Сегодня расскажу про ещё один удивительный уголок Коломны — площадь Репина. И про самого знаменитого местного жителя, именем которого названа площадь. Но не в контексте творчества художника. Во-первых, все картины известны, многие их даже видели, а если нет, то наверняка слышали названия. «Бурлаки на Волге» и вот это вот всё. Во-вторых, чтобы профессионально рассуждать о живописи, надо иметь соответствующее образование. А вот поговорить о личной жизни известного человека с чувством, с толком, с расстановкой право имеет каждый. В третьих, это гораздо интереснее.
Репин жил в этом доме, когда переехал из Москвы в Петербург. Сначала снимал здесь квартиру на втором этаже, а когда по его просьбе домовладелец надстроил мансарду, переехал выше.
Здесь Илья Ефимович много чего натворил. «Иван Грозный и его сын Иван», «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», «Арест пропагандиста», например. Сейчас, конечно, это не та мансарда, дом перестраивался, но в общих чертах понять можно.
Вид с канала Грибоедова.
Пройдёмся по площади и окрестностям. Рядом Съезжий дом 4-ой Адмиралтейской (Коломенской) части. Это если в одном комплексе зданий располагаются пожарные вместе с полицейскими. Тут и казармы с квартирами, кухня, прачечная, конюшни, отдельный флигель для арестантов. Всё вместе, по задумке архитектора, должно напоминать нам итальянский дворец эпохи Возрождения.
Верстовой столб, перенесённый сюда с другого берега Фонтанки. Когда прокладывали конно-железную дорогу, он стал мешать и его попросту хотели выкинуть за ненадобностью. Однако, владелец шоколадной фабрики Ландрин, который разбил сквер на площади, попросил отдать столб ему и торжественно установил его напротив итальянского дворца. Никакой привязки к местности и расстоянию он, конечно, не имеет.
Тот самый Калинкинский сквер фабриканта Ландрина. Площадь тоже называлась Калинкинской, но её переименовали в 1952-ом году, а сквер забыли. Как Санкт-Петербург и Ленинградская область примерно.
Здесь же кольцо трамвая №3 с самым живописным городским маршрутом. Он проходит через всю Садовую улицу, мимо Летнего сада и Марсова поля, по Троицкому мосту, дальше можно увидеть Петропавловскую крепость, крейсер Аврору и светомузыкальные фонтаны у Финляндского вокзала. В зимний период фонтаны выключают, но их с лихвой заменит памятник Ленину там же. Он работает круглогодично без выходных и перерывов на обед. И всё это за 65 рублей. А если по карте «Подорожник», то за 44. Более того, на вокзале можно пересесть на электричку и доехать до посёлка Репино, чтобы посетить музей-усадьбу «Пенаты» художника Репина, закольцевав таким образом тему.
За площадью Репина, где канал Грибоедова впадает в Фонтанку под Мало-Калинкиным мостом, начинается (по нумерации заканчивается) Садовая улица. Справа знаменитый дом-утюг.
В допетровскую эпоху в низовье реки Фонтанки была ижорская рыбацкая деревня Кальюла (по другим данным – Каллина). С приходом Петра Первого и началом строительства города, деревня стала называться на русский лад – Калинкиной. Отсюда и все связанные с деревней названия. Вот ещё одно: Старо-Калинкин мост через Фонтанку. Таких мостов (по типовому проекту) с башенками через Фонтанку было построено семь. Сейчас осталось только два — этот и мост Ломоносова. К лучшему, считаю. Выглядят красиво, но частить не надо.
С моста посмотрим на одно из старейших судостроительных предприятий России — Адмиралтейские верфи. В этом месте Фонтанка делилась на два рукава перед выходом в Неву, образуя Галерный остров, но в середине прошлого века правый рукав перекрыли и остров теперь не совсем остров.
Последний адрес, связанный названием с Калинкиной деревней: набережная Фонтанки, 166. Перейдём мост с башенками и направо.
При Петре Первом — это Государев Прядильный двор.
Со временем двор стал не только фабрикой, но и исправительным учреждением для женщин облегчённого поведения. Да, первые петербургские путаны доставлялись сюда и проходили трудовую терапию на благо отечества.
