Почти сто лет тому назад мертвый вождь мирового пролетариата и создатель первого в мире государства рабочих и крестьян, после многодневного пышного прощания был превращен в мумию и затем воодружен в стеклянной витрине в специально выстроенном для этого Мавзолее на Красной площади Москвы. Наибольшей популярностью при этом пользовался загадочный лозунг «Могила Ленина – колыбель всего человечества!», публиковавшийся газетами и начертанный на плакатах и транспарантах.
Здание Мавзолея было для нашей страны необычным, небывалым. Одни говорят, что архитектор, великий Щусев, взял за образец вавилонские башни-зиккураты, другие – что сектантский храм Сатаны в США. Так в самом сердце нашей древней Родины появился новый, не христианский, но и не языческий сакральный объект.
С тех пор культ «вечно живого» Ленина, которому все человечество в целом и каждый житель Страны Советов в частности были обязаны всем самым-самым лучшим, рос год от года, воплощаясь в гигантских изображениях, поэмах и романах, ораториях и песнях.
«Ленин всегда живой,
Ленин всегда с тобой,
В горе, надежде и в радости!
Ленин в твоей весне,
В каждом счастливом дне,
Ленин в тебе и во мне!», –
пели советские граждане. А если не пели, то слышали по праздникам и будням изо всех радиоточек и по телевизору.
Но государство победившего пролетариата, надежда Коминтерна и трудящихся всего мира, рухнуло, не протянув и 80 лет. Сегодняшняя Россия мотивируется совсем иными, часто противоположными, по сравнению с недавним прошлым, идеями и идеалами. Это уже не государство рабочих и крестьян – и не Совдепия, и не «красная империя».
Рухнул и культ мертвого вождя, создателя гигантской социально-политической аномалии. Выросло целое поколение детей новой России, уже весьма смутно представляющее себе, кто такой Ленин и чем он был для их отцов и дедов.
А действительно, чем Ленин был для нас, для русских? Какой след оставил не в истории мирового пролетариата и коммунистического движения, не в истории разнообразных народов мира и России, – а именно в нашей истории, в истории русского племени? Благодарить или проклинать должны мы недавнего кумира? Или просто задвинуть в дальний угол и забыть, по примеру нашей молодежи?
Об этом нам есть смысл задуматься именно сегодня, когда Россия – самый большой обломок Советского Союза – выбирает себе новый исторический путь.
* * *
Чтобы правильно понять, как русским следует относиться к Ленину, надо бы вначале поинтересоваться, как Ленин относился к русским.
И начать, наверное, следует с того, что генетически Ленин к русским вообще никак не относился. В генеалогии вождя мирового пролетариата – так удачно сложилось дело – русский след не просматривается ни с какой стороны: есть только немецкие, шведские, еврейские, калмыцкие и чувашские корни.
Это счастливое обстоятельство при советской власти было тайной за семью печатями, оно скрывалось и всячески фальсифицировалось еще при жизни Ильича. Как писала Анна Ильинична (старшая сестра Владимира Ульянова) Сталину 19 декабря 1932 года: «…Для вас, вероятно, не секрет, что исследование о происхождении деда показало, что он происходил из бедной еврейской семьи, был, как говорится в документе о его крещении, сыном житомирского мещанина, Мойшки Бланк. Этот факт, имеющий важное значение для научной биографии Вл. Ил-ча, для исследования его мозга, был признан тогда, при открытии этих документов, неудобным для разглашения. В Институте было постановлено не публиковать и вообще держать этот факт в секрете. В результате этого постановления я никому, даже близким товарищам, не говорила о нем…».
Тайна свято сохранялась до конца. Расследование биографии вождя мирового пролетариата, скрупулезно проведенное впервые Мариэттой Шагинян, по воле Сталина было положено под спуд. В результате даже самые заклятые враги считали Ленина русским.
Счастливым это обстоятельство мы называем оттого, что ненависть к русским вообще – к русской культуре, истории, религии, к цвету русской нации, к русской государственности – была основным движущим мотивом всей деятельности Ленина, как мы сегодня узнаем без сомнений. «Не мог щадить он нашей славы, не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку поднимал», – эти слова, сказанные Лермонтовым о французе – убийце Пушкина, прекрасно подходят к нерусскому Ленину – убийце исторической России. Невыносимо тяжело было бы думать, что наш народ сам породил такого монстра русофобии.
Было ли происхождение Ленина причиной его русофобии? Прямого подтверждения этому документы пока не открывают. Но факты его биографии говорят за себя.
