Ещё: почему не предал Есенина и Пастернака
Восемь лет и вёсен назад в Забайкалье выступал поэт Евгений Евтушенко - ТОТ САМЫЙ!
Читал стихи, пел «Жёлтую субмарину. Говорил о жизни, поэзии, любви и войне - прошлой и... будущей.
А было так
Ни разу за 82 года Евгений Александрович не бывал в Чите. Без него вспыхивали золотом и опадали яркие «Забайкальские осени». Он проносился мимо на БАМ или не доезжал, выступая в Улан-Удэ, а к нам, говорит, «читинские бюрократы» не приглашали. И вот приехал – старенький и великий. С тростью, но голосом, не нуждающимся в опоре. Шутил: «Вредно так долго не видеться – так ведь можно и вообще не встретиться…».
Вспомним
На встречу с большим поэтом, современником и другом Владимира Высоцкого, Булата Окуджавы, Беллы Ахмадулиной, учеником Бориса Пастернака и одним из немногих смелых в 60-х защитником памяти Сергея Есенина пришли забайкальские писатели, учителя литературы и много других людей разных профессий, интересов, возраста.
Многие не пошли, поплевав ядом в комментариях (ему ставили в вину переписанные после падения советской власти строчки стихов тех лет, критику сталинского времени, отъезд в Америку.
Нам повезло! – успели, застали, услышали стихи Евтушенко из уст Евтушенко, свидетеля целой эпохи, автора известных на весь земной шар, а в России – ставших народными песен. «Бежит река» про «нет любви хорошей у меня» – его. Как и песня «Хотят ли русские войны», за которую в своё время его нещадно критиковали. «Не спеши», которую поют знаменитые исполнители всего мира...
👉 Но послушайте его самого...
О любви
Родители Евтушенко окончили геолого-разведочный институт в Москве.
И когда Евгений написал свою крупнейшую поэму «Братская ГЭС», «мама пошла куда-то в прихожую, утёрла слёзы (так она была тронута этими стихами) и принесла пожелтевшую фотографию, где был изображен лагерь геологов на берегу Ангары, она сама сидела совсем молодая на коне, откинув накомарник, а стремя ей поддерживал мой отец – тоже геолог. А на обороте фотографии была надпись, о существовании которой я никогда не знал, потому что не знал, что родители были там (я родился в Нижнеудинске, после этого меня сразу перевезли на станцию Зима, где и зарегистрировали).
…Так вот на обороте было написано: «На месте изыскания братской ГЭС».
Мама показала мне на одну из палаток: «А здесь, а здесь…», покраснела по-девичьи и, запнувшись, вместо «зачат» сказала «начат».
Такая волшебная судьба бывает у некоторых стихов».
О годах Победы и Литературы
Я из поколения, которое увидело войну глазами детей. Окончил первый класс в 1941 году в Москве, видел, как пришли в Москву первые подкрепления… В девять лет на крыше московской школы с товарищами гасил немецкие зажигалки. Это же делали и Володя (Высоцкий), и Вознесенский. Булат (Окуджава), единственный из нас, был фронтовиком – ушёл, несмотря на то, что его отца арестовали и расстреляли по несправедливому обвинению, и написал замечательные песни именно о войне.
Начало войны было очень трагическое – не из-за трусости наших солдат и офицеров, а из-за бездарности руководителей, из-за огромных ошибок Сталина, которые не верил никому – поверил Гитлеру, что тот не нападёт. И когда началась война, долго не мог прийти в себя и понять, что это на самом деле происходит.
Но народ понял всё прежде своих руководителей и начал сопротивление врагам в то время, когда 1200 самолётов были разбомблены прямо на земле… без разрешения вылетать, сражаться с врагом.
Народ начал подниматься, родилась песня «Священная война». Я не был поклонником Лебедева-Кумача как поэта, честно скажу. Но я ему всё прощаю за то, что он написал эти простые, но абсолютно нужные в тот момент слова.
Великие стихи написал тогда и Александр Твардовский («Я убит подо Ржевом»). Ведь сколько наших солдат, у которых не хватало ни оружия, ни обмундирования, не еды, погибло там. Они отступали не потому, что были трусами, а потому, что были почти безоружными в начале войны из-за преступной халатности руководства, расстрелявшего лучших молодых красных командиров (немцы подкинули фальшивый документ о «заговоре» против Сталина; как показало расследование позже, заговора не было).
Этот год должен быть особым для всех нас. Нашлась наконец-то страна, которая в трудный момент своего международного положения, несмотря на недоброжелательные санкции против неё, – соединила праздник Победы и праздник литературы. И то, и другое – общенародное.
О братстве народов
"Знаю, что на вашей земле много бурят и вы, слава Богу, живёте в мире и согласии. Мне показали в Улан-Удэ незабываемую книгу – написана бурятскими поэтами, убитыми на войне или чудом выжившими на ней. Если бы не было братства народов, если бы русские защищали в одиночку свою землю – не выстояли бы. Без поддержки однополчан многих и многих национальностей, не вырвать бы у Гитлера из когтей. В братских могилах, обнявшись, лежат вместе русские и украинские солдаты. О них забывают те господа, которые хотят поссорить украинский народ с русским навсегда.
Наш самый великий русский поэт Пушкин тем велик, что он предсказал единственно возможное счастливое будущее – если оно будет основано на братстве всех народов, и если пример всем подаст именно наша страна, однажды уже спасшая человечество".
(2015-й)
О литературе-пророчице
"В доме-музее Виктора Петровича Астафьева (писателя и фронтовика, защищавшего Сталинград) написано высказывание: «Если мы начнём врать о прошлой войне, будущая война может быть ещё страшнее». Запомните эту пророческую фразу.
