кого себя выдает. Иначе, историю придется переписывать. Да и жизнь в ней протекала весьма реалистично.
Я запнулся. Схватился крепче за поручни и выпрямился, получив сзади толчок в спину.
— Ну, чего встал-то? Двигай дальше, — проворчал Макар.
Чувства и эмоции были настоящими, как и опасности, подстерегающие впереди. Следовало соблюдать осторожность и быть наготове. Но к чему?
— А напомни-ка мне, Макар, историю про смотрителя маяка, — осенило меня.
— Ты на берегу головой ударился что ли? — удивился тот и протиснулся на ту же ступеньку, на которой стоял я, всматриваясь в полумраке.
Сверху пробивался слабый рассеивающийся свет, проходивший сквозь окна на каждом ярусе маяка. Мы поднялись на один из этажей, на котором кроме мусора и хлама ничего занятного не увидели.
— Почему ты так решил? — подозрительно спросил я.
— Ты ж сам эту историю рассказывал, а теперь делаешь вид, что впервые слышишь? — удивился Петька, поднимаясь следом. — Странный ты какой-то сегодня, Матвей!
Я поморщился и почесал макушку, словно и правда приложился головой. Так попасть впросак с вопросом! Делать нечего, пришлось выкручиваться:
— Да, конечно, так и есть, но, когда слушаешь историю от другого, появляются новые мысли.
— Хм, — задумчиво промычал Макар, но кивнул головой, — логично.
— А что рассказывать? Дело темное, — начал Петька, разводя руками, — был смотритель и нету.
— Расследование ничего не дало, — подхватил Макар, — от бедолаги ни следа не осталось, учитывая бурю в день его исчезновения. Только последняя запись в вахтенном журнале накануне трагедии, когда неработающий маяк послужил причиной кораблекрушения в этих водах.
— Ну да, либо в море утонул во время разыгравшегося шторма, либо черти унесли, — добавил я.
— Черти? — переспросил Петька, поставив ногу на следующую ступеньку, поднимаясь дальше.
— Угу, — буркнул я, подталкивая в свою очередь Макара , чтобы не тормозил движение, — сам подумай, зачем смотрителю покидать маяк, особенно во время бури? Это сейчас они работают автоматически и обслуживающему персоналу остается только следить за исправностью системы. А в прошлом в обязанности смотрителя входило включать и выключать фонарь в определенное время, проверять несколько раз за ночь его работу, а днем протирать части светового механизма и вести журнал. Так спрашивается, зачем он покинул маяк?
— Хороший вопрос, как и тот: кто до сих пор зажигает фонарь по ночам, если маяк считается закрытым? — вопросил Макар.
За разговорами мы миновали четыре яруса со световыми окнами для освещения лестницы и добрались до маячной комнаты с маленьким иллюминатором и оградой по контуру, где когда-то располагалась система розжига маяка.
Сама комната, в которой и ютился смотритель, оказалась тесной, с низким потолком. Выше – стеклянный купол и фонарь, подающий когда-то надежду кораблям. В наше время судно оснащено новейшей навигационной системой, и надобность в маяке отпала.
Однако таинственным образом фонарь на заброшенном маяке продолжал подавать сигналы каждую ночь.
— А ливень так и не прекращается, — заметил Петька, поднявшись на цыпочки и выглядывая в маленькое круглое окошко. — Что делать будем, пацаны?
— Ждать, — глухо отозвался Макар. — Пока добежим по такой погоде до деревни, схватим воспаление легких и прощай лето.
— Верно говоришь, — подтвердил я, а сам раздумывал над тем, что мне в деревне делать нечего, ведь я без рода и племени, герой без истории: где мой дом, с кем живу и как.
Конечно, можно попробовать и выкрутиться, заодно узнать побольше информации о себе, но маяк занимал все внимание, и неизвестно, сколько времени на приключение отвел Залипуча.
Я осмотрелся. Небольшой деревянный стол и кровать – вот и все убранство комнаты смотрителя. Телефон для связи и прочие принадлежности изъяли.
Я подошел и провел ладонью по шершавой поверхности стола. Склонился, при неясном освещении стараясь разглядеть трещины, которые словно нанесли умышленно. Неужели смотритель от скуки царапал ножом стол?
— Чего нашел? — спросил Макар, присоединившись ко мне.
— Не уверен, но будто написано что-то, — задумчиво произнес я и подвинулся, — света мало, не разглядеть.
— Ну-ка, дай попробую, — Макар заглядывал с разных сторон, но тщетно: непогода разбушевалась не на шутку, небо потемнело, да и день клонился к вечеру. — Нет, не вижу ничего.
— А ты на ощупь, — предложил Петька, — как слепые по шрифту Брайля. Давай, я попытаюсь.
