Рассказывает знаменитый тренер.
В 2008 году знаменитый российский баскетбольный тренер Евгений Гомельский, выигравший со сборной СНГ золото Олимпийских игр 1992 года в Барселоне, дал большое интервью «СЭ» в рамках рубрики «Разговор по пятницам» Юрию Голышаку и Александру Кружкову. В материале ниже – рассказ Евгения Яковлевича об отношении к возрасту и олимпийском судействе.
- В какой момент стали задумываться, что время летит очень быстро?
- Я не особо ощущаю, что мне вот-вот 70. Мне приятна поговорка: «На сколько лет мужчина себя чувствует, такой у него и возраст». Я не древний - к стенке не прислоняюсь. Пока хожу. И даже бегаю.
- Не пугает вас число - 70?
- Лет тридцать назад семидесятилетние мужики казались мне стариками. Но я не хочу быть похожим на Брежнева.
- В смысле?
- Тот, награждая кого-то к семидесятилетию, на Политбюро говорил: «У вас период творческой молодости и подвижности...» Мне сейчас интересно узнавать, кто из великих творил в преклонном возрасте. Взять хотя бы Леонардо да Винчи. Получаю удовольствие от таких сведений.
- Почерк тоже стареет? Или остается таким же, как в молодости?
- Вы задаете вопросы, как будто мне уже девяносто! Еще спросите, шаркаю ли я ногами? Выпадают ли у меня волосы каждый час? Не желаю об этом говорить - пусть другие размышляют, насколько я старый... А почерк у меня всегда безобразный был. Прямо ленинский.
- В каждом человеке есть искорка безумия. Вы свою, похоже, не загасили.
- Спасает юмор. Я ведь даже поступал в Ленинградский институт кинематографии, прошел два тура. Уже в школьные годы пытался корчить из себя артиста. Это меня выручает.
- В чем?
- Учит не слишком поднимать нос. Ко мне подходят знакомые: «Тебя только по телевизору и видим». А я, отвечаю, приплачиваю операторам, чтоб брали крупным планом. Вот эта искорка во мне жива. Да и многого еще не доделал.
- Например?
- Хочу выдать замуж внучек. Одной шесть лет, другой - четыре. И женить внука, которому два исполнилось. Видите, какой я эгоист?
- Действительно, жив в вас артист.
- Нынче столько разговоров о дефолте... А для меня главное - чтоб не было дефолта дома.
- В женских командах юмор воспринимается?
- Конечно. Трудных моментов хватало. Однажды собрались в Югославию. Время было противное, февраль. Едва приземлились - снег, туман и черт знает что. В аэропорту подогнали нам два рафика. Еле влезли туда, колени к лицам подтянули. До гостиницы добрались к полуночи, настроение у всех кислое.
- Как выправили?
- Со мной начальником делегации был Эдуард Мудрик, известный футболист. В ресторане Эдик взял аккордеон - и завел «Цыганочку». Я, метр с кепкой, пригласил на танец Галю Воронину, которая под два метра. Начали с ней хулиганить. Под ногой у нее пролезал. И девки на глазах оттаяли!
- Нервные срывы у вас случались?
- Расскажу про самый большой. Это был мой последний матч в сборной России. На Олимпиаде-2000 в Сиднее мы за секунду до конца вели очко у бразильянок. До сих пор на судью-финна смотреть спокойно не могу, он и сейчас работает.
- Что натворил?
- Засульскую ударили по рукам. Чистейший фол, но судья промолчал. В ответной атаке Оливейра нам забивает, и мы проигрываем олимпийский четвертьфинал в один мяч. Более трагедийного турнира в жизни не было. А в первой игре с кубинками Сумникова получила перелом челюсти в трех местах.
- Ужас.
- Есть прием, который американцы называют «зубочистка». Подбираешь мяч у кольца и делаешь быстрое движение локтями вправо-влево. Кто рядом - отгребает по башке обязательно.
- Кубинка била так?
- Она била, отлично понимая, куда попадает. Прямым в челюсть. Ира вся в крови рухнула на паркет. Вообще, сколько б мы ни встречались с кубинками, обязательно вспыхивала драка. Даже в товарищеских матчах они вели себя по-хамски. Не знаю, откуда такая лютая ненависть.
- Что после того четвертьфинала сделали с арбитром?
- Я взорвался. Завизжал, полез на него. Потом, правда, нашел мужество сказать, что виноват в поражении только я. А года через два у меня была поездка в Финляндию. Выдал тамошним журналистам, что думаю об этом судье. Так он жаловаться начал Александру Яковлевичу: «Почему Евгений меня ненавидит?» Тогда, в Сиднее, мне очень хотелось завершить карьеру на другой ноте.
- Умеете быть жестким?
- Я не хочу перед вами выглядеть «пушистым». Нередко видел, как Саша не то что уничтожал людей... Просто на какие-то минуты становился жестоким. Мог врезать, когда не очень-то надо было. А я старался помягче. Может, потому с женщинами и собрал больше золота, чем с мужиками.