Два года назад в Волгограде случилась трагедия. Маленькая девочка Арина случайно нашла и приняла несколько таблеток феназепама. Доза не была смертельной, но девочка погибла в больнице. Правоохранительные органы обвинили мать в неосторожном причинении смерти.
Мать погибшей девочки уверена что виноваты в этой истории именно врачи.
«Их халатность стала причиной гибели дочки», — считает Елена Михайличенко.
Елена приехала в Москву, находясь в своем родном городе Волгограде под подпиской о невыезде. . То есть она не имеет права покидать Волгоград без разрешения следователя. Иначе ей может грозить ужесточение меры пресечения. А у нее еще двое детей.
«Встану возле Следственного комитета с фотографией дочки», — говорит она.
Охранники Следственного комитета с сочувствием поглядывают на заплаканную женщину с портретом смеющейся малышки в руках.
Вот уже два года дни Елены состоят из монотонной работы и поездок на кладбище к Арине. Только могила и пустота в душе.
«Я не убивала свою дочь, не причиняла ей смерти по неосторожности, это сделали по халатности врачи, которые и пытаются все на меня свалить, чтобы самим выйти сухими из воды», — говорит Елена Михайличенко.
Как все произошло?
Все произошло 19 февраля 2021 года. Они пропустили поход в детский сад. Везде еще был ковид, и поэтому они решили подержать девочку с легкой простудой дома.
«Дочка была необыкновенным ребенком, — вздыхает Елена. — Наверное, так все говорят про своих детей. Но в три года она была очень умненькой и смышленой, помогала мыть посуду, всегда и во всем слушалась меня, мужа и старших сестер. Никогда и никуда не лазила без спроса».
Средняя дочка ушла в школу, старшая собиралась в колледж. Елена покормила Арину кашей и снова прилегла. Девочка поиграла в куклы, съела шоколадные конфеты, старшая сестра вымыла ей лицо. И вот что происходит дальше:
«Я проснулась, вижу, Арина в спальне падает на пол и говорит: ''Мама, тебя очень много''. Я беру ее на руки, а тело обмякло… Я понимаю, что она что-то съела, поэтому я двоюсь у нее в глазах».
Вместе со старшей дочерью они срочно начали звонить в скорую помощь и промывать желудок. Елена засунула дочке два пальца в рот и вызвала рвоту, затем начала поить Арину водой, пока та не стала выливаться из девочки.
«Вышла съеденная каша и что-то белое, отдельным сгустком, скорее всего, это и были таблетки», — предполагает мать. К сожалению, она не успела сфотографировать содержимое рвоты.
Лекарства в их доме хранились в одном месте — в нижнем ящике в стенке. Но там все было в полном порядке. Старшая дочь обнаружила пластиковый блистер на две таблетки. Еще один точно такой же лежал под кроватью.
«Арина, что ты съела?»
«Две свои витаминки», — четко произнесла девочка.
Елена и правда покупала детям аскорбинку и глюкозу, так как вирусы в тот год были повсюду. Но эти пустые блистеры были явно от другого препарата. И тут женщина вспомнила:
«За несколько месяцев до случившегося у меня умерла кума, мы дружили, и мне передали ее личные вещи, в них лежали два скрепленных между собой блистера с феназепамом. Каждый на две таблетки. Один был уже пустой. Я не знаю, почему я не выбросила оставшиеся две таблетки, зачем вместе с остальными вещами положила в шкафчик над компьютерным столом. Достаточно высоко, чтобы дочка могла их достать, да и кто же знал, что она туда полезет… Я просто забыла про эти таблетки», — всхлипывает мать.
Как потом объяснили Елене специалисты, таблетки имели кисловато-сладкий привкус. Маленький ребенок действительно мог перепутать их с аскорбинкой.
«Никогда не прощу себя за то, что не выбросила эти таблетки», — говорит Елена.
По словам Елены, скорая добиралась до них долго, около часа. Приехавший фельдшер сообщил, что нужно срочно в больницу. По словам матери, у Арины еще раз спросили, сколько «витаминок» она съела, и та подтвердила на пальчиках, что две. Никакие манипуляции на месте работник скорой проводить не стал.
Арина почти пришла в себя, сильно капризничала, никуда не хотела.
«В общем, совершенно нормально себя вела. Теперь я понимаю, что надо было остаться дома, проспалась бы, и самого страшного не произошло бы», — говорит мать.
