Документальный роман. (книга "Зацветает миндаль")
Ба-бу-бы или Снежная королевишна.
(совсем добрые воспоминания в коротеньких главах).
Так вот, мои дорогие читатели! Сначала – увертюра в виде старого бородатого анекдота, который мы услышали во дворе в тот солнечный весенний день от курсантов МВИМУ – Мурманского Высшего Инженерного Морского училища.
Анекдот про зарождение человеческой речи. Завалили как-то троглодиты мамонта. Сожрали его. Сидят такие сытые на солнечной поляночке коленками назад. Даже икают от удовольствия. Отдыхают. И захотелось им за жизнь поболтать. Вот первый и говорит:
- Бе-бе-бе!
- Бу-бу-бу! – соглашается с ним второй.
- Ба-ба-ба! – предлагает третий.
А четвёртый, тяжело вздыхая, вдруг заявляет:
- Ба-бу-бы!..»
Конец увертюры.
Глава I. Дядя Сережа, Оксанка, крокодил и всё такое.
В нашем доме жил да был добрый дядя Серёжа. В нашем доме все были добрыми, просто некоторые не знали об этом и иногда были мрачными, неприветливыми, а порой даже злыми. Этот дядя Серёжа ещё служил офицером в одной морской воинской части и, судя по обилию маленьких звёздочек на погонах, тогда он был в ранге «капитан-лейтенанта». Был он высоким, статным, темноволосым, очень красивым и кучерявым, то есть такую причёску носил – короткую и кудрявую – ну совсем как тот самый главный персонаж Сергей из суперски популярного и культового советского боевика «Пираты XX века». Помните? Ну вот.
Ещё у дяди Серёжи были «Жигули» - копейка белого цвета, которые ночевали в гараже номер 11 - как раз перед нашим домом. И была у него дочка. Весёлая такая, слегка бойкая и очень хулиганистая. Оксаной, кажется, её звали. Мы очень с ней дружили и любили. Дружили очень даже по «всамделишному»: по-детски - абсолютно искренне. И любили тоже очень - уж очень любили вдвоём хулиганить. Наверное, на службе наши отцы, которые работали в одной и той же части, только и обсуждали промеж себя: как бы не давать своим чадам встречаться, и тем более -оставаться наедине. Ведь, когда мы с ней встречались, то почему-то у нас всегда получалась настоящая гремучая смесь из водорода Н2 и кислорода О2. Боже! Чего только мы не вытворяли!..
Тогда Оксана с родителями жила ещё в однокомнатной квартире номер 31 на первом этаже в нашем подъезде. И вот как-то летним вечером в палисаднике прямо под "еёшными" окнами мы услышали детские звонкие голоса. Это девчушки-кнопочки расстелили на шелковистой травке одеялки с покрывалками, разложили на них всякие куколки, матрёшки с детской посудой, и принялись играть в дочки-матери. Причём играли они так громко и весело, что Оксане, которой родители за очередную шалость накануне запретили выходить во двор, стало немножко обидно. Совсем немножечко, поэтому она и подговорила меня напугать её наивных подружек. А как это сделать из окна? Никак? Да ничего подобного! Я же говорю – Оксанка была ещё той веселушкой-авантюристкой! Вот, если помните, то в наше время все полки игрушечных отделов в магазинах наводнило одно зелёное полуметровое пресмыкающееся.
Пластмассовый крокодил, состоящий из нескольких частей, соединённых толстым шнурком внутри и поэтому обладавший повышенной гибкостью и неплохой имитацией настоящего и живого. Игрушка сама по себе нелепая, дурацкая и совсем бестолковая. Ну это я так думал о ней как раз до того вечера, когда хитрая Ксюха соблазнила меня бросить её крокодайла прямо из форточки как раз на покрывало к игравшим под её окнами в куклы девчонкам. Ну и визга с криком было, я вам доложу… Особенно громко кричал на меня дядя Серёжа, к которому прибежали заикающиеся родители тех самых насмерть перепуганных девочек, и которые пригрозили, что если их девочки начнут заикаться точно также, как и они сейчас, то всем будет несдобровать, и мы все и сразу об этом пожалеем. Но, на наше счастье девочки так и не начали заикаться. И на радостях дядя Серёжа отвел меня прямо за ухо с первого на пятый этаж к моим родителям, и после небольшого обоюдоострого отеческого консилиума со мной был проведён усиленный сеанс ремёнотерапии. После которой мы с Оксаной слёзно принесли торжественную клятву, что больше не будем друг с другом общаться и на следующий же день развели костёр из свежих газет «Полярная правда» прямо на лестничной клетке возле почтовых ящиков.