В литературе всегда было что-то провидческое. Может, потому, что литературу, и поэзию особенно, рождает нечто большее, чем разум человеческий, – интуиция. Это доказали все великие произведения: они не только открывают путь к будущему, но показывают дороги, которые повторять и снова на них становиться должно быть заказано. Заказано нашей нравственностью, нашей совестью.
У меня память начинается с 1937 года, когда было арестовано столько невинных людей, и оба моих дедушки; помню, как их арестовывали, и мы с мамой ходили к крошечному окошечку, у которого стояли тысячи и тысячи, в основном – женщины с детьми; мужчины боялись туда приходить, потому что некоторых, если они подходили, просто брали тут же…
Многих из нашего поколения «шестидесятников» уже нет. Нет самого молодого из нас – Володи Высоцкого, нет самого старшего из нас – Булата Окуджавы – с их прекрасными песнями, которые отстояли правду истории и предупреждали нас об опасности из будущего".
О том, что надо перечитать
" Не верьте слухам, что поэзия потеряла свою силу. Это кажется тем, кто сам перестал читать стихи. Я их не обвиняю: сейчас жизнь тяжёлая, многим приходится работать на нескольких работах. Но тем не менее, мы не имеем права позволять молодому поколению терять надежды на будущее. Самое главное основание для всех надежд – собственная совесть.
Совесть всегда основана на знании истории и литературы.
А что есть литература? Она повела своё начало с фольклора. Необязательно читать все философские книжки (хотя никому это ещё не мешало) – достаточно перечитывать время от времени пословицы: в них найдёте советы в самые трудные моменты жизни, будете не способны предавать своих товарищей, свою страну, свои и чужие надежды, сумеете быть прекрасными отцами, матерями, дедушками и бабушками".
«Чита, спасибо за маму!»
У моей мамы перед войной прорезался очень хороший голос. Хотя она не стала всемирно знаменитой певицей, но солировала в Московском театре имени Станиславского. Пошла добровольцем в актёрскую бригаду на фронт – выступала вместе с нашими поэтами замечательными Константином Симоновым, Александром Твардовским…
Мама дошла до Пруссии с Красной Армией. А меня отправила к бабушке на станцию Зима. Сейчас поезд идёт пять дней – я добирался четыре с половиной месяца. В девять лет. Сквозь бомбёжки, иногда – сквозь горы трупов.
И первая моя деятельность в искусстве состояла в том, что я пел вагонные песни, хорошо плясал тогда… На станции Зима мужчин почти не было. 8,5 тысяч (при 40 тысячах населения) были отправлены на фронт. 5,5 тысяч погибли. Но станция в те же первые годы войны приняла эвакуированных из осаждённого Ленинграда. Всех разобрали по домам, откормили, спасли".
" А когда мама была ранена и заболела тифом, то попала... в один из читинских госпиталей" .
В Забайкалье солистку Московского театра имени Станиславского поставили на ноги.
"Она всю жизнь была благодарна вашему городу. Чита, спасибо за маму и за тысячи других, спасённых здесь" .
И ещё...
«Он уважать себя заставил…»
Что бы ни говорили об Евтушенко, своим выступлением в 1965 году на президиуме в честь 70-летия Есенина, он заслужил индульгенцию.
После десятилетий хулы «упадническому» поэту всё-таки решили устроить юбилей.
«…и в президиуме я увидел многих писателей, которые… травили Есенина при жизни. Я настолько был потрясён лицемерием, что попросил листочек бумажки, карандаш и прямо там написал «Письмо Есенину». После этого, как только я дошёл до секретаря ЦК Комсомола Сергея Павловича Павлова, на телевидении исчезла картинка «по техническим причинам».
Евтушенко, воспользовавшись прямым эфиром, встал на президиуме и продекламировал стихотворение на всю страну; только на середине стиха теленачальство спохватилось и прервало эфир. Но было уже поздно! Стихи записали на слух и они разошлись по стране в рукописном виде. Отпечатанное на машинке стихотворение продавали в Москве на Кузнецком мосту – «я сам купил его за «трёшку»…» – вспоминает Евтушенко: «За Есенина надо было бороться – за его имя и с теми, кто пытался «примазаться» к нему, а до того – практически убил».
И Пастернак
Евтушенко был также одним из немногих собратьев по перу, кто не предал в пору гонений Бориса Пастернака.
«Он очень страдал от этого. Я лично, прочитав роман «Доктор Живаго», ничего не увидел там враждебного по отношению к стране (да разве может какое-либо великое произведение быть враждебным Родине?). Когда перед писателем встало: или Нобелевская премия, или потеря гражданства, он выбрал Родину. И конечно, это его убило.
Особенно его расстроило, когда к нему пришли два его ученика, хваставшиеся, насколько они близки Пастернаку, и сказали, что им угрожают, могут исключить из института, Комсомола, если они не подпишут письмо – не… предадут его. Попросили разрешение предать. Он разрешил: "Бог с вами, всё равно ничего изменить не сможете" – но очень переживал, что всё-таки разрешил. «Женя, что я сделал! Ведь теперь ни один из них никогда не станет поэтом».
Совершенно точно. Юра Панкратов, зам. директора издательства, проворовался. А Валя Харабаров, сибиряк, спился и замёрз напротив Литинститута, не дожив до 30 лет…»
... Евгений Евтушенко пообещал себе, что напишет слова к мелодии Лары (первую экранизацию романа сняли англичане, мелодия из фильма была у нас популярна, но тоже запрещена). Первыми её исполнительницами стали американские студентки Евтушенко, изучавшие русский язык.
В Чите он спел её сам. А ещё две весны спустя его не стало.
#сибиряки, #забайкальцы, #Евгений Евтушенко, #чита, #судьбывеликих, #гостизабайкалья