Один из самых драматичных моментов в истории политеха наступил летом 1941 года. В июле приказом Народного Комиссариата боеприпасов и всесоюзного комитета по делам высшей школы Куйбышевский индустриальный институт был закрыт. Правда, с 1 октября занятия в нём возобновились, но этот инцидент вымотал немало нервов тогдашнему Директору Николаю Воскобойникову.
К июню 1941 года в главном техническом вузе Куйбышевской области жизнь бурлила вовсю. Здесь учились более 1200 будущих советских инженеров-теплотехников, электриков, механиков, химиков, взрывотехников, в четырёх корпусах работали 36 лабораторий. По заказам предприятий институт регулярно проводил экспертизы и испытания оборудования, разрабатывал технические проекты.
И вдруг эту атмосферу мирного содружества образования, науки и промышленности в клочья разорвала Великая Отечественная война.
Сейчас можно только предполагать, что творилось в стенах Куйбышевского индустриального института в течение первой военной недели, с 23 по 29 июня: воспоминаний очевидцев немного, и они очень скупы. А вот происшествие, случившееся 4 июля, и последовавшие за этим события легко реконструируются по документам, хранящимся сегодня в Центральном государственном архиве Самарской области и Самарском областном государственном архиве социально-политической истории.
Директора вызывают в обком
Итак, в пятницу 4 июля 1941 года, в первой половине дня директора института Николая Воскобойникова вызвали в обком ВКП (б) на улице Рабочей.
К тому моменту 35-летний Воскобойников уже вполне освоился в должности руководителя индустриального вуза, на которую был назначен в 1939 году. У него была безупречная рабоче-крестьянская биография и, самое главное, – солидный для своего возраста опыт работы на военных заводах и в вузовских аудиториях. Ещё до войны он показал себя хватким администратором, при нём в институте были организованы закрытые кафедры, готовившие специалистов оборонной промышленности, началась систематическая подготовка научных кадров в аспирантуре. Словом, уроженец Харьковской губернии Николай Воскобойников с первых дней работы показал живое участие в судьбе КИИ и, очевидно, очень скоро был принят в Куйбышеве за своего.
Немного фантазии
В кабинете секретаря Куйбышевского областного комитета ВКП(б) по строительству и промышленности строительных материалов Михаила Бабина сидели заместитель председателя облисполкома Фазыл Шагимарданов и замначальника управления НКВД по Куйбышевской области Степан Мартынов. На столе лежало решение особого совещания облисполкома от 2 июля об изъятии у индустриального института всех зданий: 4 учебных корпусов и общежития.
– Товарищ Воскобойников, надо освободить помещения в течение суток, – ошарашил Бабин едва переступившего порог директора КИИ. – Сами понимаете, какое сейчас время, нужны площади под военные госпитали.
Николай Воскобойников оторопел.
– Как же так? Без зданий институт не сможет работать. Мы готовим кадры для оборонной промышленности, которые в новых условиях необходимы как никогда. Вы же без согласования с Наркоматом боеприпасов отнимаете помещения. Я не могу…
Бабин побагровел, заиграв желваками.
– Не можешь?! – взвился он. – Мигом из партии вылетишь и под суд пойдёшь.
Воскобойников в растерянности бросил взгляд на Мартынова и Шагимарданова, но на их лицах было такое неприступное, каменное выражение, что директор индустриального института сразу понял: помощи ждать неоткуда.
– Товарищ Бабин, – пытаясь совладать с эмоциями, сказал он, – я всё же должен получить указания по столь важному вопросу из Наркомата боеприпасов СССР, ведь институт находится в его ведении.
– Получайте. Но у нас нет времени – здания должны быть освобождены немедленно.
– А что делать с преподавателями и студентами? На улицу выгонять? – продолжал сопротивляться Воскобойников. – В корпусах много лабораторного оборудования, станков, инструментов. Куда прикажете вывозить это имущество?
Секретарь обкома не колебался ни минуты:
– Студентов и научных сотрудников направляйте на предприятия. Там сейчас остро не хватает рабочих рук. Что касается оборудования – передайте всё заводам.
Такой или почти такой разговор состоялся июльским утром 1941 года в Куйбышевском обкоме партии. (Директор института впоследствии неоднократно вспоминал о нём, например, в служебной записке новому первому секретарю обкома ВКП(б) Никитину 20 февраля 1942 года).
Выйдя на улицу, расстроенный Воскобойников пошёл пешком в корпус на Вилоновской, 22. Только полмесяца назад он получил устное согласие председателя горисполкома Пылёва и главного городского архитектора Парамонова на передачу всех зданий, занимаемых институтом, в ведение НКБ СССР. Также удалось договориться о надстройке и застройке территории учебного корпуса… Теперь все планы летели в тартарары.
Судя по всему, он не знал, что судьба КИИ решалась отнюдь не в Куйбышеве. Во многом она была предопределена секретным постановлением Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года о переводе из столицы наркоматов и главных управлений. В нём содержалось указание всем обкомам и облисполкомам освободить часть помещений в школах и вузах для эвакуированных из столицы учреждений.
Полчаса спустя в институте появился зампредседателя облисполкома Шагимарданов с двумя работниками НКВД – Щепакиным и Бухарцевым. Вручив Воскобойникову копию того самого решения №61 особого заседания облисполкома от 2 июля 1941 года, Шагимарданов предложил немедленно приступить к освобождению зданий, после чего сам ушёл, а сотрудники народного комиссариата внутренних дел оставались в институте до тех пор, пока все кабинеты и аудитории не были освобождены и директор не сдал ключи.
