Детскую повесть "Ваня и загадка красной пуговки" я написала для души, чтоб немного передохнуть от серьёзной прозы. И никому рукопись не показывала, и пока не собираюсь. Потому что, то, что предлагают авторам детские издательства, звучит как насмешка, а у моего издательства другая специализация, и детская книга получается неимоверно дорогой.
Поскольку я собиралась продолжить разговор про игрушку, то глава про игрушку обязательно будет, но без начала читатель не помёт о чём речь, поэтому сначала выложу несколько первых глав.
Тётя Люба
В одном большом городе, в самой обыкновенной квартире жила самая обыкновенная волшебница. Звали её тётя Люба.
Днём тётя Люба работала на швейной фабрике, а ночью надевала спортивный костюм, вешала на шею свисток, брала в руки сачок для ловли бабочек и поднималась на крышу своего дома.
В знак приветствия, дворовые коты задирали хвосты трубой и дружно мяукали:
– Хорошей охоты, тётя Люба.
– Спасибо, – вежливо благодарила она, зорко оглядываясь по сторонам.
Не давая себе отдыха, тётя Люба караулила сны, которые вылетали из распахнутых форточек. Добрые сны не боялись попасть в сачок к тёте Любе, их она превращала в красивых бабочек. А злые сны старались ускользнуть из рук. С противным писком они поднимались прямо в небо и сбивались в тучу, где превращались в ледяной град.
Но тётя Люба была очень настойчивая. Как только мимо крыши пролетал какой-нибудь заблудившийся недобрый сон, тётя Люба подпрыгивала и взмахивала сачком: попался, хитрюга!
Пока сон бился в сачке, тётя Люба бралась за волшебный свисток, дула в него и давала команду:
– На старт, внимание, марш! Превращайся в комара и лети на болото.
– Пииии.
Вместо злого сна из сачка вылетал маленький комарик. Больше он не вернётся в город и будет жить на болоте вместе с весёлыми лягушками.
Иногда, когда у тёти Любы было задумчивое настроение, она рассматривала пойманные сны в лупу, а самые интересные записывала в свой блокнотик.
Один страшный сон из тёти Любиного блокнотика был про телевизор, который гонялся по квартире за мальчиком Борей и заставлял посмотреть надоевшие мультики. Другой жуткий сон рассказывал про девочку Лару, вообразившую себя пирожным. Каждый, кто проходил мимо, откусывал от Лариного наряда лакомый кусочек, пока девочка не осталась без туфелек, платьица, и даже без бантика.
В середине блокнотика скрывалась запись о сне целой малышовой группы детского сада. В тихий час им приснилось, что в детский садик вместо песка привезли полный грузовик конфет и высыпали в песочницу. Конфет оказалось так много, что малыши копали конфеты совочками, лепили из них куличики и строили высокие башни.
Добрый конфетный сон тётя Люба превратила не в бабочку, а в маленькую птичку, которая полетела жить около детского садика.
С каждым днём блокнотик тёти Любы всё больше пополнялся записями, пока чистой не осталась самая последняя страничка.
«Сегодня я должна закончить этот блокнот, чтобы завтра начать новый», – решила тётя Люба.
Но сны ловились совсем неинтересные, и когда наступило утро, тётя Люба поняла, что записей в блокнотике не прибавилось.
Но тётя Люба не сдавалась.
– Врёшь, не уйдёшь, – упрямо прошептала она, увидев лёгкое облачко, выпорхнувшее из форточки десятого этажа.
Она приготовилась к старту, встала на цыпочки и ловко поддела сачком крошечный сиреневый сон.
Сиреневый сон
Сон, лежавший в тёти Любином сачке, походил на цветочек сирени, случайно упавший с тугой грозди.
– Как думаешь, Сосиска, что тут у нас? – спросила тётя Люба кошку Сосиску, которая пришла наблюдать за ловлей снов.
В ответ кошка облизала заднюю лапу и полюбовалась на свои коготки, показывая, что совершенно не любопытна. Но тётя Люба знала, что на самом деле Сосиска мечтает выпросить у неё сон про колбасный завод. Она хотела смотреть его каждую ночь напролёт и хвастаться перед другими кошками.
– Надеюсь, сегодня Сосиске повезёт, – пробормотала себе под нос тётя Люба, осторожно вынимая сон из сачка.
Желая лучше разглядеть добычу со всех сторон, тётя Люба достала из кармана большую лупу, подаренную волшебницей Стекольного завода.
Если смотреть в эту лупу правым глазом, то лупа увеличивала, а если приложить левый глаз – предмет делался меньше макового зёрнышка.