Близко знавший Владимира Ильича Ульянова Н. Валентинов [псевдоним Николая Вольского] в своей книге «Недорисованный портрет» (М., 1993) писал, что русофобия Ленина проявилась еще в детстве. В одном из разговоров с автором Ленин признался, что очень любил играть со своими сверстниками в солдатики, но, в отличие от них, никогда не имел желания быть русским генералом, а находил более приятным изображать из себя командира английского войска и с ожесточением, без жалости бить русских – «своих противников».
Как возникла эта детская установка – можно лишь предполагать.
Свидетельствует Анатолий Григорьевич Латышев – известный историк-лениновед, автор книги «Рассекреченный Ленин»: «Русофобия Ленина сегодня мало изучена. Все это идет из детства. У него в роду не было ни капли русской крови. Мать его была немкой с примесью шведской и еврейской крови. Отец – наполовину калмык, наполовину чуваш. Ленин воспитывался в духе немецкой аккуратности и дисциплины. Мать постоянно твердила ему “русская обломовщина, учись у немцев”, “русский дурак”, “русские идиоты”».
В дальнейшем Ленин сформулировал тезисы, переводившие русофобию на теоретические рельсы, подводившие под нее социально-политический фундамент. Лауреат Государственной премии, доктор исторических наук Виктор Иванович Козлов пишет в своей книге «История трагедии великого народа» об этом так:
«…Небольшая статья “О национальной гордости великороссов”. Эта статья была написана Лениным в конце 1914 г., т.е. спустя полгода после начала первой мировой войны, разрушившей первый интернациональный союз социалистических партий и показавшей Ленину и его единомышленникам общественно-политическую важность недооцениваемых ими патриотических и национальных чувств. Расставаться с прежними концепциями было, очевидно, нелегко, и статья получилась противоречивой. Основной смысл ее состоял в том, что великорусским социал-демократам, к числу которых необоснованно отнес себя и Ленин, не чуждо чувство национальной гордости, однако оно ограничивается участием части великорусов в революционной борьбе; в целях такой борьбы Ленин выступает за поражение царского правительства в войне против Германии и ее союзников, т.е. за поражение русской армии и тем самым против основной массы поддерживающего ее великорусского этноса. По парадоксальному умозаключению получалось, что призывы к поражению российской армии являются лучшим выражением любви к России и к великорусам, составлявшим основу этой армии.
Проступившая уже в этой статье русофобия Ленина получила свое концептуальное оформление в ряде высказываний, в которых он, отступив от марксистского классового подхода по отношению ко всем общественным явлениям, перешел по отношению к великорусам на этническую (национальную) парадигму и стал рассматривать их как нечто классово-единое: вместо тезиса об эксплуатации трудящихся капиталистами и об интернациональном единстве рабочего класса всех наций он выдвинул тезис о великорусах как “угнетающей нации” и стал говорить о праве на самоопределение “всех угнетенных великороссами наций” (ПСС, т. 31, с. 432–437; т. 32, с. 341-342). За этим последовали и другие высказывания того же рода: “никто так не угнетал поляков, как русский народ”, “царизм превратил великороссов в палачей украинского народа”, “великороссы, угнетающие большее число наций, чем какой-либо другой народ” и т.п. (т. 30, с. 109-112). Пытаясь оправдать такие русофобские тезисы, Ленин заявил: “Рабочие угнетающей нации до известной степени участники своей буржуазии в деле ограбления ею рабочих (и массы населения) угнетенной нации… Рабочие угнетающих наций всегда воспитывались и школой, и жизнью в духе презрения или пренебрежения к рабочим угнетенных наций. Например, всякий невеликоросс, воспитывавшийся или живший среди великороссов, испытал это” (т. 32, с. 151)…».
В дальнейшем ленинская русофобия (характерная, впрочем, для всего верхнего слоя большевиков вообще) проявилась как в его письменных трудах, так и – в гораздо более наглядном и ужасном виде – в трудах по преобразованию России.
Тут уместно вспомнить слова философа Николая Бердяева о том, что большевики убили историческую Россию. Так думали все русские интеллигенты, кому дорога была их Родина. (Зинаида Гиппиус: «Мы давно поняли, что есть большевики, и пока они есть – России нет. Надо, чтобы она была. Для этого надо, чтобы не было большевиков». Александр Куприн: «В страшные времена Иоанна Грозного русскому народу легче жилось и дышалось, нежели в Советской России в неистовые времена Владимира Ленина»; «Вот уже почти восемь лет, как большевики объявили себя правительством России, и в течение этих восьми лет они явили пропасть доказательств, что они – самые ядовитые враги России, злейшие, чем некогда половцы и татары». И мн. др.)
