Первое упоминание
Первым упоминанием о Хабаровске в литературе считаются путевые заметки ныне прочно забытого русского писателя Сергея Максимова «На Востоке», изданные в 1871 году. Автор весьма комплиментарен.
- Хабаровку должны мы отнести к числу лучших, красивейших мест по всему долгому течению Амура и готовы, пожалуй, признать за ней все выгоды и преимущества для того, чтобы селению этому со временем превратиться в город, - написал Сергей Максимов.
Упоминание, которого не случилось
Двадцатью годами позже, в 1890 году, по дороге на Сахалин из Благовещенска в Хабаровку на пароходе прибыл один из самых известных русских писателей всех времен - Антон Чехов. Хабаровка уже имела статус губернского центра, здесь проживало около семи тысяч человек. Чехов провел здесь два дня. Что он конкретно у нас делал — неизвестно. За исключением того, что прочитал газеты давностью в несколько месяцев — других в городе не было. Антон Павлович подробно делился своими дорожными впечатлениями в письмах, которые стали частью его литературного наследия. Но о Хабаровке не написал ни слова.
Бессмысленная жизнь
Интересный взгляд на Хабаровск в повести «Дерсу Узала» оставил Владимир Арсеньев. Автор описывает хабаровский быт 1910-х таким, каким он видится охотнику-нанайцу. Вся жизнь хабаровчан кажется Дерсу чудовищной и бессмысленной. Он не может понять, почему в городе нельзя стрелять, а необходимость платить за доставку воды и дров вызвала у него просто шок.
- Однажды Дерсу присутствовал при покупке дров; его поразило то, что я заплатил за них деньги. Он ругал подрядчика, назвав его «плохой люди», и всячески старался убедить меня, что я обманут. Я пытался было объяснить ему, что плачу деньги не столько за дрова, сколько за труд, но напрасно. Дерсу долго не мог успокоиться и в этот вечер не топил печь. На другой день, чтобы не вводить меня в расход, он сам пошел в лес за дровами. Его задержали и составили протокол. Дерсу по-своему протестовал, шумел. Тогда его препроводили в полицейское управление. Сколько потом я ни объяснял ему, почему нельзя рубить деревьев около города, он меня так и не понял, - писал Арсеньев.
Кулак бухгалтера
Еще один всемирно известный русский писатель, Михаил Булгаков, в Хабаровске ни разу не был, но тем не менее умудрился про него написать в 1920-х годах.
Речь идет про фельетон, сочиненный им в период работы журналистом в газете железнодорожников «Гудок». Работала система так — пролетарии жаловались в газету на всякие беззакония и безобразия, а журналисты «продергивали», как тогда выражались, бездушных бюрократов.
- Дверь с надписью "Мужская уборная" в управлении Уссурийской ж. д. в гор. Хабаровске хлопнула, вышел помощник главного бухгалтера Жуков, застегнул китель, подошел к курьерше и, хлопнув ее кулаком, произнес такой спич: "Не читай во время дежурства книг! Не читай! Это дело не курьерское, а смотри, что делается в уборной! В уборной!!! - так начинает Булгаков фельетон «Кулак бухгалтера» с подзаголовком «Пьеса (может идти вместо "Заговора императрицы")».
И это действительно мини-пьеса.
«Гудзенко (одергивая куртку). Возьмем факт с медицинской точки зрения. Тут говорят: Жуков ударил, Жуков побил, то да се... Да вы гляньте на Жукова (все глядят на Жукова с любопытством). Посмотрите, какой он щуплый, хилый, ведь он одной ногой в гробу стоит.Жуков (обиженно). Сам ты в гробу стоишь, говори, да не заговаривайся!Гудзенко. Пардон! Вообще Жуков интеллигентный человек, сознательная личность, он даже газету выписывает, ну, разве он может как следует ударить? Вы поглядите на курьершу (все глядят на курьершу с любопытством). Ведь это что? Физиономия... (раздвигает руки на аршин). Во физиономия! Руки! Ноги! Да ведь это не женщина, а прямо-таки чугунный памятник! Да ее ежели кулаком ударить, кулак рассыплется. Ее кочергой бить надо! Ну, какой он ей вред причинил?».
В общем, бухгалтер управления железной дороги, стукнувший в глаз курьерше (эта должность подразумевала в том числе обязанности уборщицы) за то, что в туалете было грязно, в ходе товарищеского суда был оправдан.
«Военная тайна» из психбольницы
Пожалуй, больше всех написал о Хабаровске в 1930-х годах культовый советский писатель Аркадий Гайдар, который семь месяцев проработал журналистом в местной газете и полежал в психбольнице на Серышева.
- Хабаровская психолечебница это все что угодно – изолятор, инвалидный дом, школа самоснабжения, база для краденных вещей, тихий приют для бывших людей, но только не лечебница. Кем заполнена больница? Там есть такие типы из «разочарованных», которые позанимали лучшие места, - это бывшие люди, проходимцы и белые офицеры. Они живут припеваючи по многу лет. Они пользуются полной свободой. Ходят в город, когда им угодно, прирабатывают на стороне - но из больницы уходить не хотят, - писал о своем пребывании в медучреждении Аркадий Гайдар.
На Серышева он провел почти месяц и за это время практически полностью написал "скелет" книги, которая получила потом название "Военная тайна" и принесла очередную порцию славы.
