Эту улицу любили все, особенно молодежь. Парни и девушки собирались группами и шли под вечер на эту улицу, находившуюся в самом дальнем краю деревни. Бобылка утопала в вишневых садах и была очень хороша весной. Даже старые серые домики преображались, словно белый оттенок цветущих молодых вишен красил стены в светлый цвет. Кроме того, сюда манили трели соловьев и роскошное покрывало зеленой травы, похожей на пушистый ковер. Слушая заливистые трели соловьиных рулад, невольно приходила в голову мысль
:»Как может эта серая невзрачная птичка издавать такие волшебные, трогающие сердце звуки?» .
Деревенские девушки водили здесь хороводы, в престольный праздник, 2 августа, в Ильин день, сюда приходили и стар, и млад, шли на Гон, большую лужайку, просторную и широкую.
Почему Гон? Наверное, от слова-прогон, именно сюда весной сгоняли стадо коров и овец после неприветливой долгой зимы. Здесь скотина щипала молодую сочную траву, забыв о трескучих морозах и снегах, наметенных до самых крыш.
Ведь какие были зимы! Стужа стояла такая. Что приходилось топить печи по 2 раза в день. Утром отец топил печку и вечером тоже, но за ночь снова выстывало, поэтому спозаранку он вновь зажигал дрова, принесенные с вечера в избу. Отец подкладывал растопку-кусочки бересты и лучину-тонко наструганные щепочки из сухого смолистого полена. Такие поленья он складывал за печь. Чтобы всегда были под рукой.
Рано утром над деревней поднимались легкие, причудливые по форме дымки, невесомые, беловато-голубые, розовые, желтые, похожие на кораблики, плывущие в неведомую даль.
Девушки, пробирающиеся по заснеженным тропинкам к обледеневшему колодцу, часто останавливались и смотрели на них, представляя, что каждая из них Ассоль, ожидающая своего Артура Грея, который приплывет под алыми парусами и подарит верное сердце и надежную мужественную руку.
Зима неохотно уступала место зеленокосой красавице весне, но все-таки спустя некоторое время, на Бобылке снова начинали полыхать лиловые костры сирени и нежный аромат проникал прямо в сердце, будоража молодых девчонок и парней, вызывая на улицу. Звуки гармони бередили душу, сердце замирало неизвестно от чего, трепеща в груди подобно пойманной птице…Гармонистов было трое: Михаил из соседней деревни Крутихи, Павел из Макарихи и Саша из Хвощёвки. У каждого из них была своя особенная манера игры, но все они играли так, что невозможно было усидеть и не пуститься в задорный пляс, или не спеть частушку.
«Из большой деревни в маленьку ходил, буду ходить,
Чернобровую девчоночку любил, буду любить! -«пел веселый гармонист
Михаил. Ему навстречу выходила стройная Настя, его невеста.
«Гармонист у нас хороший, я его приворожу!
Я возьму и на гармошке две ромашки положу…»
Мелодии звуча ли одна за одной. Мы пели «Семеновну», плясали «Барыню», трепак и кадриль.
Очень было весело, гуляли до рассвета, сейчас так уже не гуляют и не поют. Сейчас запоешь, сразу скажут-напилась, как будто трезвые не поют и не пляшут.
На Бобылку нас тянуло еще и озорство-мы туда бегали огородничать, то есть рвать яблоки, подсолнухи и огурцы в чужих садах, хотя своих было полно. Ну, как же-риск, адреналин бушует. Потом мы хрупали свои трофеи, сидя где-нибудь в укромном месте подальше от хозяев.
Сначала мы посылали на разведку парней, проверить, где хозяева. Они обходили дом и если видели на двери замок, то тихим свистом подзывали нас к огороду. Мы стайкой, похожей на озорных и проворных воробьев налетали на сад, набивая карманы и пазухи спелыми сочными яблоками, желтыми и красными, потом прятали под копной соломы, чтобы потом их забрать.
На Гону мы бегали, играя в догонялки, жгли костры, прыгали через них, хохотали, слушая выдумки мальчишек, снова пели и плясали. Измученные, приходили домой, на цыпочках проходили к своим кроватям и падали, уткнувшись головой в подушки, набитые чудесными снами.
Если утром шел дождь, то нас никто не будил, и мы спали до обеда, но если было солнечно и тепло, то нас мама поднимала рано и приходилось идти в лес за ягодами и грибами. Не зря говорится, что летний день год кормит. Конечно, утомлялись, но в молодости усталость проходит быстро. Искупавшись в реке, поужинав, мы снова отправлялись на Бобылку, заслышав призывный голос гармошки…
Прошло столько лет, почти полвека, деревня опустела, многие жители ушли в ту неизведанную страну, из которой никто пока не вернулся, но Бобылка все напоминает о себе и нашей бесшабашной юности, напоминает бело-розовыми ветками цветущих вишен. Это, конечно. Не те вишни, которые были, а молодые побеги от тех старых деревьев, живущих в нашей памяти.
И мы благословляем те годы беспечной молодости, время бездумных игр и различных забав. Всплывают строки С. Есенина
«Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть» …
Я полностью согласна с любимым поэтом. Ведь Бобылка, улица моей молодости, пусть еще долго помнится моим ровесникам, снова вызывает улыбки и превращает их хоть на мгновение в озорных, смеющихся, веселых подростков, какими они были когда-то и в душе, я верю, такими же и остались…