Да нет же! Это всё неправда. Это опять всё перепутала наша дорогая бабушка Тоня с 34-й квартиры со второго этажа. На самом деле мы как раз-таки стали тушить разгоравшийся пожар, который получился в почтовых ящиках. Это сейчас они такие квадратные и темно-серые с каждой персональной ячейкой и тремя дырочками внизу. И открываются они специальным ключиком.
А раньше у нас висели такие голубовато-серые металлические шкафы с наклонными ячейками, которые ничем не запирались, поэтому каждый из них мог свободно и преспокойно достать корреспонденцию. Вот туда-то и бросила зажжённую спичку Оксанка, правда спички я потихонечку выкрал из дома в тайне от родителей. Бросила от нечего делать. А когда всё вдруг разом занялось, то мы не испугались и не запаниковали и даже не убежали, а хладнокровно отворяли ячейки и выбрасывали горящую корреспонденцию прямо на пол и тут же затаптывали огонь. Вот за этим благородным пожаротушением нас и застала выскочившая на лестничную клетку бабушка Тоня, которая с перепугу всё и понапутала. И опять – разборки, ременотерапия и клятвы в том, что «больше никогда и ни за что, а особенно – с ним (с ней)».
А потом дяде Серёже выдали ордер на квартиру номер 39 в нашем же подъезде – уже на двухкомнатную и на третьем этаже. И мы стали с Ксюхой ещё ближе и ещё озорнее. К этому времени её папа уже научился отмывать спиртом дочкины босоножки от строительной смолы, когда мы опять и снова оба в очередной раз влипли в ту самую страшную лужу гудрона, что у первого подъезда. Нет. Всё опять-таки получилось совершенно случайно. Просто я решил от чистого сердца покатать подружайку на своём дутише, но так как рама на нём была скошенной, то я предложил ей сесть на багажник, что над задним колесом. И мы помчались. Было весело и радостно, особенно когда я решился на скорости проскочить по-над лужей растопленной на солнце смолы. Блестящей такой, в которой даже небо отражалось ультрамарином. Думал – может хоть в этот раз удастся проскочить… Не удалось. Мы опять влипли. Вынимал из гудрона, а потом и отдирал нас от смолы уже Оксанкин папа – он как раз только вернулся из части после ночного дежурства и теперь у него времени нас отмыть спиртом было просто завались – хоть до завтрашнего утра.
А потом – правда ранней осенью мы с Ксюшей как-то попытались отремонтировать треснувший пластмассовый козырек на моём «дутише», прикрывавшем сверху вкусно блестевшую черной графитной смазкой велосипедную цепь. Так как настоящим слесарным и прочим инструментом мы виртуозить ещё не умели, а из подручного ремонтного инвентаря были только родительские спички, да ксюшин пластмассовый зайчик на гофре с пищалкой, то мы решили расплавить её зайчика и починить мой козырёк.
Мой велик стоял на пятом этаже напротив двери моей квартиры и как раз возле 43й квартиры, где жила тётя Таня Ивановна. Заячий гофр занялся огнём от спички неожиданно быстро и очень хорошо разгорелся. Зайчик уже не пищал и, смирившись со своей незавидной судьбой, молча ронял огненные слёзы расплавленной пластмассы прямо на трещину козырька, ну еще и на наши домашние тапочки и на линолеумный пол лестничной клетки, оставляя неприличной формы серо-буро-малиновые крапинки. На лестничной клетке тревожно запахло сгоревшей изоляцией. Я же, как заправский скульптор-сталевар, отдавал громкие команды Ксюше куда надо капать, а сам спичечным коробком аккуратно замазывал трещину. Внезапно открылась тёть-танина дверь… Крики, причитания, вопли… ну а как же без этого? Затем опять по вечеру, когда родители вернулись домой - с подачи тёти Тани Ивановны - пенальти папиным ремнём в мои задние ворота и отлучение от прогулки на целых два дня за поджог в подъезде, сиречь - в общественном месте.
Но всё же пришёл тот счастливый день для дяди Серёжи, когда он получил другую квартиру где-то в новостройках в одной из девятиэтажек города – поблизости от МВИМУ. Вероятно, не выдержав ежедневных стрессов от наших с Оксанкой дворовых экзерсисов, дядя Серёжа окончательно решил порвать с военно-морским флотом и явно по совету персонального психотерапевта или «неврипитолога» устроился на военную кафедру в гражданскую мореходку. И, скорее всего, прознав про нелёгкую судьбу офицера, мореходное начальство, проникнувшись искренним состраданием к своему новому сотруднику, тут же решило спасти его и выделило квартиру подальше от нашего дома.
