Это случилось тридцатого дня, месяца августа года 1997. Приехали мы с Андреем в город Сергиев-Посад, в самый, можно сказать центр русского православия.
Как таковой город я не видел. При коммунистах он назывался Загорск - имя, которое нисколько и не коммунистическое, и у города было полное право называться так и перед революцией. Заурядный подмосковный городишко. Ничего особенного. Но не Лавра - вот где красиво, вот где величественно.
Небольшие группы иностранцев толпами ходят и рассматривают произведения архитектуры и красочные выкладки сводов. С восторженными, удивленными лицами и тенью непонимания на них, они бродят меж храмов увлекаемые экскурсоводами с табличками. Это не музей. Тут служат Всевышнему. Это только они, нафталиновые, приезжают сюда фотографироваться на фоне куполов, а многие едут ради молитвы. Кто-то для того, чтобы быть ближе к создателю, дабы обратил Он внимание на них, с надеждой на то, что это зачтется когда-то там… потом. Кто-то - чтобы взять святую воду из фонтана, кто-то - чтобы покаяться в грехах, исповедаться, да и приложиться к святым мощам. Это религия, без нее тяжело жить человеку – слабому созданию. Религия как костылик для инвалида – с ней легче идти по жизни. И, чем более слабым, чем более немощным становиться человек, тем чаще начинает он обращать лик свой к религии, просить прощения за грехи, содеянные неосмотрительно в молодости.
И идут. Идут со всей России. Идут и приводят с собой больных и умирающих, идут, в Сергиев-Посад, в Лавру, к отцу Герману, - изгоняющему дьявола. А слава о нем по всей России, от Владивостока до Архангельска идет. Мол, демонов нечистых может навсегда из тела изгнать мощью проповеди своей, хилых и уродливых излечивает. Говорят, что в течение службы пена ртом у некоторых идет, женщины не своим голосом орать начинают, да и огнедышащие попадаются, время от времени. Что из этого, правда, а что нет узнать можно только если самому стать свидетелем этого действия, и я пользуясь случаем, поехал. Нужно сказать, а это в каждом из нас, в душе, чуть-чуть верю. Религию Православную считаю, правда, абсурдной, не дающей ответы на основные вопросы бытия, но, тем не менее, в мире нашем что-то потустороннее существует. Да и в сглаз я верю, так как, завистливых людей, злых и с недобрым умыслом вокруг предостаточно. Это я точно знаю.
***
В душном, закупоренном, пропахнувшем плавящимся воском и ладаном зале собралось человек триста. Напряжение нагнеталось с каждой минутой все больше и больше. Стояли те, которые стоять не могли, перетаптываясь с ноги на ногу, стонали. Смиренные взгляды старух и пожилых женщин, взгляды с неумело скрываемой похотью, глаз женщин бальзаковского возраста и совершенно отвлеченные от мира глаза умственно недоразвитых детей и подростков, но все они невольно были направлены в сторону алтаря, - будто там, должно произойти нечто сверхъестественное.
Незаметно для себя люди загораживали проход вновь приходящим. Из-за этого молодому, подстриженному как современный репер, пономарю, неудобно было носить ведра с водой к алтарю. Пономарь раздраженно, но не громко просил, мол, чтобы разошлись и, ради Христа, дали закончить работу. Люди понимающе на него смотрели, но в свой адрес его слова никто не относил. Женщины, как и везде, правда, несколько тише, болтали друг с другом. Пономарь же говорил, что женщина в храме христовом должна рот на замке держать.
Ни с того ни с сего дебелая, здоровая девица начала громко ругаться. С ней происходило нечто страшное. Она лупила своими толстыми ручищами мужика с украинскими усами, как оказалось позже ее отца. Посылала его к черту, собственную мать называла сукой и кричала, что ее все заебали. По щекам отца текли слезы. Пришла монахиня с распятием и молитвой успокоила разбушевавшуюся девку.
Отец Герман, шестидесятилетний мужчина, появился двумя часами позже обещанного времени. Особо, не извиняясь, начал проповедь. Здесь вообще началось: люди головами об стены бились, лаяли как собаки и по полу валялись. Герман, не обращая внимания, продолжал.
Каждый из его проповеди для себя самое необходимое извлек. Я, например, понял, что вино пить и не грех вовсе, а человеку невенчанному секс не наказывается.
Я не закончил слушать и ушел, не досмотрев это шоу. Все это не - для меня. Проповедь закончилась, когда мы с Андреем, ели копченую рыбу с картофелем и пельменями, запивая это все пивом "Grolsch" на Маковецкой площади. Люди говорили, что, будто Герман потом к каждому три раза подходил и святой водой брызгал и мазал каким-то маслом. Я же подумал, что все эти лающие и с ума сходящие, ни, что другое, как хорошо разыгранный спектакль. Андрей же сказал, что они все ебнутые.
Да, и чуть не забыл - у официантки Маши очень красивые ноги.