На парах я теперь строчила стихи. Они выходили и трудно, и легко. Они как-то примиряли меня с жизнью. На одной из переменок ко мне подошла Томка. Она мялась и заглядывала в глаза. Потом спросила тихо:
– Ты пойдешь на Новый год туда?
Я знала куда. В ночной клуб, где будет её драгоценный Егор. Я психовала. Раздражение рвалось наружу. Мне так хотелось сказать, что никогда, ну, никогда её чудесный-расчудесный Егор не поведётся на пусто-голубые глаза и косу-через-плечо. Что у него таких милых девочек, как она, тысяча из тысяч. И что даже эти гребаные письма писала Я. Я, а не она! Какое же тогда у неё моральное право на одного, единственного, замечательного и нездешнего Егора?
Я молчала, пытаясь удержать рвущуюся ненависть и откуда-то взявшееся раздражение.
Она взяла меня за руку:
– Я без тебя не справлюсь. Я открылась тебе и только тебе могу доверять.
Мне показалось, что на меня надели кандалы. Пусто-голубые глаза. Сковали меня по частям. Она делала меня обязанной ей, хотя обязанной была она. Старый и плохой прием.
Я могла бы сказать ей всё, что о ней думаю, и расставить акценты. И увидеть страх и растерянность вместо пустой голубизны. Но было что-то, что мешало мне это сделать. Было что-то помимо обычной человеческой жалости. Я боялась признаться себе, но мне очень хотелось пойти туда.
– Ну, хорошо, – я засмеялась, – я не оставлю тебя перед боем.
Тамара благодарно сжала мои пальцы и ушла.
Днём я вернулась домой и задумалась. Я стала копаться в уголках себя, признаваясь себе же в своих грехах. Зачем я хотела туда пойти? Очень просто. Да потому, что, как и каждый из живущих на Земле людей, была уверена в своей уникальности. Я думала, что умнее других.
Эй – эй! Снисходительно улыбнетесь? А все вы думаете иначе? Каждый, до единого из вас, уверен на 100%, что он умнее остальных. Не образованней, не гениальней, а именно умнее. Просто умнее. Или не так? Просто у кого-то хватает смелости в этом признаться, а большинство врет даже самим себе. Подумайте! Покопайтесь! Ведь так? Вы согласны?
И Томка думала так. Поэтому я надеялась на новогоднюю ночь.
Я была не лучше Томки. Но так как думала, что умнее, то надеялась обставить всё в свою пользу. И оставить Поднебесного за собой.
Нет, я ничего еще не планировала. Так далеко в своей злобе и самонадеянности уйти я ещё не могла. Слишком многое вложили в меня годы земного развития. Но я уже мечтала, я уже начала сознаваться себе.
Через несколько дней мне позвонил Олег. Он сказал, что ему срочно надо поговорить с умным человеком и предложил встретиться. Я с каким-то большим раздражением подумала, что ему хочется послушать умного себя и согласилась.
Мы встретились в новомодном кафе, напоминавшем более театральные декорации старых советских фильмов. Видимо, в этом состояла суть. Меня от всего этого тошнило. Олег углубился в учение Кастанеды и рассказывал, как удобнее найти своё место во Вселенной. Почему-то оказывалось, что для этого нужно жрать какую-то дрянь и ползать на брюхе по грязному полу.
Часа через два подобных излияний Олег вдруг запнулся, извинился и сказал, что скоро к нам присоединятся его знакомые, от которых он был не в состоянии отвязаться, и что я должна составить ему компанию.
Я заказала двойной черный кофе, чтобы не уснуть, и удобнее расположилась на диванчике. Почти в ту же секунду двери VIP – зала распахнулись, и в кафе вошла толпа молодых парней. Егора я узнала не сразу. Мне показалось, что он осунулся и похудел. Он опустился на стул, и устало кивнул мне.
Остаток вечера я провела как на иголках и вдруг неожиданно для себя напилась. Вместе со мной наклюкался и Олег, он вдруг стал прозрачно намекать всему столику, что я его девушка, у нас всё серьезно и надолго. Мне это показалось ужасно обидным, я решила исправить положение и стала толкать какие-то пространные речи, казавшиеся мне на тот момент жутко философскими. Егор смотрел на меня из-под длинных черных ресниц и, по-моему, усмехался. Я обрадовалась, что веселю его, и…
Потом всё было плохо.
Мне казалось, что Олег больше не мой лучший друг и Томка пойдет на Новогодний бал одна.
Всю следующую неделю Ларина уговаривала меня пойти и удивлялась, резкой перемене моего настроения.
Она бросала на меня умоляющие взгляды в универе, звонила и рыдала в телефонную трубку и почти каждый вечер трезвонила во входную дверь.
В конце концов, Леська, сидевшая у меня в гостях, не выдержала, посмотрела в мои виноватые глаза, сказала: "Забей!" – и пошла открывать.
Деваться было некуда, и я согласилась.
Уже давно прошла весна, и улицы пахнут теплом и любовью. И почему-то особенно больно вспоминать прошедшую зиму…
Снега не было. Как не было и меня.
продолжение следует...