Глава II. Новые люди во дворе.
Дядя Серёжа был не только статным и кучерявым, но ещё хитрым и прозорливым. Поэтому он до последнего держал в тайне от всех дату своего переезда и тем более – тщательно скрывал свой новый точный адрес. В первую очередь - от своей дочери и, конечно же, от меня. Это чтобы напоследок, так сказать, на посошок, мы бы не «подвзорвали» что-нибудь ещё в нашем доме и не устроили ещё какую-нибудь невинную каверзу в честь её окончательного переезда. А накануне Ксюша совсем безвозвратно куда-то запропала. Как ни искал я дядь-серёжину дочку, но найти мне её так и не удалось. Хитрый и проницательный дядя Серёжа предусмотрительно отвёз свою дочь на новую квартиру ещё накануне подальше от греха. Ибо буквально пару дней назад ко мне в квартиру постучала Оксана. Я открыл и обомлел от удивления:
- Тебя что, в стекляшку послали? – спросил я указывая на её рыжую авоську в которой. едва позвякивая, блестело несколько пустых молочных бутылок.
- Не-а! – как всегда легкомысленно произнесла Ксюха.
За тёмно-синей дверью квартиры номер 43 тяжело прошуршали шлёпанцы и вскоре в большом дверном глазке что-то мелькнуло и потемнело – за нами установили визуальное наблюдение.
- У меня есть одна идея, - Оксанка перешла на таинственный шёпот, от которого у меня невольно поползли мурашки… нет не по спине, а по той самой части тела, ну никак не гармонирующей с отцовским ремнём. Но острое желание воплотить в жизнь оксанкину идею пересилило всякий здравый смысл и чувство самосохранения:
- Заходи! – сказал я и Оксана зашла вовнутрь.
Как только наша дверь захлопнулась, на лестничной клетке защёлкал замок двери напротив. В то время глазка в нашей двери ещё не было, но чувствовалось за дверью чьё-то прерывистое дыхание и энергетическое присутствие. Нас продолжали наблюдать...
- У тебя бутылки есть? - Ксюха деловито звякнула своей стеклотарой, небрежно ставя авоську на кухонный стол.
- Ну есть, - сказал я, указывая пальцем на узкое ущелье между холодильником и тумбочкой мойки, в котором на боку лежало несколько давно помытых бутылок из-под кефира и молока и ожидавших моего похода за продуктами в стекляшку по ту сторону Кольского проспекта.
- Давай, наполняй водой! – с этими словами Ксения достала из авоськи первую бутылку и поставив её в мойку, открыла вентиль крана.
- Зачем это? – я пока ещё не догадывался об её идее.
- Сейчас увидишь, - с этими словами подружайка подставила под струю вторую бутылку, деловито продолжая, - у нас третий этаж. А у вас – пятый. Смекаешь?
- Не смекаю, - признался я.
- Глупый, - вот уже и в четвертую бутылку полилась вода, - с третьего этажа брызги и осколки не такие красивые, как с пятого! Понял?
- Ага! – догадался я и тут же стал вытаскивать свои бутылки, - так ведь во двор кидать опасно! Засекут, да и снега ещё полно! Не разобьются…
- А зад дома на что? Там у самой стены есть такой каменный козырёк. Вот на него и будем скидывать. И никто это не увидит и не наябедничает!
- Ура! – я с радостью продолжил наполнять свои бутылки, а Ксюха сосредоточенно и заботливо расставляла наполненные бутылки на столе стройными рядами, словно снаряды после обработки на токарном станке.
Держа по одной бутылке в каждой руке, мы прошли в спальню, окна которой выходили на залив и, соответственно, на обратную пустынную сторону дома.
- Из форточки не получится, - заметил я, - неудобно кидать. Да и ничего не видно. Вдвоём мы не поместимся.
- Надо окна раскрывать! – предложила Оксана.
- Заклеенные они, - возразил я, - на зиму.
- Так сейчас весна, - родители тебе только спасибо скажут, что помог. И мы кое-как распахнули настежь обе рамы. В спальню ворвался пронизывающий весенний ветер вместе с шумом далекого проспекта.
- Холодно! – удивленно заметила Оксана.
- Айда в коридор! Моё оденешь!
И вскоре мы, радостно лёжа на подоконнике, свесив по одной руке вниз, отпускали в свободный полёт очередную молочную бутылку, до краёв наполненную водой. Она беззвучно улетала вниз и там ударялась о голый цементный козырек у самой стенки дома, и с громким хлопком взрывалась раскидывая мириады алмазных осколков, переливающихся в солнечном свете всеми цветами радуги водяных брызг.