Пепел Бикини
В Хабаровске в 1955 году свою первую книгу написал Аркадий Стругацкий — еще один культовый советский автор. Все свои произведения он создал в соавторстве. Большую часть — вместе с братом Борисом, а эту, первую, — вместе с Львом Петровым. Стругацкий служил в Хабаровске военным переводчиком-японистом и ждал увольнения в запас. Кем был Лев Петров — однозначно сказать сложно. Главный его титул — муж внучки Никиты Хрущева. Работал он тогда в Совинформбюро, позже превратившимся в Агентство печати «Hовости», что делал в Хабаровске — непонятно.
Но, согласно канонической версии, именно он подкинул Стругацкому идею написать и издать в Хабаровске повесть о нашумевшей истории, как на японских рыбаков на шхуне «Счастливый дракон» просыпался радиоактивный пепел после американских ядерных испытаний на атолле Бикини.
Произведение «Пепел Бикини» было напечатано в 1956 году, когда авторы уже отбыли в Москву, - сперва в журнале «Дальний Восток», а потом отдельной книжкой. Произведение долго правили и согласовывали. Вот, например, фрагмент переписки редакторов:
«Я думаю, что всё же надо оставить антиамериканскую направленность. Нельзя слишком смягчать. Американцы не стесняются в отношении нас – сейчас в американской прессе началась, в связи с познанскими событиями, дикая кампания – с призывами вовсю развернуть тайную войну. Мы не должны изображать из себя христосика – нас бьют по щеке, а мы будем церемониться».
Повестушка, честно говоря, вышла так себе, будущего фирменного стиля там практически не угадывается. Но автор ценил ее именно как первый опыт.
- Когда вышел «Пепел Бикини», нам стало ясно: не боги горшки обжигают, можно продолжать и дальше, - вспоминал Аркадий Стругацкий.
Кстати, он продолжил чеховскую традицию — в опубликованной «пухлой» переписке с братом есть что угодно, но о Хабаровске Стругацкий не написал ни слова.
Лучшая книга о Хабаровске
Совершенно неожиданный взгляд на Хабаровск и хабаровчан можно найти в романе «Созвездие стрельца» Дмитрия Нагишкина.
Удивительным сейчас кажется многое - и отношение народа к недавно закончившейся войне (действие происходит во второй половине 1940-х годов), и церковная линия. Не только речи верующих, но и текст автора пересыпаны цитатами из Библии, упоминаниями пророков и даже Игнатия Лойолы, основателя ордена иезуитов.
- Теперь, доченька, вобрат на старое повернули!.. Может, скоро и собор опять на площади воздвигнем, - пророчески говорит богомольная бабка Агата о снесенной церкви на Комсомольской площади.
Сила художественного слова Нагишкина оказалась настолько велика, что на его художественное произведение часто опираются серьезные историки. Например, фрагмент романа о вскрытии могилы барона Корфа цитировался в серьезных источниках сотни раз.
- Когда вскрыли склеп, находившийся в соборе, то обнаружили в нем гроб с останками предпоследнего наместника края — барона Корфа, схороненного в полной парадной форме, со всеми регалиями. Весь город сбежался глядеть на барона. Хотя со времени его погребения прошел не один десяток лет, барон выглядел превосходно. Нафабренные усы его торчали, как у кота. Прямые жесткие волосы, несколько отросшие, сохраняли идеальный пробор. Густые брови на смуглом лице таили начальственную строгость, и полные губы были чуть-чуть надуты, словно барон хотел заметить: «Фуй! Что здесь за сборище, господа? Попрошу разойтись!" - сочинял Нагишкин.
В общем, в итоге барон рассыпался в прах.
- Один образованный человек, случившийся при этом и некогда знавший барона лично, сказал философски по-латыни: «Ванитас ванитатум эт омниа ванитас!» — и еще, немного помолчав: «Сик транзит глориа мунди!». Но так как не все жители города знали латынь, то он тотчас же перевел сказанное, что обозначало: «Суета сует и всяческая суета!» и «Так проходит слава земная!» Это было далеко не самое плохое, что можно было сказать по этому поводу, тем более по-латыни. О бароне не пожалел никто, даже те, кто в его сверкающем великолепии увидели некое знамение, так как, видя, сколь быстро барон пришел в полную негодность, еще раз горько осознали тщету своих надежд на крушение Советской власти. Что же касается собора, то его в общем-то разрушили зря, но кирпичи, взятые при этом, пошли на строительство Дома Красной Армии, хотя для этой цели проще было изготовить новые, - завершает этот фрагмент писатель.
Роман был опубликован в журнале «Сибирские огни» за 1962 год уже после гибели автора, жившего на тот момент в Риге. С тех пор эта общепризнанно лучшая книга о Хабаровске неоднократно выходила отдельными изданиями в Москве, а в самом городе, о котором написана, была издана лишь совсем недавно.
Напомним, начались съемки художественного фильма «Золото Умальты», основанного, как утверждают авторы, на реальных событиях, происходивших на территории Хабаровского края в 1917 году. По сюжету в окрестностях реки Умальта, в районе ныне исчезнувшего одноименного поселка, был ограблен караван с золотом. Нашумевшие события действительно происходили именно в тех местах, но пораньше, в 1892 году. Золотой караван и впрямь был ограблен, а злодеев так и не нашли, хотя подозреваемые были, что называется, на поверхности. В подробностях этой детективной истории разобрался DVHAB.ru.