3. Ранец
С первого класса нас приучали ценить и бережно относиться к школьным принадлежностям. Отсутствие обложек на учебниках и тетрадях не допускалось. А диалоги: «Дневник на стол! - Дома забыл. - А голову ты дома не забыл?!» – встречались, наверное, в каждой школе.
Складывалось ощущение, что все содержимое портфеля священно. Видимо поэтому, я рыдала белугой, когда родная сестра в порыве ссоры, выбросила его в окно.
- С чем завтра в школу пойду?! – кричала я сквозь слезы, будучи уверенной, что ранец перехватили еще до того, как он приземлился.
- Кому он нужен, дура! Иди, собирай свои манатки.
- Сама дура! Нечего уже собирать-то!
- А что у тебя там ценного? Прописи?
- Я все маме расскажу.
- Расскажи, расскажи, и не забудь еще про линейку с карандашами, которые для сестры пожалела.
Полет ранца пробудил во мне склонность к эпистолярному жанру. В тот же вечер душевные переживания выразились в записке, адресованной родителям и врученной им по возвращению с работы: «Мама и папа. Пока вас не было дома, Ира попросила у меня линейку. Я сказала, что линейки у меня нет. Тогда она сказала, чтобы я посмотрела в ранце. Я сказала, что и в ранце ее тоже нет. Тогда она потребовала открыть ранец…» Далее следовало подробное описание случившегося.
Прочитав письмо, которое Ира почему-то обозвала доносом, родители рыдали вместе со мной, только не от горя, а от смеха. Ира в свою очередь тоже не отставала. В ответ на мои доносы подключала свое богатое воображение.
Однажды папа принес с работы печатную машинку, и у меня появилось настоящее взрослое ДЕЛО. Я стала учиться печатать для того, что б выпустить книгу своих рассказов. Не знаю, почему овладение машинописью началось со стишков из серии «Черного юмора», видимо возраст был соответствующий, но целый лист формата А-4 украшали абзацы определенного содержания: «Дети в подвале играли в гестапо. Был зверски замучен сантехник Потапов».
Ира быстро сориентировалась в торчащих из машинки листах и тотчас доложила маме: «Смотри, что дочь твоя любимая распечатывает и на дома развешивает».