Было весело, красиво и даже азартно.
- Эй! – раздалось откуда-то снизу тяжелое и басистое, - вы что там вытворяете? А-ну немедленно прекратите! Я всё родителям расскажу.
Это кто-то из соседей с нижнего этажа устал слушать нашу весеннюю канонаду и пригрозил нам расправой. Вскоре в дверь стали не только звонить, но и стучать…
А вечером нас опять отчитывали отцы. Подсчитывали причинённый ущерб семейным бюджетам от внезапно уничтоженной стеклотары, и снова мы клялись, что никогда и низа что.
- Не долго уж осталось, - облегчённо вздохнул дядя Серёжа…
Тогда его словам я не придал особого значения, предчувствуя горячую встречу моей пятой точки с холодным, словно ядовитая змея, отцовским ремнём. И вот спустя всего пару дней я до глубины души осознал всё дядь-серёжино коварство: он заранее отвёз дочку подальше от нашего дома.
И сейчас в наш двор, радостно урча, въехал большой грузовик в сопровождении белых «Жигулей», за рулём которых сидел дядя Серёжа. Из крытого брезентом кузова вдруг выпрыгнул с десяток курсантов в чёрной форме и ладно так построились перед нашим подъездом. Детвора, почуяв неладное и особенное, тут же оставила свои игры, забралась из предосторожности на деревянную горку и стала оттуда пристально следить за эволюциями пришельцев. А те, получив инструктаж от начальника, принялись выносить вещи с третьего этажа из дядь-серёжиной квартиры. Причём все это они делали резво, весело и с шуточками да прибауточками. Вот именно там мы и услышали тот самый бородатый анекдот. И вот когда машина была полностью загружена, в неё село несколько курсантов и радостная кавалькада из грузовика и белых жигулей степенно отправилась по новому адресу, оставив в нашем дворе несколько курсантов греться на солнышке.
Глава III. Немного про весну и много про попа.
Я уже не раз описывал весну в Мурманске. Она так аккуратно и ласково подкрадывается к заскорузшей и дряхлой зиме, совсем не царапая её обволакивает, незаметно притапливая снег на водоёмах, обнажая скользкий лёд, совсем ненавязчиво прижимает к земле грязные сопливые сугробы, иногда неосторожно, правда, обнажая проталины на склонах оврагов, где порой предательски вспыхивают маленькими солнышками яркие цветки мать-и-мачехи. И потом снег во дворах и на склонах сопок вдруг внезапно рыхлеет, наполняется талой влагой и всего за несколько дней растворяется в весеннем теплом воздухе. Вот в такие дни, а это как раз происходит в конце марта – начале апреля, кататься на лыжах уже невозможно, не спасают даже специальные мази для плюсовой температуры. Лыжи липнут, отказываются катиться вниз даже почти с вертикального откоса, чем приводят в неописуемую ярость лыжников. В хоккей уже тоже не поиграть. На основных катках хотя и остался лёд, но он уже покрыт тонкой предательской плёнкой талой прозрачной воды, и шайба теперь тоже отказывается скользить. Да и свалиться на такой лёд равносильно, что напрудить себе в штаны – то ещё сомнительное удовольствие. Санки с горки от одиннадцатого дома тоже уже не так скользят. Они просто задумчиво едут, нудно поскрипывая, словно старые несмазанные ворота заброшенного гаража, зарываясь своими узкими полозьями в снежную рыхлость. И что тогда остаётся делать во дворе, когда он ещё окутан липким зернистым снегом? Лепить снеговиков, играть в снежки, или делать крепости? По весне такое некогда ценное развлечение резко девальвирует и поэтому надо искать иное занятие. В лес по протоптанным тропам или лыжне тоже пешком не уйти. Во-первых – не зачем, а во-вторых – ставший таким рыхлым снег не выдерживает даже детского веса и можно запросто провалиться не то чтобы по колено, а даже по самые… в общем по пояс.
Ну и что же прикажете делать? Тосковать и грустить? Да нифига подобного! Для этого есть обыкновенная консервная банка из-под сгущёнки, а лучше от консервированного компота, да лыжные или иные палки. Всё это нам пригодится для игры в попа. Разве вы не знаете такой игры?! Да что Вы! Это же инь и янь всех дворов, это огонь и пламень, это своеобразный симбиоз русских городков, американского покера и французского мушкетёрского фехтования. Трудно себе представить? Так извольте! Я сейчас Вам расскажу про эту игру. Ну, пока курсанты отдыхают на солнышке, кушают вкусные хрустящие батоны и смачно запивают свежим молоком из треугольных пакетов, мы устраиваем для невольных грузчиков особое представление.
