Журналисты могут примерно всё. Особенно те, кто давно в профессии и вдобавок имеют продюсерский опыт. Их в дверь - они в окно, как тараканы живучи и, да простят меня коллеги, нашему брату проще дать, чем объяснить, почему нет.
С таким настроем мы, два опытных работника СМИ, шли в опеку. Ясю пришлось взять с собой.
Концерт, который она закатила в учреждении, призванном защищать её интересы, вызвал переполох среди сотрудников. Едва переступив порог незнакомой организации, ребёнок начал визжать, биться в истерике, с безумным взглядом карабкаться на руки и тащить нас вон из этого жуткого заведения.
Поняв, что успокоить внучку не получится, муж ушёл с ней, оставив меня одну решать вопрос со строгой корпулентной дамой, стриженной под ёжика, что придавало ей ещё большую солидность.
Извинившись за чрезмерную эмоциональность внучки и, возможно, мою, изложила чиновнице нашу историю, подчеркнув, что мы не готовы лишать мать родительских прав, наоборот - хотим по-прежнему поддерживать её и Ясю, но нам не помешает либо временное опекунство, чтобы невестка не наворотила, чего не надо, либо вмешательство органов опеки, чтобы помочь специалистам, которые ведут Ярославу, разъяснить матери некоторые нюансы здоровья и особенностей психологического состояния малышки, поскольку меня и мужа невестка в упор не слышит.
Кроме того, невесткой не были озвучены сроки, когда она заберёт Ярославу, а нам нужно прописать внучку и устроить в хороший детский садик до того, пока не решится её судьба.
– Ну, что ж! - сказала дама-начальник. – Вы хорошая свекровь. Это редкость.
– Спасибо, но я не за этим сюда пришла. У нас сложная ситуация, мы просим помощи.
– Идите в соседний кабинет к такому-то специалисту, она вам поможет. - На прощание женщина похлопала меня по плечу и добавила, что у нас всё будет хорошо.
Соседний кабинет занимала специалист по призванию. Пожалуй, это единственный человек во всей опеке, кого по-настоящему заботила судьба детей. Формализм и бюрократия были ей чужды.
Она внимательно выслушала меня и сказала:
– Собирайте документы! Ваша невестка не отдаёт себе отчёта, что её дочь ожидает в недалёком будущем. Знаете, сколько подростков с подобными историями через меня прошло? Мать попросту сломает дочери психику, ей, конечно, нельзя позволить резко забрать малышку. Тем более, после того, что мы все здесь видели.
Женщина намекала на поведение Ярославы.
Записав, какие документы нужно предоставить, ещё раз подчеркнув, что лишение прав мы не рассматриваем, а всего лишь хотим защитить внучку, я побежала догонять мужа и Ясю.
Увесистую папку с заявлениями, медицинскими заключениями, свидетельскими показаниями, выписками, справками и иже с ними мы принесли в назначенный срок.
Нашего человечного специалиста волшебным образом не оказалось. Корпулентная начальница, ощетинившись ёжиком, отправила нас в другой кабинет, где восседала девушка-болванчик. Мол, вы должны работать с ней по месту вашей регистрации.
На вид не больше двадцати пяти, сразу потребовала обращаться к ней по имени-отчеству. На папку не взглянула:
– Ну, рассказывайте! – брезгливо поджав губы, скомандовала она.
– Простите, но я уже дважды рассказала нашу историю. Вот заявление, в нём всё подробно описано. Прочитайте, пожалуйста.
Сквозь круглые очки на меня воззрились враждебные глаза, обдав ледяным равнодушием:
– У вас тут целый Талмуд! Я что, весь день должна это читать?!
Муж скрипнул стулом, я поспешно стала рассказывать, опередив его порыв. Девушка-болванчик демонстрировала абсолютный пофигизм, что-то делала в компьютере, если и слушала, то вполуха.
– Ну, и что вы от нас хотите? Идите в суд, доказывайте там свои права.
Переглянулись с мужем, он был на грани.
– Мы пришли за помощью! – тихо, но настойчиво сказала я. – Нам не с кем судиться и нечего доказывать.
– У нас директивы от Департамента. Если жизни и здоровью ребёнка ничего не угрожает, мы не вмешиваемся.
– Так как раз здоровью-то и угрожает!
– У нас директивы от Департамента…
– То есть, вы ребёнку вообще ничем помочь не можете?
Если бы молоденькая чиновница-болванчик могла прибить меня моей же папкой, она с удовольствием бы это сделала. Казалось, её очки округлились от ненависти и неприязни:
– У нас директивы…От Департамента… Если…
– Послушайте, опека! Кого вы здесь опекаете?! – не выдержал муж.
– У нас директивы. Мы всегда на стороне биологических родителей. А если они не умеют быть родителями, мы должны их научить ими быть! - не знаю, что было круглее - очки или глаза. - Ваша невестка живёт в Татарстане, вот туда и пишите запросы.
– Оль! Пойдём отсюда! - муж вскочил, решительно дёрнул меня за руку.
Теоретически мы могли бы поднять на уши Департамент и даже Министерство. Необходимость заставляет журналистов быть настойчивыми и всесильными.
Однако сил на борьбу не осталось, все ресурсы ушли на восстановление и поддержку маленькой девочки, совершенно чужой для моего мужа, но по какому-то непостижимому замыслу вселенной, ставшей ему роднее и любимее всего живого на земле, так же, как и он для неё.
После визита в опеку жить нормально мы уже не могли.