Домой
Спозаранку друзья прикатили на Юриной машине Тойоте спринтер в нейрохирургию.
Семён вытащил из машины большой пакет с фруктами и соками, а Юрий сунул в карман сканворды, которые так обожал разгадывать их друг. Они влетели в приёмный покой и, в ожидании прихода исчезнувшей сестры, обменивались непонятными чужому уху фразами.
Наконец, девушка появилась. Семён и Влад обступили её с двух сторон и наперебой стали объяснять, что вчера в «Новостях» видели своего друга, Влада Степанцова.
Сестра для полной определённости показала им фотографию молодого человека. Друзья так бурно отреагировали на знакомое лицо, что сомнений в правдивости их слов не было. Она сразу же позвонила в ординаторскую, Станиславу Павловичу. Он как будто ждал звонка и поторопил: «Давай, давай, пусть поднимаются!»
Парни немедленно стали подниматься по ступенькам. Уборщица возила по ним мешковатой тряпкой и ругала топчущих посетителей, на чём свет стоит.
На площадке второго этажа, у железных дверей с круглым окошком и надписью «Нейрохирургия», их поджидал Станислав Павлович. Он, признаться, рассчитывал, в первую очередь, на визит родственников.
Но и друзья в безвыходной ситуации сгодятся. Семён ещё снизу заметил врача, ожидающего их на шахматном полу. Он тревожно подумал, что Владу для рядового больного многовато чести: чьи ещё фотографии кладут на пост для посетителей, и почему сам врач встречает их? У него что, больше дел нет? Этим временем Юрий, поравнявшись с доктором, прояснил ситуацию:
– Здравствуйте. Родители Влада в отъезде. Мы – соседи, живём с ним в одном подъезде и можем дать исчерпывающую информацию. Только, вот, страхового полиса не нашли…
– В другой раз занесёте. Дело в том, – уклончиво начал врач, – что с вашим другом приключилась неприятная история. Он угодил под машину.
Эскулап тягуче набрал воздуха в грудь, одновременно думая, как бы доступнее преподнести необычную информацию.
За годы работы у него на все случаи жизни имелись шаблоны, а в данном случае он мучился над каждым словом, как незадачливый турист, не знающий языка чужой страны.
– … а, когда ваш друг очнулся, стал мнить себя другим человеком.
Его голос глуховатым эхом разносился по лестничному пролёту.
Семён ожидал услышать, к примеру, что Влад потерял память, или находится в коме, но мнить себя другим человеком! Это слишком, даже для Влада.
– Не обращайте внимания! – заулыбался Юрий, поглядывая на Станислава Павловича. – Он у нас большой выдумщик! Любит копировать других людей, хлебом не корми!
– Нет, это не розыгрыш, – нахмурился врач. – Возможно, при виде вас, он и поведёт себя иначе. Вспомнит своё «я».
Но пока он неадекватен. Идите, идите к нему. Он находится в пятой палате. – Станислав Павлович добавил: – На обратном пути, если вас не затруднит, зайдите в ординаторскую, сообщите об успешности визита.
– Что, его дела настолько плохи? – серьёзно произнёс Семён, плотно подойдя к врачу. Станислав Павлович оказался ниже собеседника:
– Вот именно, плохи. Отыщите его родственников, потому что мы собираемся оформлять его в психоневрологическое отделение.
Юра с Семёном переглянулись и в омрачённом настроении поспешили в пятую палату.
Юрий вошёл первым, а Семён замешкался у дверей, скандаля с медсестрой по поводу отсутствия сменной обуви.
Влад спал на застиранной сероватой постели с казёнными наволочками, о чём возвещали больничные чёрные штампы. Отчего бельё в больницах всегда удивительно безликое, сиротливое?
В тон наволочкам, с сероватым оттенком лица лежал несчастный Влад. Он был бледен и худ, нос покрывала штрихообразная ссадина, бескровные губы были сомкнуты.