И они, как самые благодарные зрители, следят за нашей азартной игрой «в попа». Попом мы называли обыкновенную банку или чурку, которую ставили «на попа». Итак, для игры «в попа» необходим кворум – не менее трех участников, а то двоим совсем не интересно. Каждый из участников должен иметь при себе палку – это необходимое условие – которую в перспективе будет использовать не только в качестве рапиры, шпаги или эспадрона, но и средства для метания по цели. Целью, как вы догадались, будет у нас обыкновенная жестянка из-под сгущёнки – собственно «поп». Поэтому палку лучше всего сделать из временно ненужной лыжной палки – убрать пластмассовое кольцо – и готово. На земле, в нашем случае - на снегу, прочерчиваются две сплошные линии. Одна указывает место, откуда игроки будут метать по банке – это так называемый «дом», вторая – на расстоянии метров пяти – семи (в зависимости от количества игроков) для банки и запретной зоны для фехтования. Посредине этой второй линии рисуется небольшой кружок, или кладётся обыкновенный кирпич, на которую и водружается банка. Основной принцип игры – сбивая банку зарабатывать себе звания, которые будут давать тебе привилегии. Но чтобы их завоевать и отстоять, нужно обладать не только меткостью, но и хорошей реакцией и иметь элементарные навыки фехтования. Итак, линии прочерчены. Банка (поп) стоит на своём штатном месте. Все игроки за линией в доме и приходит пора определиться с очерёдностью бросков, и кто будет попующим, то есть охранником банки. Для этого отходим на пару шагов от линии назад, ставим один конец палки на носок ботинка (или сапога) и с разбегу, словно пинком, отправляем свою палку в полёт. Все повторяют тоже самое, а потом идут к палкам и смотрят – чья улетела дальше, тот начинает игру самым первым. А кому не посчастливилось метнуть свой снаряд ближе всех, тот становится попующим. Бывает, что во время метания палка может попасть в попа. За такой уникальный выстрел игрок повышается сразу на две ступени. Так что при метании на очерёдность все стараются попасть именно по банке, получив тем самым для себя любимого фору.
Итак, все участники, согласно брошенного жребия, распределены и заняли свои положенные места. Звания и ранги у нас соответствуют игральным картам. То есть тут будут, и валеты с дамами, и короли с тузами. А самая низшая ступень – это, нет не шестёрки, мы заменили это обидное прозвище на менее уничижительное – салаги. Итак, все игроки, которые будут биться за звания и которые сейчас находятся в равных условиях на самой низшей ступени карьерной лестницы, называются салаги. Тот, кто неудачно метнул свою палку во время отбора теперь охраняет банку – попа и сам имеет совсем не почётное звание «попующий». Его главная обязанность во время бросания палок по банке следить за соблюдением ритуала и за положением палок. Ну и если банка сбивается, водружать её обратно на прежнее место. При этом мешать и нарушать траекторию летящей палки запрещено, а то можно заработать звание «вечного попа», после чего он может удаляться домой – в этот день его карьера не задалась. Но попующему можно немножко колдовать. Перед броском очередного игрока можно осенить банку четырьмя точками, словно перекрещиваешь банку – это чтобы следующий игрок не попал по банке и не поднялся бы ещё на одну ступень выше. Попующий следит за палками уже бросивших. Если чья-то палка после броска ложится на чью-то чужую, то попующий радостно объявляет «Крест» и с заклинанием «за попа» сбивает банку и убегает в дом. На этом его мучения завершились. А попующим становится тот, чья палка на кресте оказывается сверху. Ну вот, пока никто ещё не начал кидать палкой в попа и креста ещё не произошло, у нас всего игроков, допустим, этак семь. То есть один попующий и шесть «салаг», среди которых один счастливчик, попавший при жеребьёвке в попа. За это ему дается звание «салага-2». Игроки начинают метать свои палки в попа, громко крича при этом «не за попа», если этого заклинания не произнести, то попующий наказывает ослушника за его не политкорректность и назначает дежурным по банке, то есть - попующим. Поэтому к таким ритуалам и церемониалам надо относиться с особой тщательностью и вниманием. Итак, некоторые из салаг промахнулись и так и остались салагами без ранга, а другие попав по банке переводятся в разряд «салага-1». Салаги это самое низшее и самое бесправное сословие в игре - плебеи. И не смотря на то что они имеют две ступени, салаг всё равно можно как угодно и чем угодно пятнать (то есть - «запопить»). Так что салаги должны уметь отлично фехтовать, чтобы не позволить попующему прикоснуться к его телу. Ах, да! Чуть не забыл! Что же такое «запопить»? Банку можно сбивать только палкой, ногой запрещено.