Захватив власть над Россией, Ленин не щадил в ней никого и ничего, что не соответствовало его планам преобразователя.
Видный большевик Георгий Соломон, одно время близкий с Лениным и его семьей, вспоминает о днях, последовавших вскоре за большевистским переворотом. Он обратился к Ленину с упреком:
« – Ведь пока что, не знаю, что будет дальше, вы только уничтожаете… Все эти ваши реквизиции, конфискации, есть ничто иное, как уничтожение…
– Верно, совершенно верно, вы правы, – с заблестевшими как-то злорадно вдруг глазами, живо подхватил Ленин. – Верно, мы уничтожаем… Мы, верные писаревским – а они истинно революционны – заветам, ломаем и бьем все, – с каким-то чисто садистическим выражением и в голосе и во взгляде своих маленьких, таких, неприятных глаз, как-то истово, не говорил, а вещал он, – бьем и ломаем, ха-ха-ха, и вот результат, – все разлетается вдребезги, ничто не остается, т.е. все оказывается хламом, державшимся только по инерции! Ха-ха-ха, и мы будем ломать и бить!..
Мне стало жутко от этой сцены, совершенно истерической. Я молчал, подавленный его нагло и злорадно сверкающими узенькими глазками… Я не сомневался, что присутствую при истерическом припадке.
– Мы все уничтожим и на уничтоженном воздвигнем наш храм! – выкрикивал он, -– и это будет храм всеобщего счастья!.. Но буржуазию мы всю уничтожим, мы сотрем ее в порошок, ха-ха-ха, в порошок!..»
Свое обещание Ленин выполнил, да еще и с перехлестом, к сожалению, не только в отношении русской буржуазии. Все высшие сословия русского народа, вся его биосоциальная элита была выбита большевиками с такою же маниакальной беспощадностью. И самый страшный удар был нанесен именно при жизни Ленина, в том числе и самим Лениным.
5 сентября 1918 года Совнарком издает декрет о «красном терроре». Но это было лишь «узаконение» предыдущей практики – только в более широком масштабе. С самого начала революции за убийство «буржуя» или «контрреволюционера» красноармейцем наказания быть не могло, теперь же подобным бессудным убийствам была дана высшая санкция и соответствующая организация.
Член коллегии ВЧК латыш Мартын Лацис (Судрабс) дал печатное указание в чекистском еженедельнике «Красный террор»: «Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова профессия. Эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и суть красного террора». Сразу же в Петрограде расстреляли сотни «классовых врагов» – царских чиновников, профессоров, военных. Вводится система заложников из гражданского населения (буржуазии), расстреливаемых сотнями после каждого убийства большевика. Это становится и обычным методом управления.
Опираясь на ленинские установки, большевики отменили само понятие личной вины человека, утверждая вину классовую и даже сословную. Врагами объявили всех, кто верно служил прежней законной власти, добросовестно трудился и разбогател при «старом режиме», кто имел несчастье родиться в «нетрудящейся» семье…
Патологическая тяга к насилию вообще была свойственна родным Ленина. Его прадед Мордко Бланк, драчун, отличался буйным нравом, был судим за поджог. Дед Александр-Израиль Бланк мог приказать поймать в деревне неизвестную собаку, доставить ее повару, «и чтоб немедленно изжарил ее к столу, с картошкой…». Старший брат, Александр, участвовал в подготовке покушения на царя. Младший, Дмитрий, будучи на партийной и советской работе в Крыму, вместе с Бела Куном, Розалией Землячкой, Г. Фельдманом и другими большевиками зверствовал в Крыму, расстреляв, вопреки данному М. Фрунзе обещанию о помиловании, десятки тысяч солдат и офицеров Белой армии. Семейное…
Ленин лично участвовал в раскручивании красного террора. Это не удивительно и не случайно. Ведь еще в № 23 газеты «Искра» от 1 августа 1902 года он писал: «Нисколько не отрицая в принципе насилия и террора, мы требовали работы над подготовкой таких форм насилия, которые бы рассчитывали на непосредственное участие массы и обеспечивали бы это участие». Яснее не скажешь!
Но вклад Ленина в террор не ограничивался теориями. Чего стоит одно лишь такое распоряжение: «Провести безпощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города».
Свидетельствует в своем интервью А.Г. Латышев:
« – Существуют письма, в которых Ленин писал об истреблении русского народа?