На тумбочке кроме градусника и какого-то направления ничего не было. Юрий мысленно похвалил Сёмку, что тот догадался купить больному гостинцев, и кошачьим шагом подошёл к Владу. Принялся постукивать друга по плечу:
– Вла-дик, вста-вай!
Капитолина Матвеевна открыла глаза и сразу увидела гостя, но никак не отреагировала. Лишь с интересом стала его разглядывать.
– Ты меня не узнаёшь, что ли? – оскорбился друг.
– Кто вы, молодой человек? – наконец заговорил «Влад».
– Во, блин, приехали! Я – Юрка, твой лучший друг! Дик- вла, бе-те всем-со ново-хре?Зей-дру не ёшь-узна?
– Не поняла.
– Как ты переносишь лечение? В обморок не падаешь? – бодро сменил тему Юрка.
– Самым жутким моментом в моей жизни были роды. А уколов я не боюсь.
– Владик, – заныл Юрий, впервые в жизни чувствуя, что у него иссякает список знаний о друге. – Я тебе сканвордики принёс, ты их любишь!
– Терпеть не могу! У меня зрение плохое. Скажи- ка лучше мою фамилию, раз ты мой друг! – внезапно потребовал «Влад», схватив Юрку за руку.
– Степанцов, – ответил сбитый с толку Юрий, ища глазами поддержки от Семёна. Однако, от Тарасова в палате присутствовала только правая рука, а сам он за дверьми убеждал медсестру в удивительной чёрствости, и, похоже, та уже почувствовала себя самым гадким человеком на Земле.
– Семен, а ну-ка иди сюда, – негромко позвал Юра. Затем вновь окинул взором «Влада» и сообщил:
– У тебя зрение всегда было стопроцентное…Ты что, из- за аварии ослеп?
– А я не была в аварии, это ошибка. Но я вспомню, что со мной на самом деле произошло, непременно вспомню! И я не Степанцов, уразумел?
– Твоя Маринка названивает всё время, а мы с Семёном не отвечаем, – в который раз сменил тему Юрка. Он говорил монотонным голосом, и вид у него был, мягко говоря, пришибленный. – Так вот, что я говорю – потеряла тебя Маринка-то!
– Какая такая Маринка? – подозрительно спросил «Влад».
– Ты, Владик, это, подожди чуточку, – попятился Юрка. – Щас, я только Семена позову… – Сэм, ты что, на Марс улетел? – заорал на дверь Юрка и снова блаженно взглянул на Владика. – Ну как же, Владик, Маринка – это твоя подруга Маринка! – безнадёжно воскликнул Юрий.
Тарасов, насмерть заболтавший дежурную сестру, наконец, показался полностью. Он энергично приблизился к постели больного, натянул на лицо приветливое выражение и только открыл рот, чтобы поздороваться, как «Влад» сделался цвета медного купороса и закричал, страшно округлив глаза:
– А-а!! Я всё вспомнила! Уйди, убийца, не приближайся ко мне! Я узнала тебя! Лже-искусствовед! Уходи! Уходите оба!! Это он, (палец карающей стрелой направился на Семёна) он меня убил.
Задушил подушкой! Я всё припомнила!! – Он схватил градусник и вознамерился метнуть его в Семёна.
Потрясённый Юрий попятился, пытаясь заслонить щуплым телом входную дверь, – вдруг кто услышит? А Семён перехватил ручищей желтоватую, слабую руку и прошипел:
– Если ты сейчас же не заткнёшься, то я за себя не отвечаю. Хоть ты мне и друг, но я добавлю шишек на твоей морде!
– Уйди, уйди, – хрипел «Влад», катая голову по подушке, словно роженица в схватках.
Парням ничего не оставалось, как уйти ни с чем. Пока. На их счастье, Станислав Павлович не встретился на обратном пути, а то о следующем визите пришлось бы забыть.
Капитолина Матвеевна сначала лежала неподвижно, приводя мысли в порядок.
«Какая наглость, прийти навещать меня» – молча кипятилась она. «Иж ты, фрукты принесли!»