Когда все биты-шпаги брошены наступает самая кульминация первого раунда. После броска, игрок должен тут же, не дожидаясь пока его палка остановится выбежать за черту из дома и подойти к черте «запретки», на которой стоит банка. Запреткой считается зона, где останавливаются брошенные палки. Пока бросаются палки, все игроки постепенно собираются возле запретной линии и ждут, пока не будет брошена последняя палка. При этом после броска игрок обязан незамедлительно выскочить из «дома» - а то за невнимательность могут и «запопить». И вот брошена палка, она пролетает мимо и все ждут, сгрудившись у запретной линии, когда же она остановится. Всё! С этого момента можно бежать к своей (именно своей палке) уворачиваясь от разящего укола «попующего». Если это ему удалось, то он схватив в руки палку вступает с попующим в поединок, отбивая его выпады и уколы – главное не дать дотронуться ему до себя палкой. Если же это не удалось, то пиши пропало. Тебя запятнали и осталась лишь одна формальность – «запопить». «Запопить» это не просто ткнуть палкой в свою жертву и потом радостно повизгивая умчаться к себе в дом. После того, как «попующий» запятнал кого-то, он должен успеть подбежать к банке и с криком «за попа» сбить её палкой. И вот уже после этого можно мчаться впереди собственного визга в дом, где ты неуязвим. Но до этого новый попующий бросается к банке, ставит её в круг с криком «за попа». Это означает, что те, кто не успел сбежать в дом обязаны вернуться и постараться сбить банку (тоже с заклинанием «за попа»). И вот тут-то и начинается самая настоящая Д’Артаньянская дуэль, то есть когда ты один за всех, и все – на одного – ты сражаешься против нескольких соперников, которые стараются сбить банку. Бывает, что силы неравны, то есть попующий очень ловко и умело защищает свою банку от выпадов, но сам тоже не может кого-либо уколоть, то из дома может прийти подкрепление. Правда помощники весьма сомнительны и очень ограничены в своих возможностях – им придётся проскакать на одной ножке до места сражения и также на одной ноге вступить в противоборство. Если же он оступился и упал или встал на обе ноги, то звучит клич «за попа» и неудачник-помощник становится попующим. А бывает и так, что схвативший палку, перебежал через запретку во время сражения, за это его наказывают «попизмом», или после того, как банка поставлена и прозвучало «за попа», а кто-то по инерции пролетел за линию «дома», ну значит не судьба – быть тебе попующим. И оправдания, что мол, там инерция, ускорение свободного падения и всякие эффекты Доплера, в расчёт не принимаются. Тщательнее надо играть и быть немного поаккуратней. Кстати это очень дисциплинирует и воспитывает благородство – никогда не бросать товарищей, спасая собственную шкурку. Конечно же, легче всего сражаться попующему, когда вокруг тебя собрались одни салаги, иное дело – валеты с дамами, а тем более – короли с тузами.
А ещё есть одна хитрость, весьма особенная и важная – все должны кидать палки согласно своего текущего уровня. За такую невнимательность – строгая кара – «попизм». А бывает, что последний игрок сбивает банку, тем самым он не только делает себе личное добро и привилегию, но и существенно облегчает жизнь своим товарищам и, соответственно, неминуемо усложняет попующему. Ведь попующий должен побежать за сбитой банкой и вернуться с ней обратно и поставить на место, а за это время большая часть игроков может уже безо всякого риска схватить свою палку и рвануть домой.