– Среди тех страшных ленинских документов как раз особо жесткие приказы были по уничтожению соотечественников. Например, “сжечь Баку полностью”, брать в тылу заложников, ставить их впереди наступавших частей красноармейцев, стрелять им в спины, посылать красных головорезов в районы, где действовали “зеленые”, “вешать под видом “зеленых” (“мы потом на них и свалим”) чиновников, богачей, попов, кулаков, помещиков. Выплачивать убийцам по 100 тысяч рублей…”. Кстати, деньги за “тайно повешенного” (первые “ленинские премии”) оказывались единственными премиальными в стране. А на Кавказ Ленин периодически отправлял телеграммы следующего содержания: “Перережем всех”. Помните, как Троцкий и Свердлов уничтожали российское казачество? Ленин тогда оставался в стороне. Сейчас найдена официальная телеграмма вождя к Фрунзе по поводу “поголовного истребления казаков”…
– Ленин мог так запросто отдавать приказы о расстреле людей?
– Вот какие записки Ленина мне удалось раздобыть: “Я предлагаю назначить следствие и расстрелять виновных в ротозействе”; “Раковский требует подлодку. Надо дать двоих, назначив ответственное лицо, моряка, возложив на него и сказав: расстреляем, если не доставишь скоро”; “Мельничанскому дайте (за моей подписью) телеграмму, что позором было колебаться и не расстреливать за неявку”. А вот одно из писем Ленина к Сталину: “Пригрозите расстрелом тому неряхе, который, заведуя связью, не умеет дать Вам хорошего усилителя и добиться полной исправности телефонной связи со мной”. Ленин настаивал на расстрелах за “нерадивость” и “нерасторопность”. Например, 11 августа 1918 года Ленин направил большевикам в Пензу указание: “повесить (непременно повесить), чтобы народ видел”, не менее 100 зажиточных крестьян. Для исполнения казни подобрать “людей потверже”. В конце 1917 года, когда Ленин возглавил правительство, он предложил расстреливать каждого десятого тунеядца. И это в период массовой безработицы.
– К православию у него тоже было негативное отношение?
– Вождь ненавидел и громил только Русскую православную церковь. Так, в день Николая Чудотворца, когда нельзя было работать, Ленин издал приказ от 25 декабря 1919 года: “Мириться с “Николой” глупо, надо поставить на ноги все чека, чтобы расстреливать не явившихся на работу из-за “Николы” (т. е. пропустивших субботник при погрузке дров в вагоны в день Николая Чудотворца 19 декабря)”. В то же время Ленин очень лояльно относился к католичеству, буддизму, иудаизму, мусульманству и даже к сектантам. В начале 1918 года он намеревался запретить православие, заменив его католичеством.
– Как он боролся с православием?
– Например, в письме Ленина Молотову для членов Политбюро от 19 марта 1922 года Владимир Ильич настаивал на необходимости использовать массовый голод в стране, чтобы обобрать православные храмы, расстреляв при этом как можно больше “реакционных священнослужителей”. Мало кто знает о ленинском документе от 1 мая 1919 г. № 13666/2, адресованном Дзержинскому. Вот его содержание: “…необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады”».
Ознакомившись с книгой Ленина «Что делать», известный философ, проф. С.Н. Булгаков воскликнул: «Брр! До чего это духовно мелко! От некоторых страниц так и несет революционным полицейским участком».
Как в воду смотрел! После прихода Ленина к власти Россия именно в это и превратилась на долгие годы.
Чего стоил один только приказ Ленина от 25 декабря 1919 года (поставить на ноги всех чекистов, чтобы расстрелять всех православных, которые не явились на субботник по погрузке дров в праздник св. Николая 18 декабря)!
Или вот хорошенькое постановление Совета Рабоче-Крестьянской Обороны от 15 февраля, подписанное Лениным: «Поручить Склянскому, Маркову, Петровскому и Дзержинскому немедленно арестовать нескольких членов исполкомов и комбедов в тех местах, где расчистка снега производится не вполне удовлетворительно. В тех же местностях взять заложников из крестьян с тем, что, если расчистка снега не будет произведена, они будут расстреляны»
Ужасно то, что под уничтожение исторической России, всех элитарных слоев ее населения и вообще всех основ русской народной жизни, именно Лениным был подведен непоколебимый теоретический фундамент, возводивший открытую русофобию в ранг государственной политики.
