- Из твоего дома? – с удивлением и наигранной боязнью переспросила свекровь и, схватив меня за запястье, зашептала. – Твое в доме моего мальчика только то, что к одному месту прилипло. Ты ни кружки сюда не купила, ни разу продукты не приобрела. Как паразит живешь за счет моего сына.
Она толкнула меня вглубь спальни и отошла от дверного проема. Потерла ладони друг о друга, намекая как ей противно было иметь со мной дело и развернулась в сторону коридора. Кожу в месте прикосновения этой ядовитой женщины безумно жгло, и мне хотелось быстрее смыть с себя все это. Но в спальне был Митя, и я не могла его одного оставить.
За свекровь хлопнула входная дверь и я вернулась в спальню, вытащила еще хныкающего Митю из кровати и села с ним на пол.
Страх сковал тело невидимой якорной цепью.
А вдруг все, что я сейчас услышала настоящая правда. Вдруг Артём давно меня не любит и хочет уйти к другой. Что мне делать. Как мне жить. Я не смогу без него. Не говорю уже о ребенке. Это выше моих познаний, как можно променять родное дитя на какую-то вертихвостку.
Предательство ощущалось на языке горечью потери. Я сглатывала набежавшую в рот слюну и не могла заставить себя хоть что-нибудь сделать. Просто бессилие навалилось невозможной тяжестью на плечи, и я потихоньку сползала по боку кровати, чтобы лечь на пол. Митя ползал по ковру и цеплял своими маленькими ручонками игрушки. Ему сейчас они неинтересны, он хотел к маме. Только мама сейчас медленно умирала, из нее вся жизнь утекала, и смаргивая набежавшие слезы, я показывала сыну как катается машинка. Митя сел и стал наблюдать за движением большегруза, чтобы потом перехватить мою ладонь и потянуть на себя. Я погладила сына по голове и протянула слоника на колесиках. Митя рассмеялась так громко и заливисто, будто бы не он десяток минут назад заходился в ужасной истерике.
На ужин ничего не готово. Я оперлась на локоть и поняла что просто не могу пошевелится.
Палачи и предатели.
Я отказываюсь верить, что Артём мог так со мной поступить. Предать нашу семейную жизнь и нашего ребенка. Митя ведь на самом деле долгожданный ребенок. Артем сам ездил со мной на узи, сам собирал детскую кроватку, сам менял памперсы первый месяц жизни.
Как он мог?
Слезы душили и я боялась вздохнуть полной грудью, чтобы не разревется. Нельзя. Еще Митя напугается, а я не смогу побороть сразу две истерики.
Зачем вообще он так сделал? Почему не пришёл и не сказал, что больше мы ему не нужны. Разве мы бы стали упрашивать, молить о пощаде?
Стоп.
Может быть он вообще не собирался нас бросать, а свекровь все накрутила, чтобы больнее меня ударить, может это обычный поход налево?
Но даже это не может изменить факт измены. Что мне с того, что он не хотел нас бросать.
Он нас предал.
Он убил нашу семью.
Просто выстрелил в самое сердце. А оно не выдержало и стало умирать. Как я.
Я лежала на полу в спальне и тихонько скулила в ковер. Митя играл в слоника и периодически подсовывал его мне, чтобы покатала, но я словно выпала из жизни. Как будто все вокруг было ужасной декорацией к низкопробному фильму про слезливую семейную драму, и сейчас показ окончен, все могут расходиться.
Я не могла даже пошевелиться в сторону кухни и поставить готовиться ужин для Артема. После слов его матери, я словно замерла во времени и не хотела, чтобы оно двигалось, потому что тогда муж вернется, и мне надо будет…
- Таисия, я пришел, почему еще не накрыт стол?
начало в ленте