Вот мы и подошли к табелю о рангах. Все ранги у нас имеют строго определённую градацию, которая соответствует игральным картам. Первая ступень «салаги» (-1, и -2) – для преодоления её надо дважды сбить банку. После этого ты подымаешься на вторую ступень - это «валет» (тоже -1 и -2): этакий мальчик-паж с мизерной привилегией. Его можно пятнать только в том случае, если он держит в руках или просто касается палки. Если в его руке палки нет – он неуязвим. Правда, опытный и хитрый попующий может изловчиться во время поединка и накинуть на зазевавшегося валета палку и в тот самый драматичный момент тут же «запопить» его. Зато у валета есть прикольная особенность. Он в нужный момент может швырнуть палку в «дом» и потом преспокойно идти за линию, не страшась наказания. Хотя такой непорядочностью валет старается всё же не злоупотреблять и пользуется этим приёмом в случае, если он остался один на один с попующим. Тут уж выигрывает тот, у кого реакция кошачья. Попующий караулит валета на минимальном расстоянии и старается подловить, когда тот коснётся палки. Но постоянно держать палку на валете попующему запрещено. Как правило этот поединок валет выигрывает и сбивает банку. И вот в тот момент, когда попующий старается поставить банку на место, у валета появляется единственный шанс с достоинством ретироваться с места дуэли. Он хватает палку в руки и швыряет его в дом, где его с нетерпением ждут остальные. Бывает кому-то из невнимательных эта палка может слегка отрихтовать физиономию или проехаться по спине. Тут уж не зевай – сам виноват. После валета идет, как это принято в картах, «дама» (тоже -1 и -2). У дамы наоборот – неприкосновенность только при наличии палки в руках. Так что даме приходится уворачиваться от попа, пока она не добежит до своей палки. Но если же она схватила палку, то попующему несдобровать.
У королей тоже имеются две ступени. При этом король-1 молчит и не показывает зубы, но имеет право один раз за кон кому-то по своему усмотрению повысить звание, а король-2 ходит под градусом, то есть палку должен всегда держать под мышкой, тоже молчит и не показывает зубы и имеет право один раз кого-то понизить в ранге. А вот туз пользуется весьма сомнительными привилегиями – он не имеет права переступать линии первым: будь то линия «дома» или «запретка», а в остальном он неуязвим и никому не мешает и не помогает.
После этого если туз в следующем кону попадает по банке, то он тут же становится салагой-2 второго круга. И всё снова повторяется. Правда туз теперь имеет особое звание «туз-нахал». Нахал может по своему усмотрению либо помогать попу – пятнать кого угодно, но по правилам, либо наоборот – помогать игрокам против попующего. И сбивать банку ему можно не только палкой, но даже и ногой - потому он и нахал. И опять игра по спирали продолжается, выходя на новую ступень. Правда третья ступень уже начинается с валета-1. А туз уже называется туз-чёрт. Ну он уж вовсе беспредел устраивает против попующего… Никто не знает сколько кругов в этой игре. Но все знали, что есть ещё туз-ангел, который наоборот всегда обязан помогать попующему, пятнать кого захочет и когда захочет и даже в нарушение всех правил. А туз-Бог – вершил правосудие и мог по своему желанию отдавать свой ход в кону любому страждущему. А по двору у нас ходила легенда, что в игре есть ещё и самая наивысшая ступень «Джокер», который может абсолютно всё, но за всю многолетнюю историю в нашем дворе так никто ни разу и не доходил до этого генералиссимусского звания – либо наступала темнота, либо нам попросту надоедало играть и все расходились по домам.
Глава IV. Ба-бу-бы!
А курсанты уже доели свой нехитрый обед, а наша игра в попа уже выходила на уровень «туза-чёрта» и находилась на излёте сегодняшней популярности. Поначалу они с неподдельным интересом следили за нашими перипетиями, иногда даже смеялись и отсыпали ехидные отзывы и шуточки. А потом они как-то сникли и загрустили. То, что произошло несколько позднее убедило нас в том, что им вместо приятного сна или иного пассивного отдыха после сытного обеда по закону Архимеда вдруг тоже захотелось вспомнить детство и размять свои косточки. И они принялись за дело.
В начале апреля снега во дворе было много. Был он рыхлым зернистым и ужасно липким. Мы уже наигрались его липкостью и теперь нам не хотелось делать из него ни крепостей, ни всяких сказочных персонажей, чего не скажешь про курсантов, навсегда распрощавшихся с детством, и теперь решивших пока ещё нет машины, тряхнуть стариной. Курсанты радостно и задорно катали по двору огромные снежные шары и принялись водружать их один на другой на ровной площадке как раз возле нашей деревянной горки. Когда высоты роста курсантам не хватало, то они усаживались друг другу на плечи. Снизу - подавали, по центру - передавали, а самые верхние уже водружали. И как бы то ни было, но снежная бабенция вышла толстой и неуклюжей, хотя и высокого роста - аж до второго этажа. Но это было лишь полдела. Мы бросили свои «попские» игрища, девочки тоже отвлеклись от своих игр и теперь вся детвора с удовольствием катала маленькие снежные шарики и подавали их курсантам, а те с тщательностью скульпторов укладывали их в ниши между шарами, утрамбовывали, разглаживали, придавая своему изваянию законченный и вполне эстетичный вид. И вот под умелыми руками грузное заплывшее целлюлитом уродливое снежное чудо постепенно превратилось в высокую и изящную снегурицу в длинном сарафане. Вот только очень жаль до кокошника так дело и не дошло – слишком высока оказалась снежная женщина. Зато во всем остальном было безупречно: и фигура, и шея, и грудь, и коса.