Она стала аккуратно, двумя пальчиками, вынимать гостинцы их пакета с видом городской дамы, потерявшей дорогое кольцо в куче навоза. Ей казалось, что «друзья» принесли ей с подарками взрывное устройство.
В палату деликатно постучали. «Груши купили!» – презрительно подумала она, вертя в руке желтобокую красотку.
Дверь в палату со скрипом приоткрылась и… Капитолина Матвеевна с реакцией, которой обладают все медицинские работники, пульнула грушу в возвратившегося нахала.
Но кто это? В дверях стоял неизвестный человечек небольшого роста с усами и в кепке…и потирал мозолистой рукой ушибленный глаз:
– Ну, знаете! – обиженно сказал он и, в сердцах пнув грушу, ушёл.
«Странный какой- то тип» – пожала плечами Капитолина Матвеевна.
Она так утомилась от посетителей, что почти сразу провалилась в тревожный, болезненный сон.
*********************************
…После посещения больницы друзья отправились домой к Семёну на совет.
Ситуация – хуже некуда! Предстояло принять решение, что делать дальше?
Во-первых, стало понятно, что Влад не владеет собой и добиться у него, где он спрятал иконы, будет невозможно.
Ближайшая его перспектива – на несколько месяцев оказаться в психбольнице. Во-вторых, сегодня вечером должен состояться телефонный разговор с Хельсинки.
Будут звонить серьёзные парни – мафиози, задействованные в операции. С ними шутки плохи, каждый день просрочки будет чреват N-ной суммой...
Но сделку всё же придётся отсрочить в связи с неадекватным поведением Влада.
…Последний план обогащения друзей был и сложен и прост одновременно, у каждого в нём была своя роль.
Семён ходил к бабушкам и дедушкам и узнавал, где можно раздобыть старинные, или просто ценные вещи.
В напарниках не было нужды: во-первых, старушка охотнее откроет дверь одному парню, а не нескольким. Во-вторых, красноречия Семёну было не занимать.
Он плёл разные байки под влиянием обстоятельств. Если приходил к дедушке-фронтовику выведывать о медалях, то представлялся сотрудником архива или военной комендатуры.
Если интерес представляла книга, то Семён немедля становился сотрудником областной библиотеки, или искусствоведом. После серии неудачных походов, он набрёл на Сухорукову.
По убранству гостиной Капитолины Матвеевны он сразу понял, что здесь есть, чем поживиться.
Просматривались некие мещанские штрихи: тяжёлые зелёные бархатные портьеры с бахромой, антикварная мебель, гжель тонкой работы…
Бабка только с виду была тщедушной, а внутри имела стальной стержень, и, к тому же, крепко сомневалась насчёт целесообразности продажи. Семён, как никто другой, прекрасно понимал, что бабушке нужно дать время созреть.
Было неискушённым глазом видно, что старушка переживает не самые богатые дни своей жизни. Семён дал на раздумье сроку две недели и рассчитывал быть вознаграждённым за терпение.
Действительно, он обомлел, когда бабуля вынесла ему из кладовки три старинные иконы. Это же целое состояние! Об этом Семён благоразумно умолчал и предложил хозяйке целых …
двести долларов.
Но, не смотря на старость, старушка не выжила из ума и вполне понимала ценность икон.
Она проявила удивительную твёрдость и заявила, что о цене менее одной тысячи долларов за каждую икону и речи вести не станет.
Теперь настала пора Семёна задуматься. За всё время промыслов, он впервые раздобыл что-то стоящее, но расставаться с крупной суммой денег ему вовсе не хотелось.
Семён сделал вид, что согласен на три тысячи. Достал из кармана все деньги, какие были. Приблизился к тщедушной старухе, повалил на кровать и с ужасающей лёгкостью задушил её подушкой на собственной кровати.
Затем немного порыскал по дому.
Взять здесь больше было решительно нечего. В кладовой ещё осталась какая-то металлическая посуда с потемневшими боками… Хлам.
Его он брать не стал. Уложил вожделенный трофей в сумку и был таков.