Снова поменялись местами, заняв себя хоть каким-то делом и слушая, как снаружи завывает ветер и волны в безумстве разбиваются о прибрежные скалы. Я вновь задумался о том, что же могло произойти в ту ночь на маяке, когда загадочным образом исчез смотритель. Что напугало бедолагу, и он выскочил, ища спасения? Почему не побежал к населенному пункту, ведь маяк стоял не на острове, а на побережье?
— Тут разной длины штрихи и полосы, но знаете, что мне это напоминает? — спросил Петька, перебирая подушечками пальцев по поверхности стола, он даже глаза закрыл, уподобившись незрячему.
— Что? — в один голос спросили мы с Макаром.
— Азбуку Морзе, — выдал Петька.
— Немудрено, — заметил я, — смотритель обязан был ее знать. К тому же, фонарь на маяке работает не за счет вращения, а периодическим включением и выключением лампы. Чередование длительности импульсов обеспечивает передачу азбукой Морзе сигнала о местоположении маяка.
— Гляди-ка, как по учебнику шпарит, — усмехнулся Макар, — а еще вчера пищал, что не пойдет рыбачить на маяк.
— Слышь, пацан, — выпрямился Петька, — а ну признавайся, куда нашего друга-тихоню подевал? Откуда столько знаешь?
— Кого? — возмутился я как автор: с такой чертой характера героя не создавал, но реалии показали другое. — Просто история заинтересовала, вот и порылся в книгах, узнал много чего про работу маяка.
Я не врал. Прежде чем писать книгу, я перелопатил литературу, погружаясь в атмосферу тех времен, когда маяк служил спасением для блуждающих во тьме кораблей и сражающихся за жизнь моряков в лютый шторм.
— Да? Ну ладно, — подозрительно пробурчал Макар, и я облегченно выдохнул: как бы я объяснил парням, что они выдумка писателя?
— Так, что ты там выяснил, Петька? — спросил я. — Что нацарапано на столе?
— А я знаю? — удивился рыжий. — Я в русской-то азбуке ошибки делаю, а тут – Морзе!
— А сам-то что? Не изучил в книжках? — опять поддел Макар, но я лишь скорчил в ответ рожицу.
Такими познаниями я не отличался, но зато смотрел разные фильмы, где использовался код. Вспомнив серии о войне и о потерпевших бедствие, я старательно востанавливал в памяти кадры, когда герои пытались выйти на связь.
Время шло, на улице стемнело, а дождь не переставал. Ребята забеспокоились, что дома им всыпят по первое число за позднее возвращение, а если они не вернутся к утру и посеют панику, то прощай лето и без воспаления легких.
Один я не переживал, потому как не знал, кто ждет Матвея дома. Но другая мысль свербила голову: насколько мое исчезновение скажется в реальном мире. Заметит ли мама исчезновение сына или пройдет минута?
— Пацаны, пошли домой! — позвал Петька. — Дождь до утра будет идти, а мне от бати попадет. У него рука знаете, какая тяжелая?
Макар шмыгнул носом, поеживаясь. На маяке было холодно, но под ливнем еще и мокро. Однако он подошел к лестнице и посмотрел вниз: ступеньки терялись в кромешной тьме.
Я машинально провел руками по одежде, вспомнив про телефон с фонариком, но того не оказалось. Я призадумался: в каком году происходили события, описанные в моей рукописи? Интуитивно относил действия к нашему времени, но достоверно не указал ни в одном абзаце. Возможно, тогда и мобильников не было. Вот дела!
— Что-то как-то стремно спускаться, — прошептал Петька и шагнул назад, — лучше ремня от отца получить.
— Да, шею свернуть недолго, — подтвердил Макар, и оба отошли, опустившись на скрипучую старую кровать, на которой когда-то спал смотритель маяка.
Я запрыгнул на стол и болтал ногами в воздухе, поглядывая на ребят. Они сидели в паре метрах от меня, но в сгустившейся темноте я едва их различал. Маяк не работал, фонарь на вершине не подавал сигналы, только ветер шнырял вдоль внешней ограды, неистово терзая ее и заставляя издавать противный скрип в ночи.
— Жутковато тут, — подал голос рыжий.
— Да, надо было сразу домой бежать, — согласился Макар, снова шмыгая носом, то ли от холода, то ли от страха.
— Переночуем тут, а поутру по домам? — предложил я, надеясь, что к тому времени вернусь в реальность.
— А у бабули твоей сердечко выдержит до утра? — хмыкнул Макар. — Она и так корвалол вместо чая пьет.
Я закусил губу. Чем дольше тут находился, тем больше узнавал. Выдуманный мир жил по своим правилам, и как бы не шипели мастера текста, чтобы авторы не использовали штампы, но я уверен, что ключевое слово здесь "жил".
Продолжение: