Вследствие каких-то политических, социальных, экономических и природных факторов на территории Восточной Европы и Северной Азии сложилось государство, которое затем превратилось в могучую и обширную империю. Почему же ее ядром стало Великое княжество Московское, а не, скажем, Речь Посполитая или Казанское ханство, которые тоже проводили в XV-XVI веках активную экспансионистскую политику?
Историк Андрей Левандовский пишет, что московское княжество формировалось в крайне невыгодных климатических условиях. «Потрясает острота и драматизм ситуации. Русь загнана в "медвежий угол суглинки, болота, дремучие леса. Климат ни с чем не сравнимый. Нет выхода к морям, природные богатства скудны. И все это зажато между двумя жерновами - Литвой и Золотой Ордой... Когда оцениваешь эту ситуацию, то поражает не столько то, какой ценой за империю было заплачено... а то, что обретение независимости и государственности вообще оказалось возможным!»
А дальше он развивает такую мысль, что за все надо платить. "У нас же империя сложилась на такой бедности и экономической пустоте, что... остается поражаться, как это вообще получилось. Плата или расплата была совершенно особой: свобода... Выбор был лишь такой: либо несвобода и империя, либо свобода (уровня Новгородской республики) и потеря не только национальной, но и этнической самостоятельности."
С этим мнением перекликается высказывание Арнольда Тойнби, но уже в плане взаимоотношений России и Запада. «Давление Запада на Россию, - писал английский исследователь, — не только оттолкнуло ее от Запада; оно оказалось одним из тех тяжелых факторов, что побудили Россию подчиниться новому игу, игу коренной русской власти в Москве, ценой самодержавного правления навязавшей российским землям единство, без которого они не смогли бы выжить. <...> С начала XIV века доминантой всех правящих режимов в России были самовластие и централизм. Вероятно, эта русско-московская традиция была столь же неприятна самим русским, как и их соседям, однако, к несчастью, русские научились терпеть ее, частично просто по привычке, но и оттого, без всякого сомнения, что считали ее меньшим злом, нежели перспективу быть покоренными агрессивными соседями».
Получается что форма правления, утвердившаяся на Руси, вполне обоснованно требовала больших жертв со стороны личности ради общего дела - защиты от внешнего врага. Ускоренная централизация страны еще до создания в ней соответствующих экономических предпосылок также являлась средством национальной защиты и выживания в сложных условиях.
Самая серьезная внешнеполитическая угроза для русских земель со времен Киевской Руси исходила от Степи. Такое соседство постоянно ставило страну перед необходимостью борьбы за сохранение государственной независимости и опасностью физического уничтожения народа. К XVI столетию эта многовековая борьба приобрела новые черты: главную угрозу для Русского государства стали представлять осколки некогда могущественной Золотой Орды. Прежде всего самые «острые» из них, Крымское и Казанское ханства, которые изматывали Русь своими бесконечными опустошительными набегами.
Если говорить лишь о первой половине XVI века, то в летописях, разрядных книгах и дипломатических документах упоминается о 43 крымских и примерно 40 казанских походах на русские земли. Актовый материал и писцовые книги содержат прямые указания на разграбление и сожжение русских сел и деревень, на убийство и угон в плен местных жителей и, соответственно, частые сообщения о том, что «пашни... в тех селах и деревнях залегли непаханы».
Многовековую проблему татарских набегов нельзя было решить, используя лишь тактику пассивной обороны. Рано или поздно Русскому государству надо было переходить к обороне активной, предполагающей наступление и разгром противника. Оно долго копило силы для этого шага, но сделало его только в середине XVI века Казанским походом Ивана Грозного, исчерпав возможности обеспечить безопасность своих восточных границ дипломатическими методами, через установление вассальной зависимости Казани от Москвы.
Отсутствие выходов к морям, определявшим в XV-XVIII веках основные направления европейской торговли, действительно создавало серьезные проблемы для экономического и культурного развития молодого Русского государства. У стран, отрезавших его от морей, всегда была возможность устанавливать экономическую блокаду, не пропускать к «московитам» через свою территорию нужных им специалистов. И недоброжелатели Руси этим пользовались. А после того как во время Смуты начала XVII века Швеция лишила Россию последнего участка балтийского побережья, король Густав II Адольф заявил: «Теперь без нашего позволения русские не могут выслать ни одной даже лодки». Он полагал, что дать России возможность получить выход к морю было бы «крупнейшей политической ошибкой».
Отрезанная от морей страна не имела столь развитых внешних торговых связей и, соответственно, столь же высоких доходов, как большинство стран Европы. Ненормальность такого положения особенно болезненно воспринял Петр I, вообще придававший огромное значение развитию торговли, рассматривая ее как основу могущества государства и благосостояния его подданных. Он считал недопустимым отсутствие у страны морских портов и сравнивал их с «артериями», через которые «может здравее и прибыльнее сердце государственное быть».
«В глубоком материке, в суровом климате, задержанная игом, отдаленная от Запада, осажденная со всех сторон... Россия веками задыхалась B борьбе за национальную свободу и за веру и боролась за свои реки и за свободные моря. В этом и состоял ее так называемый "империализм", о котором любят болтать ее явные и тайные враги, отмечал Иван Ильин. - Хозяйственный массив суши всегда задыхался без моря. Заприте французам устье Сены, Луары или Роны... Перегородите германцам низовья Эльбы, Одера, лишите австрийцев Дуная - и увидите, к чему это поведет. А разве их "массив суши" может сравниться с русским массивом?
Подвижность границ, их зависимость от конкретных исторических условий вынуждали страну держать оборону практически по всему периметру, противника, то есть и на юге, и на западе, и на востоке. Иван Ильин: «С первых же веков своего существования русский народ оказался на отовсюду открытой и лишь условно делимой равнине. <...> Возникая и слагаясь, Россия не могла опереться ни на какие естественные границы. Надо было или гибнуть под вечными набегами то мелких, то крупных хищных племен, или давать им отпор, замирять равнину оружием и осваивать ее. Это длилось веками. И только враги России могут изображать это дело так, будто агрессия шла со стороны самого русского народа, тогда как "бедные" печенеги, половцы, хазары, татары (ордынские, казанские и крымские), черемисы, чуваши, черкесы и кабардинцы "стонали под гнетом русского империализма" и "боролись за свою свободу".. Россия была издревле организмом, вечно вынужденным к самообороне».
Подчеркнем еще раз: речь в данном случае идет об активной самообороне, ибо оборона без наступления оказывалась в тех условиях опасной. Поэтому вслед за парированием ударов извне Русь сама должна была делать выпад и так шаг за шагом продвигаться на восток, юг и запад. И хотя ни один из этих шагов нигде не обеспечивал ей безопасной границы надолго, без них было невозможно выживание Русского государства перед лицом непрекращающегося давления со всех сторон.