Мой свекор слыл образованным, интеллигентным и мудрым человеком. Василий Петрович всю жизнь проработал учителем в сельской школе. Работу свою любил. И всё же годы взяли своё, пришла пора отойти на пенсию. И даже несмотря на это, жители до самой его смерти продолжали обращаться к нему за помощью. Одни за наставлением, другие так душу излить. Кому совет дельный давал, другого ругал. Иного просто слушал, что порою ценнее любых сказанных слов. Всю жизнь он прожил в родном селе. От рождения до глубокой старости. Здесь же и умер, упокоившись среди своих предков на старом кладбище у окраины села. Василий Петрович знал каждый дом и его жильцов. В селе иначе не бывает. Все как на ладони. Ни одной тайны от местных не утаить. И, конечно, ни для кого не станет новым: была в селе и своя ведьма. Та самая горбатая старуха, которую боялись люди, обходя её дом стороной. И при одном только появлении бабы Маши на улице, женщины прижимали к себе своих ребятишек и отводили взгляд.
И хотя тогда ещё молодой и полный сил Василий Петрович неохотно верил в подобную чушь о ведьмах и происках чертей, считая бабу Машу всего лишь вспыльчивой старухой, имеющей дурной нрав. Всё же однажды с ним приключился необъяснимый случай. Сия история тесно связана с той самой ведьмой, живущей у перекрестка дорог на краю села.
Имелся у свекра мотоцикл. Иногда просили его родственники подсобить, а именно в соседнее село или в город съездить. Так вышло и в тот осенний промозглый октябрьский день.
Свёкор задержался в городе и возвратился только к полуночи. Ехал уставший, глаза с трудом различали дорогу. И вдруг на въезде в село в свете фары показался мальчишка. Возникший из ниоткуда. Он стоял посреди дороги, точно напротив избы бабы Маши. Василий Петрович чуть успел его объехать. От испуга перехватило дыхание.
«Едва не сбил ребенка!» — пронеслось в его голове. Свёкор спрыгнул с мотоцикла и поспешил к мальцу, который так и оставался стоять неподвижно на том же месте.
«Эй! Ты цел? Всё в порядке?» — окликнул он, приближаясь к ребёнку. Ответа не последовало. И хотя Василий Петрович не мог разглядеть его лица, беглым опытным глазом учителя определил, что ему не более семи лет. Уж шибко маленький был мальчик. Одетый в фуфайку огромных размеров, снятую с явно взрослого человека, и штаны, сложившиеся гармошкой, в кепке такого же большого размера он выглядел нелепо.
— Должно быть, папки твоего? —указывая на кепку и пытаясь приподнять козырёк, чтобы разглядеть лицо мальчика, спросил Василий Петрович.
На что тот, отбросив его руку, отступил несколько шагов назад к обочине, подальше от света фары мотоцикла. Натянув кепку ниже, прикрыв лицо и опустив голову, произнес неприятным, сиплым и совсем не детским голоском:
– Бабкина!
Свекру показалось, что мальчишка специально коверкает голос. Ну ведь не может дите на самом деле говорить хрипящим голосом мужика?
— Прости, брат, не узнаю я тебя! Ты чей будешь? — стараясь говорить как можно ласковее, произнес свекор.
— Бабкин я! — насмехаясь, прохрипел он.
— Как звать то тебя? А? — медленно придвигаясь к мальчику, спросил Василий Петрович.
— Антипка беспятый! Разве ж сам не видишь? — скрипуче хихикая, ответил он.
В следующее мгновение взгляд свёкра опустился на ноги мальчика. От увиденного его накрыл ужас. Вместо ног торчали из-под широких штанин маленькие копытца. Василий Петрович попятился к мотоциклу. «Чёрт! Не иначе!» — подумал он и принялся креститься.
Цокая копытами, чёрт с обочины последовал за ним. Закатываясь омерзительным скрипучим смехом, он снял кепку, оголившую рога и, продолжая насмехаться, сделал поклон к земле:
— Будем знакомы! — протянул он. На уродливом мохнатом лице сияли красные глаза. — У-тю-тю-тю! — сюсюкая, поманил чёрт к себе свекра.
И неожиданно со стороны обочины раздался голос старой бабы Маши:
— Ах ты, падина такая! А ну быстро домой!
Старуха, появившаяся из темноты, махая хворостиной, щедро одаривала ею чёрта. Тот, заливаясь воплями, скакал вокруг неё.
— Охальник! Ну я тебе задам! —сердилась баба Маша. Ей удалось поймать его за шиворот, и когда она очередной раз занесла над ним хворостину, он словно растворился. В руке старухи осталась пустая фуфайка, а штаны и кепка полетели на землю.
— Вот так, — удовлетворённо произнесла она, подбирая вещи. Перекинув штаны на плечо, старуха, наконец, обратила взор на испуганного до смерти Василия Петровича.
— Ну? Чего лупы таращишь? Эко невидаль увидал! Ездят по ночам, спать не дают! Тьфу! — фыркнула старуха и неспешно отправилась в избу. И уже обращаясь к гостю избы, добавила: — Антипка, дверь отопри. Не бойся, ругать более не стану! — и скрылась за воротами.
Василий Петрович прыгнул на мотоцикл и поспешил домой.
С тех пор, встречая бабу Машу, переходил на другую сторону дороги. Однако недолго пришлось ему бояться старуху. Буквально через год умерла она. Смерть её была долгой и мучительной. Сам Василий Петрович не видал, но люди сказывали, мол, стоило ведьме отойти в мир иной, как из дымовой трубы на крыше показался сам чёрт. Страшный, лохматый, рогатый. Выскочил и умчался прочь.