В больнице
В приемном покое детской токсикологии ГБУЗ «ГКБ СМП 25» Елена с Ариной ждали примерно час. Есть видеозапись с ними с точным временем происходящего. К маме с дочкой никто не подходил.
Такое поведение персонала и правда вызывает вопросы. Если бы положение и правда было критическое, почему никто не спешил?
В итоге девочку забрали в процедурный кабинет, снова промыли желудок, взяли кровь на анализы. В палату к Елене, которую положили вместе с Ариной, ребенка вернули с капельницей в ручке.
«Первую капельницу Арина перенесла хорошо. Она разговаривала, у нее были розовые губы и щечки. Никто из персонала рядом с нами не сидел, как нам позже объяснили, в этом не было необходимости. Когда Арине поставили вторую капельницу, ее вдруг снова вырвало. Ей на глазах стало плохо. Я не понимала, что происходит, позвала врача».
«Мамочка, это нормально, не волнуйтесь», — ответила доктор.
Арина ушла в коматозный сон, мать пыталась ее разбудить но безуспешно. На третьей капельнице мать увидела, что малышка начинает подергиваться. На четвертом препарате начались настоящие судороги.
«Лена позвонила мне в страшной панике и рассказала, что у Арины вдобавок начал опухать палец, — рассказывает сестра Елены, Татьяна, врач по профессии. — Я как медик сразу поняла, что у девочки что-то серьезное. Я сказала просто бегом бежать за врачом».
Но лечащий врач уже ушел домой. Девочка к этому моменту была без сознания. В 16:40 девочку забрали в реанимацию и, хотя та находилась недалеко, согласно медицинской документации, доставили туда Арину только спустя час и десять минут. И неизвестно, где она находилась все это время и что с ней происходило.
Мать предполагает, что у нее могло остановиться сердце, хотя по документам первая клиническая смерть была констатирована только в 20:00 19 февраля. Еще почти целые сутки девочка провела в реанимации, куда мать пустили только раз.
В 0:53 21 февраля Арина умерла.
Посмертный диагноз на основании самой первой местной судебно-медицинской экспертизы от 2 апреля 2021 года был таков: отравление бензодиазепинами (феназепамом) тяжелой степени.
Судебно-медицинский диагноз: токсическое действие — феназепам, смертельная концентрация.
На допросе фельдшер скорой показал: что будто ему сообщили родственники девочки, что та приняла то ли шесть, то ли десять таблеток снотворного.
«Арина уверенно всем говорила, что выпила две витаминки. Я и сама точно знаю, что таблеток в блистере было ровно две, а второй уже был пустой, другие лекарства подобного действия у нас дома не хранились», — объясняет мать.
При осмотре в мусорном ведре были обнаружены и сфотографированы именно два пустых блистера на две таблетки каждый.
Даже если предположить. что таблеток в итоге было четыре, это все равно не смертельная доза. Эксперты отмечают, что при употреблении малого количества феназепама у ребенка такого возраста вследствие острого отравления должен развиться медикаментозный сон, и только от 10 таблеток — смерть.
1 июля 2021 года следователем была назначена еще одна, на этот раз комиссионная судебно-медицинская экспертиза, которую проводили эксперты ГУЗ Ставропольского края «Краевое бюро судебно-медицинской экспертизы».
Их вывод полностью опровергал предыдущее заключение. Там выяснилось, что «смерть Михайличенко А. В. наступила в результате острой респираторной вирусной инфекции, сопровождающейся очаговой серозно-десквамативной, местами серозно-гнойной пневмонией с выраженным межуточным компонентом и васкулитами, подострым серозно-десквамативным бронхиолитом, осложнившимся дыхательной и сердечной недостаточностью на фоне отека головного мозга, длительного вторичного иммунодефицита и миокардиодистрофии».
Проводивший проверку Минздрав указал на нарушения при проведении данной экспертизы.
Всего в деле было проведено несколько комплексных судебно-медицинских экспертиз. И каждое новое заключение противоречило следующему.
Так, по результатам еще одного исследования в СПб ГБУЗ «Бюро судебно-медицинской экспертизы», вдруг выяснилось, что сильнодействующее лекарственное средство «Феназепам» и его метаболит в моче и крови малолетней Арины вообще не обнаружены.
«Я уверена, что ее вырвало таблетками, поэтому их уже не было», — говорит мать.