Лауреат Государственной премии, доктор исторических наук Виктор Иванович Козлов пишет в своей книге «История трагедии великого народа» об этом так:
«После Октябрьской революции 1917 г. русофобские установки Ленина и его соратников приняли более формализованный вид. Выдвинутый им тезис о том, что русские (великорусы) являлись в царской России, якобы, господствовавшей нацией, угнетавшей и эксплуатировавшей другие народы страны, вошел в принятую на VIII съезде РКП (б) в 1919 г. новую Программу партии в виде понятия “бывшая угнетающая нация”; русский этнос по-прежнему рассматривался без подразделения на эксплуататорский и эксплуатируемые классы, как было положено по марксизму и как было на самом деле. Ответственность за деятельность царизма была переложена, по существу, на всех русских. Кроме того, в партийную жизнь было введено понятие русского “великодержавного шовинизма” как имеющегося, якобы, у русских стремления к восстановлению своего прежнего “имперского” статуса и господствовавшего положения в стране.
…Борьба против “великодержавного шовинизма” была объявлена на Х съезде партии (1921) главной задачей в области национального вопроса.
В послевоенный период русофобская позиция Ленина наиболее отчетливо проявилась в его известном письме “К вопросу о национальностях или об „автономизации“”, продиктованном после первого поразившего его инсульта в самом конце 1922 г.
В болезненном раздражении он заявил о существовании “моря шовинистической великорусской швали”, назвал русских (великорусов) “угнетающей нацией”, “великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда” и призвал не только “соблюдать формальное равенство наций”, но и осуществить такое неравенство, “которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактической” (т. 45, с. 457-460).
Письмо В. И. Ленина “К вопросу о национальностях… ” обычно включается в его так называемое “политическое завещание”. Есть основание считать, что он, почувствовав явное приближение смерти, сказал о русских (великорусах) действительно то, что о них думал, но ранее полускрывал. Таким образом великий революционер-интернационалист и глава огромного многонационального Советского государства предстает перед нами как человек, презирающий в глубине души основной народ этого государства; тысячелетняя история этого народа, в которой было немало славных дел, сводится им к деятельности полицейских “держиморд”… Показателен и призыв Ленина по существу поставить теперь русских в услужение к нерусским национальностям, чтобы таким неравенством компенсировать надуманные “прегрешения” русских перед ними».
* * *
После ухода Ленина из активной политики, его теоретические соображения превратились для коммунистических масс в руководство к действию, в незыблемые установки, в директивы.
Из выступления Николая Бухарина на Двенадцатом съезде РКП (б) 17–25 апреля 1923 года: «Нельзя даже подходить здесь с точки зрения равенства наций, и т. Ленин неоднократно это доказывал. Наоборот, мы должны сказать, что мы в качестве бывшей великодержавной нации должны идти наперерез националистическим стремлениям и поставить себя в неравное положение в смысле ещё больших уступок национальным течениям. Только при такой политике, идя наперерез, только при такой политике, когда мы себя искусственно поставим в положение, более низкое по сравнению с другими, только этой ценой мы сможем купить себе настоящее доверие прежде угнетенных наций».
Такова была однозначная и официальная позиция правящей партии и советской власти: русские, как бывшие «угнетатели», должны быть искусственно поставлены в более низкое положение по сравнению с другими нациями. Хотя, как мы теперь понимаем, на самом деле царская Россия не была ни «колониальной империей», ни «тюрьмой народов».
Но тексты Ленина не оставляли вариантов, они взывали к вполне определенному отношению: «…защитить русских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса, шовиниста, в сущности, подлеца и насильника» (В. И. Ленин. К вопросу о национальностях или об «автономизации», 1922).
Историк В. И. Козлов: «Письмо Ленина “К вопросу о национальностях… ” по решению Политбюро ЦК было оглашено по делегациям на XII съезде партии (1923), а содержащиеся в нем идеи были использованы как в докладе Сталина “О национальных моментах в партийном и государственном строительстве”, так и в принятой съездом резолюции по национальному вопросу. Первой задачей в деле решения национального вопроса, как и на XI съезде, объявлялась борьба с пережитками “великодержавного шовинизма, являющегося отражением былого привилегированного положения великороссов”, особенно в ряде национальных республик (Украина, Белоруссия, Азербайджан, Туркестан), где “значительная часть рабочего класса, являющегося основной опорой Советской власти, принадлежит к великорусской национальности” и где выдвигаются положения о “неизбежности победы более высокой русской культуры над культурой более отсталых народов”. Второй задачей считалось устранение прежнего фактического хозяйственного и культурного неравенства за счет действительной и длительной помощи “русского пролетариата отсталым народам Союза в деле их хозяйственного и культурного преуспевания”.
