Москва «обязательно ответит» на решение польской прокуратуры изъять средства, находящиеся на счетах российских посольства и торгового представительства в Польше. Об этом в интервью РИА Новости сообщил пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков. Но что стало причиной такого резкого и выходящего за правила дипломатических сношений демарша прокуратуры?
Эта история началась в конце февраля прошлого года, когда сначала министерство финансов Польши, а после прокуратура заблокировала счета российского представительства в банке Santander по абсурдному обвинению в том, что «эти деньги могут быть использованы для финансирования терроризма». Какие-либо доказательства в подтверждение своего тезиса польская сторона тогда не представила.
А 26 апреля российский посол Сергей Андреев рассказал, что средства со счетов были переведены на счета прокуратуры Польши.
«Пресс-секретарь польской прокуратурыЛукаш Лапчинскийсказал, что разъяснит в четверг, 27 апреля,— сообщало израильское издание The Jerusalem Post.— Министерство иностранных дел Польши перенаправило с вопросами в министерство юстиции, которое было недоступно для получения комментариев».
При этом Лапчинский использовал «изящную формулировку», описывая действия своего ведомства:
«Недавно прокурор вынес решение об изменении правовой формы хранения подлежащих блокированию средств, о чем субъект блокирования был уведомлен копией приказа». То есть теперь любой польский карманник может в суде объяснять наличие у себя чужого кошелька тем, что он всего лишь «изменил правовую форму его хранения».
Демарш польской прокуратуры является грубым нарушением Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 года. Как говорится в 22-й статье, «помещения представительства, предметы их обстановки и другое находящееся в них имущество, а также средства передвижения представительства пользуются иммунитетом от обыска, реквизиции, ареста и исполнительных действий».
В принципе, Варшава в этой ситуации может попытаться сыграть на том, что денежные средства посольства не находятся физически в пределах помещений представительства, а содержатся на счёте в банке, а значит, статья 22 в данном случае не применима. Однако, замечает российский правовед Ирина Дулова, зарубежными судами на практике реализуется диаметрально противоположный подход.
Так, например, в решениях Апелляционного суда США по округу Колумбия по делу Flatow v. Iran и Федерального окружного суда Южного округа Нью-Йорка по делу Foxworthv. Permanent (оба решения вынесены в 1999 году) было установлено, что банковский счёт посольства иностранного государства пользуется абсолютным иммунитетом от любых принудительных мер. Федеральный конституционный суд Германии в 1977 году решением по делу Philippine Embassy Case установил запрет на применение принудительных мер в отношении банковских счетов иностранного дипломатического представительства.
Что касается нынешнего «варшавского инцидента», то, по словам посла России, изъятие средств с банковских счетов российского посольства и торгового представительства произошло порядка двух месяцев назад. В начале марта, рассказал Андреев в эфире Первого канала, «истекал очередной срок заморозки, после чего буквально на пару дней счета разморозили, но только для того, чтобы перевести все находящиеся на них средства на счета прокуратуры в другом банке».
Тут возникает вопрос: почему эту информацию сделали известной только сейчас?
Такое бывает, когда идут попытки по закрытым дипломатическим каналам урегулировать возникшие проблемы. И только в случае неудачи вопрос выносится в публичное пространство.
При этом действия польской прокуратуры не только значительно затрудняют функционирование посольства России и выполнение его сотрудниками своих прямых обязанностей. Прокуроры ещё фактически вторгаются и в компетенцию МИД Польши.
Однако последнее ведёт себя странно.
Как говорит Андреев, чуть ли не впервые «внешнеполитическое ведомство заявляет, что соблюдение международных обязательств, в частности Венской конвенции, — это не его вопросы и надо обращаться к кому-то другому».
Отчего складывается стойкая уверенность в том, что изъятие средств со счетов российского дипломатического представительства подвёрстано под некую конъюнктуру, причём не обязательно внешнеполитическую. Возможно, причины носят внутриполитический характер, когда прокуратура, понимая бесперспективность обвинений посольства России в «финансировании терроризма», боится признать этот факт, что сделает правящую коалицию предметом очередных насмешек польского общества.
В любом случае сегодня можно говорить о слабости польской дипломатии перед политическими игроками, не соблюдающими правила международных сношений, а также теми радикальными силами в Польше, которые на протяжении последнего года выступали с требованиями закрытия посольства России и выдворения посла. С такой внешней политикой Варшава своих проблем не решит.