Потом, на некоторое время, здание перешло канцелярии Измайловского полка, но уже с 1745 года возобновила работу мануфактура и проституцию решили извести на корню. То есть, ввести запрет на профессию. Первую древнейшую, между прочим. Представляете, какой беспредел тогда творили в России?!
Вышел указ о «поимке и доставлении в Калинкин дом всех непотребных жён и девок». В это время фабрика окончательно получила статус принудительно-исправительного учреждения для лиц «непотребного и неистового женского пола».
Что тут началось! Громили притоны и бордели; пытали содержательниц, требуя сдать всех работниц и клиентов, отлавливали девчонок по всему городу и доставляли в Калинкин дом. Там с ними не церемонились – били, всячески издевались, а потом отправляли в ссылку. Не на 101-й километр, а в Сибирь. Иностранок высылали из страны, были и такие. Из Европы, конечно. Африканских красавиц ещё не успели завезти, тучные времена наступят чуть позже.
Во время царствования Екатерины Второй Калинкин дом меняет статус и перепрофилируется в «секретную» больницу на 60 кроватей для страдающих «французской» болезнью. Даже указ вышел «О лечении распутных женщин, одержимых франц-венерией, и о ссылке оных на поселение».
Как не трудно догадаться, информация о секретной больнице быстро разлетелась по городу и её стали обходить стороной, а таксисты отказывались туда везти за любые деньги. Французы виноваты. От них вся зараза, как выяснилось.
При Николае Первом наконец-то наступила оттепель. Да что там, проститутки смогли почувствовать себя людьми и задышали полной грудью – их легализовали. Но под строгим медицинским контролем. Осмотры проходили прямо в полицейских участках, а выявленных больных отправляли на лечение всё по тому же адресу – в Калинкинскую больницу.
В самой больницей произошли кардинальные изменения. Старое здание отремонтировали, а в глубине участка построили новое трёхэтажное, разбили сад с фонтаном, где пациенты и посетители могли гулять. Болеть французской болезнью стало одно удовольствие.
Домовая церковь, родильное отделение, амбулатория, хозяйственные постройки – отгрохали целый больничный квартал.
Должен сказать, что стало меняться и отношение к древнейшей профессии. Ну торганула девка телом разок-другой, что теперь её казнить надо, унижать и отказывать в возможности оставаться человеком? Может лучше понять и простить? Оступиться может каждый. И если общество здорово, то оно обязательно подставить плечо в трудную минуту, вылечит человека и вернёт его в семью, в коллектив, в работу.
С 1860 года в Калинкинской больнице начал работать Вениамин Михайлович Тарновский, вошедший в историю как первый российский врач-венеролог, который вместе со своими учениками, последователями и коллегами внёс огромный вклад в развитие медицины в целом и дерматовенерологии в частности.
В 1922 году больнице было присвоено имя Тарновского. Учреждение работало до 50-х годов, а потом было перепрофилировано в Ленинградский институт антибиотиков.
Лечить больных стали в районных КВД, а всех выявленных проституток выселили из города к тому времени. И больше такого явления в СССР не было.
Сейчас напротив бизнес-центра «Калинкинъ» по Либавскому переулку находится КВД №3, как напоминание о тех тревожных годах в истории Петербурга. Будьте бдительны и заходите, если что.
И ещё одно упоминание для справки. На этой стороне Фонтанки (где КВД) исторический район Петербурга называется Рижское предместье. Обязательно напишу и о нём как-нибудь.
Теперь к Репину и его женщинам. Никакой связи с вышеперечисленным тут нет абсолютно, боже упаси. Я просто рассказал о достопримечательностях в окрестностях дома художника, только и всего. Про всех женщин писать не буду, места не хватить, Илья Ефимович был человеком увлекающимся. Остановлюсь на двух, самых важных в его жизни.
Веру Алексеевну Шевцову, свою будущую жену, Репин знал с девяти лет. Она была сестрой его приятеля, он часто бывал у них дома и девочка охотно ему позировала. А когда Вере исполнилось 18 (Илья на десять лет старше), они обвенчались, потому что жить друг без друга не могли. И началась счастливая семейная жизнь. Она родила ему трёх девочек и одного мальчика. Папа с любовью писал портреты мамы и детей.
Вера Алексеевна - жена.
Вера Ильинична - старшая дочь.
Надежда Ильинична - вторая дочь.
Вера (с цветочками) и Надя.
Юрий Ильич - сын.