В ходе национально-государственного строительства русский этнос не получил своей Русской республики (Ленин всегда был против любой формы русской государственности). К этому следует добавить, что многие почти целиком русские волости и уезды были присоединены к национальным республикам, чтобы их титульным национальностям было, так сказать, на кого опереться в своем экономическом и культурном развитии, а проще говоря – было кого эксплуатировать. Показательна в этом отношении история создания уже упомянутой Башкирской АССР, которая вначале была учреждена в виде более однородной в этническом отношении “Малой Башкирии” (с центром в Стерлитамаке), а затем – в более широких границах – с присоединением ряда уездов, большинство жителей которых составляли русские и татары (в том числе Уфы, где башкиров было очень мало). Показательно и создание Казахской (в то время Киргизской) АССР в составе Российской Федерации; в эту обширную автономию на северо-западе вошли населенные русскими земли Уральского казачьего войска, экономически тяготевшие к Нижнему Поволжью и Южному Уралу, а на юго-востоке – земли Семиреченских казаков с поселком Верный (на базе которого позже вырос город Алма-Ата), которые тяготели к Южной Сибири».
Сегодняшним украинским националистам любопытно будет узнать, что Ленин писал о политике на Украине: «…вообще продовольственную политику вести более осторожно, чем в России, более щадя середняка, менее беря излишков и так далее».
Основная тяжесть реквизиций военного коммунизма легла, как легко догадаться, на несчастное великорусское крестьянство!
Не мешает напомнить в данной связи, что и установленная еще при Ленине граница с Украиной, доставшаяся нам в наследство от большевиков, на деле есть «подарок» от немцев, проведших ее своим штыком в ходе заключения «похабного», как писал Ленин, Брестского мира. Похабный мир со временем большевики нарушили, но граница, отрезавшая миллионы русских от материнской земли и родной нации, осталась.
Историк В. И. Козлов: «Кроме фактической эксплуатации больших групп русских титульными национальностями республик, в границах которых они оказались, развернулась и эксплуатация русских в областях Российской Федерации, откуда по решению центральных государственных и партийных органов изымались людские и материальные ресурсы для помощи слаборазвитым национальным окраинам. Туда направлялись постоянные дотации из общегосударственного бюджета, посылались станки и оборудование для строившихся там промышленных предприятий, а также необходимые для развития промышленности инженерно-технические сотрудники и квалифицированные рабочие. Так основную массу работниц на построенных в республиках Средней Азии текстильных комбинатах составили молодые русские женщины из центральных областей (Владимирской, Ивановской и др.), отправленные туда по “оргнабору”. В среднеазиатские и некоторые другие слаборазвитые республики направлялись большие группы русских медиков и других специалистов. С налаживанием народного хозяйства вошла в практику эксплуатация русских крестьян путем установления низких закупочных цен на хлеб и другую сельхозпродукцию при высоких закупочных ценах на хлопок и некоторые другие сельхозкультуры в южных республиках, в том числе в Закавказье, где жизненный уровень местных крестьян быстро превысил таковой у русских.
Можно сказать, что заложенные Лениным и его ближайшими соратниками после революции 1917 года основы антирусской национальной политики в Советской России сохранились и стали более четкими после создания в самом конце 1922 года Союза Советских Социалистических Республик. Однако ущербное положение русских, обусловленное отсутствием у них своей национальной государственности, было очень важным, но не единственным фактором, определившим “русский вопрос”. Пожалуй, столь же важным для упадка этнического бытия русских было централизованное наступление большевиков на исконно русскую культуру».
* * *
К примеру, о национальной великорусской культуре Ленин писал так: «Возьмите конкретный пример. Может великорусский марксист принять лозунг национальной великорусской культуры? Нет. Такого человека надо поместить среди националистов, а не марксистов. Наше дело – бороться с господствующей, черносотенной и буржуазной национальной культурой великороссов…».
Для Ленина предмет национальной гордости великороссов состоял в том, что «великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и социализм, а не только великие погромы, ряды виселиц, застенки, великие голодовки и великое раболепство перед попами, царями, помещиками и капиталистами».
Пожалуй, такая похвала сегодня выглядит хуже всякого издевательства. В то же время для понимания истинного величия тысячелетней русской культуры у Ильича не нашлось ни чувств в душе, ни искренних слов в уме и сердце…
Увы, увы. Русофобия Ленина простиралась отнюдь не только на верхние, эксплуататорские слои нашего народа. И даже не только на насильников и угнетателей, «держиморд». Есть основания полагать, что он и вообще весь наш народ не любил и не ценил.
В своих посланиях Ленин, что отмечено историками, говорил о русском народе, о «вялом и расхлябанном русском характере» только в уничижительной форме.
Однажды полномочному советскому представителю в Швейцарии вождь приказал: «Русским дуракам раздайте работу: посылать сюда вырезки, а не случайные номера (как делали эти идиоты до сих пор)».