Это было уже второе убийство Семёна после той горластой почтальонши, не желавшей расстаться с пенсиями.
Безумная, отдала бы она государственные денежки, и осталась бы жива.
Вот и эту старуху сгубило нежелание отдавать иконки. Да что там отдать, продать!
Столько лет прожила на белом свете, но так и не поняла, что жизнь – дороже всех денег, вместе взятых…
Семёну с парнями всё сошло с рук в случае с почтальоншей, никто ничего не видел.
Длительная подготовка принесла плоды, они не оставили следов.
И на этот раз Семёну снова повезло. Капитолина Матвеевна была астматиком со стажем, поэтому в заключение о смерти поставили диагноз «смерть наступила в результате асфиксии». Бабушка была в преклонном возрасте, поэтому посчитали, что она умерла, мирно задохнувшись во сне.
Итак, иконы были в руках у друзей. Следующую часть плана следовало выполнить Юре и Владу. Юра добыл справки о необходимости операции за рубежом.
Влад должен был выступить в роли его сопровождающего.
В Финляндии у Семёна жил родственник, Александр, который эмигрировал из России в застойные времена.
Он занимался разными видами криминальной деятельности, в том числе и контрабандой.
Алекс (так его величали финны) должен был выступить посредником и вывести их на человека, который интересовался товаром.
Инвалидное кресло почти выполнили. В особые подлокотники предстояло спрятать три бесценные иконы, лишённые рам и свёрнутые в трубочку.
Дело по завершении сулило несметные богатства, поэтому они решили обыграть всё красиво, зрелищно, не скупясь.
Юрий имел самую изящную комплекцию из приятелей, поэтому роль больного лейкемией выпала ему.
Оставалось за малым: подгримировать и усадить его в кресло.
Таможенники бы не усомнились, что перед ними на самом деле умирающий больной, отчаянно цепляющийся за жизнь.
В Финляндии спектакль продолжился бы: в аэропорт к тяжело больному пациенту подогнали бы «Скорую помощь», а остальное – дело техники…
…Выкрики Влада в больнице никак нельзя было оставить без внимания.
Если он будет продолжать в том же духе, Семёна могут упечь в места, не столь отдалённые. Кто знает, что ещё может рассказать сумасшедший друг?
Странно, что Влад не признал друзей, но помнил фрагмент из жизни Семёна, да ещё так близко принимал его к сердцу!
Почему он примеряет этот случай на себя?
Да, Семен не скрывал перед друзьями, как именно убил старуху, но и Влад так бурно никогда не реагировал!
Стоп: у него появилась новая манера говорить: «Я не поняла, я узнала». Он явно с кем-то себя ассоциирует.…
Уж ни с бабулей этой, которая почила?
К сожалению, остаётся одно: забрать Влада из больницы, убедив персонал, что с ним полный порядок.
А там он, того гляди, оклемается в привычной обстановке…
… Наутро Юрий решил ехать в больницу один, потому что Влад только на него реагировал спокойно.
Юрий был человеком ведомым, коммуникабельным. Обычно во многих вопросах последнее слово оставалось за Семёном.
Но в этот раз Семёну пришлось смириться в ролью наказанного ребёнка.
Тарасову нестерпимо хотелось поехать в больницу, хотя бы постоять под дверью, но Юрий был непреклонен. Семёну ничего не оставалось, как подчиниться.
Юрий удивительно быстро подъехал к корпусу больницы. Уверенным шагом вошёл в приёмный покой, лучезарно улыбнулся уже знакомой сестричке.
Перескакивая черед две ступеньки под отчаянную ругань всё той же уборщицы, он скоро очутился на втором этаже.
Ага, Станислава Павловича нет, – просто замечательно! Дежурная и не помыслила потребовать сменную обувь, а только затравленно оглянулась на посетителя.
Юрий немного притормозил перед дверью с номером пять, прислушался, нет ли посторонних, и только после этого вошёл.
Палата была озарена лучами утреннего солнца и выглядела веселее, чем вчера.