Но по мере превращения Репина в художника с мировым именем, в семье что-то пошло не так. Илье, как творческой личности, надо было где-то черпать вдохновение. Вера наоборот, человек домашний. Она всё больше по хозяйству, о детях заботилась, чтобы одеты, обуты и накормлены были. Мужа с работы ждала с борщами и котлетами. А ему полёт мысли нужен, восторг, аплодисменты.
Какие котлеты, мать родная?! Там, на свободе, у Репина почитатели таланта, тётки визжат, готовы позировать днём и ночью, одетые и не очень. Ну и, пошло-поехало. Увлекаться стал Илья Ефимович. Вера Алексеевна всё понимала - ему надо, терпела, плакала по ночам в подушку. Однако, вечно это продолжаться не могло. Скандалы начались. При детях ругались, посуду били. Сколько можно в конце-то концов?!
Приходит он поздно вечером домой весь такой вдохновлённый: глазки кобелиные блестят, духами за версту разит, шея в засосах. Кто такое выдержит? Тут и до греха недалеко. Подобных случаев полно, спросите у сотрудников полиции. Красавец вваливается в очередной раз нагулявшись, а жена картошку чистит. Она ведь даже объяснить потом не сможет, как нож у муженька в груди оказался. Состояние аффекта. Достал козёл. Здесь, к счастью, до поножовщины не дошло. Разбежались вовремя. После пятнадцати лет совместной жизни. Творчество победило любовь. Бывает.
Вторая спутница жизни Репина полная противоположность первой. Вот с ней Илье Ефимовичу скучать не пришлось. Баба - огонь! Дочь адмирала русского флота с финскими корнями - Наталья Борисовна Нордман. Когда они познакомились, ему было 54, а ей - 35. Шумная, эксцентричная, с неуёмной энергией.
Сразу взялась за организацию быта в Пенатах, где они поселились. Понятие "быт" у неё было своё. Она истово исповедовала вегетарианство. То есть, Репину предлагались те же котлеты, только из капусты. Кроме того, художник теперь мог насладиться овощными супами и отварами из свежего сена. Это очень полезно для здоровья. Доходило до того, что Илья Ефимович по дороге домой заезжал куда-нибудь съесть кусок мяса. Также делали и многочисленные знаменитые гости, которые собирались у них по средам. Ещё гостям предлагалось не ждать, пока прислуга примет пальто, а раздеваться самостоятельно, за столом самим разливать и раскладывать по тарелкам всю эту вкуснятину. Раз-другой это выглядело прикольно, но когда выяснилось, что такие правила установлены на постоянной основе, уважаемые люди стали чувствовать себя не в своей тарелке в прямом смысле слова.
Как Репин всё это терпел, непонятно. Видимо, зацепила его Нордманша (прозвище для своих) чем-то. Знакомые и друзья недоумевали, но понять не могли. Вижу подсказку в этом рисунке.
На портретах у Веры Алексеевны одежды как-то побольше было. Думаю, Нордман встречала Репина не только капустными котлетами. Приходит Илья Ефимович домой, а Наталья Борисовна в полицейской форме с наручниками и дубинкой: "Гражданин Репин, вы арестованы. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде" А он такой, сплёвывая на пол: "Волчица позорная! Ненавижу!"
Знаете, этих гениев не понять, что им нужно для вдохновения не представить. Может посидеть в тишине , а может сыграть в ролевую игру.
В конце концов чудачества Нордман закончились плохо. В какой-то момент она решила, что меха - привилегия зажиточных классов и стала носить шубу из мешковины, набитую сосновой стружкой. Танцевала босиком на снегу. В результате слегла с тяжёлой пневмонией. Только поправилась, снова надела свою новую шубу. Заболела теперь уже чахоткой. Пока Репин был в отъезде, уехала в Швейцарию в клинику для неимущих, взяв деньги только на дорогу, где и умерла, не принимая помощи ни от художника, ни от его друзей. Не хотела быть обузой. Да и считала, что любовь их прошла. Вот такая женщина. Даже перед смертью всех удивила.
С Натальей Борисовной Репин прожил 15 лет. Как и с Верой Алексеевной. Они абсолютно разные, но если сейчас спросить у Ильи Ефимовича, то он ответит, что это были лучшие годы в его жизни. Мне так кажется.
Обязательно подпишитесь, площадей в Петербурге много.