В работе «Очередные задачи советской власти» (1918) он прямо определил: «Русский человек – плохой работник по сравнению с передовыми нациями».
А зарубежным коллегам-интернационалистам Ленин мог написать и так, с полной откровенностью: «Я должен решительно протестовать против того, чтобы цивилизованные западно-европейцы подражали методам полуварваров русских».
Или вот, еще хлеще, в обращении к своим оппонентам по 3-му Интернационалу: «О каких русских вы говорите? Я таких не знаю…»
Глумливых и издевательских выражений по поводу русского народа у Ленина поистине не счесть:
– «пусть 90% русского народа умрет, но 10% доживет до мировой революции»…
– «русские – тютя, рохля, ленивы…»
– «давить Русь и великорусскую шваль…».
Русофобия Ленина проявлялась во всем, включая личный выбор друзей, соратников и даже в любви. Как правило, для русских людей в ближайшем окружении места не находилось, если не считать Надежду Крупскую, назначенную ему спутницей жизни в порядке партийной необходимости. Но даже и сердце Ленина принадлежало нерусской Инессе Арманд. Да и в работе он предпочитал опираться на нерусские кадры.
В уже упомянутом письме Сталину сестра Ленина Анна Ильинична писала: «Этот факт [еврейское происхождение] вследствие уважения, которым пользуется Вл. Ильич, может сослужить большую службу в борьбе с антисемитизмом, а повредить, по моему, ничему не может. У нас ведь не может быть никакой причины скрывать этот факт, а он является лишним подтверждением данных об исключительных способностях семитского племени и о выгоде для потомства смешивания племен, что разделялось всегда Ильичом. Ильич высоко ставил всегда евреев …».
Пишет Аким Александрович Арутюнов, автор книги «Досье Ленина без ретуши»:
«Ленин действительно высоко ставил евреев (унижая и оскорбляя другие народы), и это подтверждается документами. Не будем голословными, приведем несколько высказываний Ленина…
Вот реплика Ленина, сделанная в письме А. М. Горькому: “Русский умник всегда еврей или человек с примесью еврейской крови”. Вряд ли можно усомниться в том, что Ленин имел в виду себя, говоря о человеке “с примесью еврейской крови”.
Следует заметить, что мысль о превосходстве семитского племени над другими у Ленина зародилась давно. И что характерно, он при первой же возможности пытается подчеркнуть, выделить это “превосходство”. Так, еще на II съезде РСДРП, давая картину основных группировок, сложившихся на съезде, он из общего числа присутствующих с решающим (43 чел.) и совещательным (12 чел.) голосами выделяет: “Евреи – 21 с решающим голосом и 4… совещательным”. Между тем у “интернационалиста” Ленина за “кадром” остались представители остальных национальностей, присутствующих на съезде. Очевидно, “дураков”, “ослов”, “идиотов”, “глупых”, “подонков” и “нерях” он не учитывал. А то, что на высших государственных и партийных должностях в основном находились ближайшие соратники Ленина еврейской национальности, не вызывает сомнения. Троцкий, Каменев, Зиновьев, Свердлов Я., Свердлов В., Сокольников, Володарский, Склянский, Ганецкий, Радек, Стеклов, Ягода, Ломов, Штрейнберг, Яковлев, Сакс, Рязанов, Шлихтер, Теодорович, Литвинов, Трояновская, Адоратский, Владимирский, Гуковский, Данишевский, Лозовский, Козловский, Крестинский, Ольминский, Мануильский, Урицкий, Ярославский… Этот список можно было продолжить.
Здесь уместно сказать, что начальником охраны Ленина был Беленький А. Я., а шофером с 1917 по 1924 год – Гиль С. К.
Такой подбор кадров случайным не назовешь».
Что говорить, если в знаменитом пломбированном вагоне, который Уинстон Черчилль остроумно сравнил с контейнером с чумной бациллой, вместе с Лениным из Швейцарии в Россию ехало еще тридцать человек, среди которых русских было меньше, чем пальцев на одной руке… А ведь за ним последовало еще два таких же вагона, где, если не считать пары немецких профессиональных шпионов под русскими фамилиями, все остальные пассажиры были революционерами из евреев.
* * *
Но может быть, не любя русский народ в силу каких-то личных причин, Ленин тем не менее был патриотом своей страны, России, переживал ее проблемы и неудачи, заботился о ее лучшем будущем?