«Влад» проснулся, и впервые за всё время понял, что голоден. Из больничного буфета разносился аппетитный запах гречневой каши.
Он повёл носом, и увидел в дверях Юрия.
В глазах «Влада» появилось разочарование.
Юрий же переминался на месте и думал: «Не знал бы, что передо мной Влад, решил бы, что другой человек.…Глядит с ненавистью…».
– Зачем пришёл, паршивец? – не слишком любезно начал «Влад».
– Поговорить о твоём будущем, – проглотил оскорбление Юрий.
– А где душегуб окаянный? – дерзко блеснули глаза больного. – Под дверями, поди, ошивается?
– Ну, зачем ты так… Он сидит дома и очень переживает из-за твоего состояния.
– Ещё бы не переживать: ведь я выйду из больницы и пойду в милицию писать на него заявление! – пригрозил «Влад» интонацией, которая раньше у него не наблюдалась.
– Кто ты? – спросил Юра пересохшими губами.
– Я – та самая бабушка, Капитолина Матвеевна, которую твой драгоценный дружок задушил подушкой. Моя душа как-то вот раз! и вселилась в него, (палец уткнулся в худой живот). Не веришь?
Неудивительно. Я сама отжила на свете 90 лет, кстати, если б не ваша страсть к чужому добру, ещё бы пожила. Но о подобном никогда не слышала.
Всё равно не веришь?
Я могу назвать тебе адрес, где жила раньше, день своей смерти, это было в ноябре, что ещё тебе сказать? Ну, проверяй меня. Я не сумасшедшая!
– Не может быть! А где Владикова душа?! – выпучил глаза простоватый Юрий.
– В аду, небось! Или мечется где-то поблизости…, а поделать ничего не может, – мстительно заявил «Влад». – Кстати, и тебе не мешало бы задуматься о том, что придётся отвечать за прегрешения вольные и невольные перед Всевышним.
А твой дружок уже конченый негодяй, гореть ему в аду! – лихорадочно блеснули глаза «Влада».
– Перестань! – взмолился Юрий. – Ладно, ответь, в чём был одет Семён, когда пришёл к тебе?
– В первый раз, или во второй? Он приходил 1 и 15 ноября.
– В оба раза.
– Хорошо. Костюм на нём был, тёмный такой, в полосочку, а ещё очки и портфель. Под интеллигента молотил, убивец. А в другой раз с большой спортивной сумкой заявился. В ней, небось, иконки и вынес.
– Так не пойдёт. Если взять за основу, что ты – Влад, то ты мог его видеть оба раза из окна, ведь он твой сосед. Ну-ка, скажи мне, сколько Семён предлагал денег бабуле? Это может знать только она.
– Двести долларов, гад ползучий, давал….
– А ты что же не согласилась? Это всё же приличная сумма.
– Это – сущие копейки, я знаю цену предметам старины. Звони своему Семёну, – подстегнул «Влад». – Ну же, позвони ему.
Юрий достал мобильный телефон «Nokia» и набрал номер Семёна. Тот схватил трубку так быстро, словно медитировал над ней и сразу заорал: «Ну что?» – «Сэм, ты той бабке сколько денег за иконы предлагал?» – «А что?» – «Потом объясню. И всё-таки?» – «Двести баксов». – «А в каком из костюмов ты к ней ходил?» – «В таком, в полоску…. Он у меня единственный…» – «Понял» – упавшим голосом сказал Юрий и отсоединился.
– Убедился? – зловеще улыбнулся «Влад».
– Что ты хочешь? – померк Юрий.
– Справедливости. За убийство надо отвечать, мил человек.
– И что ты скажешь в милиции? Я – та самая старушка, которую замочил Семён? Только извините, но я одолжила на время чужое тело, потому что умерла 15 ноября, а сейчас 11 мая?
– А я анонимно…. Или ещё лучше: скажу, пользуясь случаем, что я – Владик Степанцов. И всё расскажу.
– И пойдешь за соучастие. Ты знаешь о том, что иконки хранятся у Владика? То есть, у тебя? Менты быстро устроят обыск у тебя дома!