Правда глаза у снегурочки были сделаны из двух непонятно откуда откопанных камешков, а вместо красивого и изящного чуть вздёрнутого носика была нормальная такая картофелина – кто-то принёс её из дома вместо морковки. Когда всё было закончено, то курсанты отошли в сторону подальше. «Большое видится на расстояньи», - как заметил однажды поэт Есенин.
- Красок не хватает, - сказал один из них,- а может ребятня раскрасит?
И вскоре из дома детвора повыносила свои акварельные запасы из давно растрескавшихся акварельных красок. И все принялись раскрашивать как могли и как умели. Курсанты, снова водрузившись друг другу на плечи принялись заниматься ретушированием самой верхней части изваяния – лицом статуи. Нарисовали коралловые губы, пунцовые щёчки и даже тени навели над каменными глазницами и пришла пора подсветить желтеньким её русые волосы… но приехала машина и будущие капитаны дальнего плавания напрочь позабыв про свою снежную новорожденную, начали загружать вещи из квартиры. Но дети не сдавались и как смогли, но раскрасили изваяние. Особенно удался красивый синий бантик на кончике косы.
День уже клонился к вечеру, когда курсанты уже навсегда уехали с нашего двора на загруженной до отказа машине в сопровождении белых «Жигулей» дяди Серёжи. С тех пор мы его и никогда уже не видели. А около семи вечера, когда к нам во двор как обычно, громко гудя простуженным мотором, въехала мусорная машина и к ней высыпало большинство обитателей нашего дома, то все с неподдельным интересом разглядывали красивую статную фигуру снежного изваяния почти пятиметровой высоты. Правда импровизированный кокошник, сделанный из обыкновенного картона, теперь набух от талой воды и упал, на голову нашей красавице, немного съехав на лоб, и теперь снегурочка гордо стояла перед всеми в этакой модной огромной кепке грузинского покроя, , из под которой глядели чёрными впадинами каменные глаза с густыми нарисованными бровями, ресницами, слегка подёрнутые иссиня-малиновыми тенями. А небольшой нос-картошкой уже был бессилен в дальнейшем уродстве и без того задумчивого лица с накачанными малиновыми губами и пунцовыми щёчками. Правда к такой кепочке более подошли бы густые усы под картофельным носом, нежели огромные накачанные малиновые губы.
И эта Снегурочка в своём блинообразном головном уборе как-то недобро, но всё же улыбалось, заставляя всех невольно креститься и бормотать «О Господи» или «Матерь божья». Но несмотря на это, наше снегурище простояло аж почти до майских праздников. Уже снег сошел во дворе и около гаражей растаяли паковые сугробы с торосами, а снегурище-снежище вопреки и назло всем не собиралась сдаваться. Ведь у нас в Заполярье вёсны-то какие? Днём плюсовая температура, а под вечер может хряпнуть и десятиградусный мороз. Так что снегурка заледенела напрочь вечной мерзлотой. И к нам во двор теперь приходили даже молодые мамы со своими непослушными малышами, и указывая на недобрую, но задумчивую улыбку снежного исполина шёпотом говорили прямо в самое ухо своему непоседливому сорванцу:
- Вот оставлю сейчас тебя рядом с этой бабой, и она тебя вечером съест…
И ребёнок преисполненный такого ледяного ужаса громко ревел горючими слезами и с тех пор был готов слушаться маму до самого лета, пока это чудище не растает.
Но оно растаяло гораздо раньше. Мы всем двором снесли эту кучу снега и льда, когда для наших запруд, что делали мы на торце дома возле первого подъезда стало не хватать талой воды. На горячем асфальте эти комья разукрашенного снега быстро превратились в лужи, и малышня теперь с радостным визгом задорно бегала по деревянной горке и вокруг неё, беззаботно смеясь, не опасаясь, что в какой-нибудь момент эта подтаявшая снежная старуха обвалится и может кого-нибудь повредить.
Но с весной происходило ещё немало интересного, особенно на задней стороне дома, куда по зиме бывало выпадало из окон совсем неожиданное и даже неприличное, и даже банка настоящей икры. Но об этом я расскажу Вам в следующий раз.
© Алексей Сафронкин 2023
Спасибо за внимание! Если Вам понравилась история, то ставьте лайк и делитесь ссылкой с друзьями. Чтобы не пропустить новые публикации на канале, то не стесняйтесь и подписывайтесь.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.