Нет, увы, не только русский народ, но и всю Россию, по примеру описанного Достоевским лакея Смердякова, ненавидел вождь мирового пролетариата. Он этого и не скрывал, бросив однажды в беседе с Горьким фразу ставшую крылатой: «А на Россию, батенька, мне наплевать». В книге советского дипломата Григория Соломона «Среди красных вождей» почти та же фраза («А на Россию мне наплевать, я большевик…») зафиксирована в разговоре Ленина с В.Д. Бонч-Бруевичем.
Об этом можно было бы говорить много и долго. Фактов достаточно, известно все: от планов построения мировой коммунистической единой державы за счет России – и до многочисленных подробностей уничтожения достояния России.
Мы кратко остановимся только на одном.
Интересы России Ленин предавал всегда, последовательно, целенаправленно и осознанно.
Наиболее ярко это проявилось в ходе двух войн: Русско-японской и Первой мировой. В обеих Ленин и предводимые им большевики встали, по сути дела, на сторону наших врагов, сработали на уничтожение России.
Пишет Аким Арутюнов:
«Военные действия начались, как известно, неожиданным нападением 8 февраля 1904 года японских военно-морских сил на русский флот на рейдах Порт-Артура и Чемульпо. А в эти дни Ленин строчит одну статью за другой, подстрекая рабочих России к вооруженной борьбе с правительством. В статье “Самодержавие и пролетариат” он подталкивает их к преступным действиям: “Пролетариат должен воспользоваться необыкновенно выгодным для него политическим положением. Пролетариат должен… встряхнуть и сплотить вокруг себя как можно более широкие слои эксплуатируемых народных масс, собрать все свои силы и поднять восстание в момент наибольшего правительственного отчаяния, в момент наибольшего народного возбуждения”.
В статье “Падение Порт-Артура”, опубликованной в газете “Вперед” 1 января 1905 года, Ленин открыто призывает рабочий класс России к предательству родины: “Дело русской свободы и борьбы русского (и всемирного) пролетариата за социализм, – писал он, – очень сильно зависит от военных поражений самодержавия. Это дело много выиграло от военного краха, внушающего страх всем европейским хранителям порядка. Революционный пролетариат должен неутомимо агитировать против войны…”. Подстрекая трудящихся к вооруженной борьбе против существующего строя, Ленин заключает статью: “А если последует серьезный революционный взрыв, то более чем сомнительно, чтобы с ним сладило самодержавие, ослабевшее войной на Дальнем Востоке”.
Большевистские организации в России в соответствии с этой ленинской линией стали вести агитационную работу среди рабочих, крестьян, солдат и матросов. Они стали выпускать прокламации и листовки, в которых призывали их к открытой борьбе против самодержавия, против помещиков, фабрикантов и заводчиков».
Все это привело к революции 1905 года, участие в которой японских денег, направлявшихся в Россию через революционеров финского происхождения (Конни Цилиакус и др.), сегодня – доказанный факт.
Второй раз эта же ситуация (на этот раз с участием немецких денег) повторилась в 1917 году и выразилась в Октябрьской революции и всех последовавших за нею событиях. Но об этом сегодня все уже достаточно известно.
* * *
Итак, что же можно сказать в завершение?
Быть может, для мирового пролетариата, для всего «проклятьем заклейменного» мира голодных и рабов, Владимир Ильич Ульянов (Ленин) есть бессмертный вождь, учитель и светлый гений.
Но для нас, русских людей, это не так. Мы судим не по теориям Ленина, не по его, порой возвышенным, идеям, не по отдельным случайно брошенным фразам, а по делам, по его реальной политике, отразившейся на нашем народе.
Эти дела позволяют сказать: Ленин – ненавистник и обер-палач русского народа, разрушитель и губитель исторической России, уничтоживший ее тысячелетние сокровища и лучшую часть ее генофонда, ставивший над нею бесчеловечный эксперимент во имя своих бесплодных утопий, не считаясь ни с какими жертвами – человеческими, материальными, духовными. Он творец Октябрьского переворота, братоубийственной гражданской войны и красного террора, наймит генштаба Германии и содержанец международных банкирских домов, последовательно финансировавших врагов России в русско-японской, германской и гражданской войнах, демиург советской империи, которую остроумно называли «Россией, вывернутой наизнанку, как перчатка»…
Мы должны ясно понимать: все, чего достигла Россия после Ленина, она достигла вовсе не благодаря, а вопреки ему, разрушив, опрокинув ленинские заповеди и планы. И если нам суждено вновь подняться к неким выдающимся достижениям, мы вновь осуществим их без Ленина…
Так что чем скорее наша славная Красная площадь, сердце русского племени, избавится от чуждого ей нароста, тем легче нам станет восстанавливать былое процветание и благополучие.
Ибо сказано в писании: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников» (Мат. 23, 29).