– Ну, я…
– Ты мне лучше ответь, – перебил его Юра, – как ты мыслишь жить после выписки?
– Ну, поеду домой…
– К кому?! Дурья твоя башка, в твоей бывшей, заметь, квартире, скорее всего живут чужие люди. Что ты им скажешь? «Пустите хозяйку в дом?» Тогда ты вместо психушки окажешься в участке за покушение на частную собственность.
Документы на квартиру, ордер, паспорт, – всё потеряло силу с твоей смертью и покоится на городской свалке!
На Юрия смотрели отчаянные глаза человека, который осознал весь ужас своего положения. Юрий методично продолжал вещать:
– Далее, на какие деньги ты будешь жить? Пенсии у тебя уже нет.
Устроиться на работу ты, конечно, можешь. Но Влад никогда не работал. Мы, как ты успела догадаться, воры. В первое время кто будет тебя кормить-поить?
– К чему ты клонишь? – в полнейшей безысходности проговорил «Влад».
– А вот к чему: для тебя самое лучшее, если мы с сегодняшнего дня начнём убеждать персонал, что твое помешательство было временным и благополучно завершилось.
Я убежден, что ты не хочешь в психушку, так ведь? А чтобы туда не попасть, с сегодняшнего дня ты – Влад Степанцов.
Не заикайся даже про эту, как её там? Капитолину Матвеевну.
Я буду приходить к тебе каждый день, рассказывать всё о Владе.
Тебя выпишут. Пойдёшь жить к Владу домой. Не спорь, его предки гостят сейчас в Туле у родственников. Когда они приедут из Тулы, помалкивай больше, а то сразу раскусят подмену.
Мы с Сёмкой будем капать им на мозги, что у тебя последствия ДТП. Сечёшь?
«Влад» обречённо мотнул головой, но спросил на всякий случай:
– А если я не соглашусь?
– Ну, тогда тебя оформят в психушку, как нам пообещал Станислав Павлович. И будешь сидеть там с Чикатило и Наполеоном в одной палате, тебя заколят лекарствами до состояния овоща. А если серьёзно, то согласись: у тебя на данный момент кроме нас с Сэмом, больше никого нет.
«Влад» был вынужден признать и это, но на всякий случай спросил:
– А Семён не причинит мне вреда?
– А какой ему резон? Ты для всех – Влад, и для него тоже. Если ты не станешь больше угрожать ему милицией и чистосердечным признанием, то вопрос будет решен положительно.
На Влада он никогда в жизни не поднимет руки, ведь он когда– то давал клятву верности кровью.
К тому же, что с тебя можно взять?
– Верно. Давай, сынок, информацию.
– А вот «сынков», «милков», «окаянных», «ради Христа» – не надо! Забудь вообще эти слова! Теперь ты – двадцатиоднолетний парень. Для всех ты был и будешь Владом. Запомни: «стрёмно, отстой» – это плохо, «клёво, супер» – это хорошо. И привыкай к тому, что ты – мужчина. Никаких «я сказала», «я сделала», понял?
– Понял.
– Кто ты? – спросил Юрий голосом учителя.
– Я – Влад.
– Ну, вот и молодец. Ты родился 2 апреля 1984 года. Твоего отца зовут Иван Данилович Степанцов, маму Виктория Сергеевна Степанцова, а ты, соответственно, Владислав Иванович Степанцов. Братьев-сестёр у тебя нет…
Он принялся подробно рассказывать «Владу» о Владе.
Немного погодя в палату зашёл милиционер и стал расспрашивать «Влада» об обстоятельствах дорожного происшествия. Тот рассказывал уже с точки зрения Влада, пусть несколько односложно, но его косноязычие и незнание деталей списывалось на после шоковое состояние.
Урок Юрия не прошёл даром…
Продолжение следует…
Дорогие друзья, если повесть Вам нравится, не забывайте ставить лайки и писать отзывы!
Подписывайтесь на канал!
У нас тут душевно.
С теплом, Ольга.