Во всем виновата вода
Можно предположить, что Елена Михайличенко виновата в том, что ее ребенок умудрился залезть в закрытый шкафчик и достать опасные таблетки. Но хранить лекарства дома не запрещено, а феназепам хоть и является сильнодействующим, но не запрещенным препаратом. Мать не разбрасывала таблетки по квартире, а держала их в закрытом месте и вне доступа, предугадать, куда может залезть ребенок абсолютно невозможно, и это в любом случае может квалифицироваться как трагической несчастный случай, а не причинение смерти по неосторожности.
Следователи уверяют, что вина матери заключается в том, что Елена дала Арине слишком много воды. Ребенок перепил воду — из-за этого, по официальной версии, и произошел отек мозга.
«Обвиняемая ввела ребенку перорально поочередно не менее восьми стаканов теплой воды с последующим позывом рвоты для освобождения желудка малолетней от содержимого. Затем обвиняемая вызвала медиков, которые экстренно госпитализировали ребенка. Между тем вышеуказанные непрофессиональные действия обвиняемой по оказанию первой помощи своей малолетней дочери явились пусковым механизмом в развитии отека головного мозга», — сообщили в следственном управлении Волгограда.
Звучит это так, будто женщина виновата в том, что не бездействовала, а пыталась оказать первую помощь, до приезда врачей?
«Жену обвиняют в том, что в течение часа, пока ехала скорая помощь, она не смотрела безучастно на то, что происходит с дочерью, а пыталась ее спасти?» — считает единственный потерпевший по делу Виктор Михайличенко, отец девочки.
«Я полагаю, что врачи фактически ''убили'' ребенка из-за недооценки его состояния на момент поступления в больницу. Я уверен, что ребенок не умер бы после приема двух таблеток феназепама и оказания правильной первой помощи в виде промывания желудка, мама ребенка все сделала правильно», — не унимается отец.
Слишком большая доза жидкости может навредить и даже убить, но только в том случае, если переизбыток воды не выйдет наружу. В случае же с Ариной, ее многократно рвало.
К тому же плохо ей стало уже в больнице, где ее накачали еще четырьмя капельницами воды. Об этом не стоит забывать.
И тут всплывает интересный момент: медсестра отделения рассказала на допросе, что девочке делали капельницы, но при этом она не ходила в туалет и ей не ставили катетер. Потому что, и это тоже есть в материалах дела, катетеров в их детском отделении не было.
Выходит, Арину несколько часов накачивали жидкостью, оттока которой не было, так, что начал опухать палец.
«Я часто ходила в палату к Михайличенко, — дала показания медсестра. — Примерно в 14:00 часов мне сказали сделать ей мягкий диуретик, но в туалет она так и не сходила. Каких-либо дополнительных назначений сделать агрессивный диуретик мне не давали, я медсестра и не имею права проводить лечебные мероприятия без назначения врача».
Следователи абсолютно категоричны, что в отделении токсикологии больницы № 25 трехлетней девочке была оказана квалифицированная помощь, а процесс отека мозга был запущен именно дома — матерью.
«Комиссия экспертов учла жидкость, введенную на догоспитальном этапе, а жидкость, введенную при нахождении на стационарном лечении, не учитывают, что в данном случае является недопустимым. По моему мнению, медицинская помощь ребенку оказывалась ненадлежащего качества, с грубым нарушением нормативно-правовых актов, что привело к гибели ребенка, выявленные дефекты оказания медицинской помощи нанесли тяжкий вред здоровью ребенка, привели к смерти последней и находятся в прямой причинно-следственной связи», — полагает судебно-медицинский эксперт Елена Кучина, которая занималась этим делом.
Согласно выводам технико-криминалистической экспертизы, в медицинской карте девочки имеются множественные дописки, исправления, зачеркивания, изменения первоначального содержания многих документов (в том числе касающихся назначения лекарственных препаратов), даже фамилия Арины и дата ее рождения несколько раз перепутаны.
«Мы просили назначить комиссионную судебно-медицинскую экспертизу в Москве, в судебно-медицинском центре Следственного комитета России. Отек мозга не развивается долго, и его нельзя не заметить. Как могли ребенка с подозрением на тяжелое отравление, как они говорят, час продержать в приемном покое, потом несколько часов вливать жидкость через капельницы, не предусмотрев, куда она будет уходить?» — не успокаивается горем убитая мать.
28 апреля 2023 года женщине выдвинут окончательное обвинение, однако уголовная ответственность ей не грозит. Истек срок давности, так как следствие шло два года.