Институт закрывают
Казалось бы – всё. Но институт продолжает сопротивляться. Николай Воскобойников немедленно сообщает о происходящем в Наркомат боеприпасов СССР. Нарком Горемыкин по телеграфу связывается с Куйбышевским обкомом ВКП(б) и просит оставить КИИ хотя бы химический (ул. Куйбышева, 153), физико-электротехнический (Вилоновская, 22) корпуса и мастерские. Обком телеграммой №1240 от 11 июля отвечает отказом. Логика вполне объяснима: на западе война каждый день пожирает новые города и деревни, фашистская орда катится в направлении Москвы, в тыловом Куйбышеве здания нужны для спеццелей. Через полмесяца, 28 июля 1941 года, выходит приказ №163 народного комиссара боеприпасов Союза Советских Социалистических Республик и Комитета по делам высшей школы при Совнаркоме СССР: «В связи с передачей всех помещений Куйбышевского индустриального института Военведу приказываю:
1. С сего числа Куйбышевский индустриальный институт НКБ временно закрыть.
2. Всё строительство со всеми материалами и оборудованием мастерских института передать в установленном порядке заводу, где директором т. Белоглазов. (Речь шла о Куйбышевском заводе №42, знаменитом ЗиМе, заводе имени Масленникова. – Прим. ред.)
3. Лабораторное оборудование, необходимое заводу, передать во временное пользование под сохранную расписку.
4. Студенты, желающие продолжить обучение, могут поступить в любой втуз на соответствующий курс, для чего всем студентам выдать справки и оформить зачётные книжки.
5. Профессорско-преподавательский, административно-хозяйственный состав и обслуживающий персонал, могущих быть использованными, перевести на заводы. Остальных работников уволить с выдачей выходного пособия.
6. Директору института т. Воскобойникову оставить необходимый штат для производства расчётов, охраны имущества и др. Штат представить на утверждение к 20 августа сего года.
7. Акт о передаче имущества, предусмотренного п. 2. Настоящего приказа, представить к 20 августа сего года»
Спасибо школе
Так институт был закрыт. Но – парадокс военного времени – его возрождение началось за несколько дней до рокового приказа наркомата боеприпасов. Видимо, чтобы жить дальше, КИИ должен был ненадолго умереть.
Первыми потерю ощутили промышленные предприятия Куйбышевской и соседних областей, для которых институт проводил различные исследования и испытания. Из-за стремительного освобождения помещений эта работа была мгновенно свёрнута. Директора заводов, переводящие производство на военные рельсы, забеспокоились. В результате 25 июля на заседании бюро Куйбышевского горкома партии было решено восстановить четыре лаборатории индустриального института – по сопротивлению материалов, металлографии, аналитической химии, воды и топлива, и к 5 августа они и впрямь начали действовать. Правда, корпуса вузу никто не вернул. По свидетельству Николая Воскобойникова, здание химфака и энергетического факультета с 4 июля так и стояли пустыми. (Вскоре там поселились сотрудники особой группы НКВД СССР, а корпус на Кооперативной, 133 превратился в общежитие работников завода №24 Народного комиссариата авиационной промышленности (сейчас – ПАО «Кузнецов»). – Прим. ред.) Воскобойников же, почувствовав поддержку, начал крестовый поход за возвращение КИИ отобранных помещений: с августа 1941 года не проходило недели, чтобы он не писал письма в местные, областные, союзные партийные и советские органы. Лейтмотив этого эпистолярия таков: институт наряду с подготовкой кадров для оборонной промышленности ведёт большую научно-исследовательскую деятельность, помогая фронту реальными разработками. Но его эффективность была бы несравненно выше, если бы вуз вернулся в родные пенаты.
Пока же этого не произошло, за КИИ закрепили аудитории в школе №6, располагавшейся на углу улиц Фрунзе и Красноармейской (сегодня – здание Самарского государственного института культуры), в школе №81 (которые, правда, вскоре пришлось оставить), в Куйбышевском механическом техникуме и в Чапаевском химико-технологическом техникуме. 6 августа решением Куйбышевского обкома ВКП(б) деятельность института была восстановлена, а 24 / 30 сентября 1941 года последовал приказ № 219/43 Наркомата боеприпасов и Комитета по делам высшей школы при СНК СССР о полномасштабном возобновлении его работы и начале учебного года с 1 октября «в связи с предоставлением помещений в средних школах».
Возвращение
В тот сложный год на первый курс КИИ поступили больше 400 человек, преимущественно – девочки. Всего в институте на трёх факультетах – механическом, энергетическом, химическом – числилось около 1000 студентов, работало более 80 преподавателей (среди которых – 8 докторов и 20 кандидатов наук). В помещении школы №6 занятия шли в третью смену, с семи часов вечера до часа ночи. Из-за недостатка мест и мебели некоторые студенты слушали лекции стоя. Вынуждены были обходиться без наглядных пособий. Не хватало аудиторий для выполнения практических и лабораторных работ. Почти год студенты и преподаватели индустриального вуза «квартировали» в чужих зданиях. Лишь 29 июня 1942 года Куйбышевский обком ВКП(б) принял решение о возвращении институту учебного, физического и химического корпусов.