Зина пришла в Кособучиху в полдень ли, в полночь. И сразу же предложила поставить самовар.
Мы отнекиваться.
— Пили уже, Зинуля. Не хотим.
Она приутихла минуты на две, потом опять:
— Не пора ли самовар ставить?
— Да нет, Зинушка, не надо. Не хотим. Опились.
Ровно через пять минут снова.
— Надо бы самовар поставить. Без самовара-то оно не того.
— Того, того, Зинулечка, — уговариваем мы ее. — Без самовара самое того. А с самоваров уже этого. Не надо бы нам этого, мы и без того того.
Донимала нас Зина до самого вечера. Мы уж и так и эдак увёртывались от её самовара. А обижать человека нельзя, она ведь с добрым сердцем.
Пришла пора вечернего чаепития.
Зина сидит грустная, щёки надувает.
Мы ей кричим:
— Зин, пора бы чайку попить!
Зинушка встрепенулась, поскакала ставить самовар.
И ей радость, и нам восторг.
Попили чаю, вымыли плошки. А Зина снова-здорово:
— Не поставить ли самовар?
— Да только пили, Зинушко!
Зина улыбается. И понимает, что только пили, а удержаться не может.
Так и прижилась у нас. Каждый день у нее праздник, когда мы трижды в день чай пьём.
Вот опять бежит, слышите ли?
Не пора ли, в самом деле, чайку попить.