Чтобы левый глаз не мешал обзору, тётя Люба натянула на него спортивную шапочку и посмотрела сквозь лупу. С первого взгляда становилось ясно, что кошке Сосиске снова не повезло, потому что сон оказался не про колбасный завод и не про молочную реку.
Сперва толстое стекло в чёрной оправе отразило вывеску с надписью «Магазин», а потом переместило действие внутрь, увеличив большой ящик, в котором навалом лежали какие-то штучки.
– Интересненько, – прошептала тётя Люба, – интересненько.
Она очень любила всякие яркие безделушки и никогда не могла пройти спокойно мимо ларька на углу дома со всякой всячиной.
Напрягая зрение, тётя Люба нагнулась поближе к ящику и ахнула: ящик ломился от пуговиц всех цветов и размеров.
Такого богатства тётя Люба не видела даже на своей швейной фабрике, хотя работала швеёй много лет.
– Фу, какой глупый сон, – недовольно фыркнула кошка Сосиска, сумевшая незаметно подобраться сзади. – Ну, кому может прийти в голову видеть во сне пуговицы? Разве что какой-нибудь девчонке, которая шьёт кукле платье, – она осуждающе мяукнула и предложила. – Тётя Люба, преврати этот сон в мышку, а я её поймаю и съем.
– Не говори ерунду, – оборвала Сосиску тётя Люба, – я обожаю пришивать пуговицы, и мне очень нравится этот необычный и яркий сон. Пожалуй, я сейчас же запишу его в свой блокнотик.
Забыв превратить сон в бабочку, тётя Люба полезла в карман за блокнотиком, а когда открыла его на последней странице, то увидела, что сон растаял. Зато на память, рядом с лупой осталась лежать небольшая красная пуговка с двумя дырочками.
Вздохнув, тётя Люба положила пуговку в карман, записала сон и поторопилась на работу.
Швейная фабрика
Если кто-то думает, что работать на швейной фабрике скучно, то он очень ошибается, потому что на швейных фабриках работают только волшебницы и волшебники. Называются они портные. Не покладая рук и щёлкая ножницами, портные умеют превратить кусок ткани в чудесную одежду, которой не постыдится ни одна капризная принцесса или красавец-принц.
В просторном и светлом швейном цеху рядами стоят швейные машинки, а за ними сидят волшебницы-швеи. Работы там всегда много.
Скучать или отдыхать швейным машинкам не приходилось. Но они не обижались. Как только нога швеи нажимала на электрическую педаль, швейная машинка начинала бодро строчить ровную линию, соединяя края деталей.
Одни машинки любили шить только рукава, другие гордились тем, что лучше всех отстрачивают воротнички и пояса, а третьи славились силой и могли пробить иголкой самую прочную кожу или пушистый мех.
Машинка, на которой работала тётя Люба, обожала пришивать пуговицы. А поскольку все швейные машинки очень любят поболтать между собой, то весь цех знал, что у тёти Любиной машинки есть заветное желание.
– Надоело, надоело, надоело, – громко тарахтела швейная машинка, едва только тётя Люба прикасалась к работе. – Надоело пришивать обычные пуговицы! Хочу, хочу, хочу! Хочу пришить хоть одну необыкновенную пуговку!
Но особенной пуговки все не попадались, и швейная машинка загрустила. Она стала рвать нитки и пить слишком много машинного масла, а электрический мотор начал работать с перебоями.
Механик, лечивший сломанные машинки, не раз предлагал тёте Любе сменить старую машинку на новую, но тётя Люба не соглашалась:
– Старый друг лучше новых двух, а мы с моей ласточкой, пришили вместе не одну гору пуговиц. Наши пуговки носят на своей одежде почти все дети в городе. Разве можно выбросить верного друга на помойку?
От слов тёти Любы, механику становилось стыдно и его щёки краснели, как два зрелых помидора. Он горестно вздыхал, доставал инструменты и снова пытался наладить упрямую машинку.
Но однажды швейная машинка тёти Любы вдруг перестала капризничать.
- Что-что-что случилось? – выбили иголками подруги с соседних столов. Но машинка в ответ загадочно замолчала, а потом принялась пришивать пуговицы с новой силой.
Дело в том, что как раз сегодня, когда тётя Люба пришивала пуговки к рубашке для мальчика, одна пуговка случайно выскочила из петли и разломалась напополам.
Тётя Люба нахмурилась и позвала мастера швейного цеха:
– Иван Иванович, у меня закончились пуговки.
Старый, толстый мастер, похожий на доброго филина, огорчённо развёл руками:
– Ничем не могу помочь. Все маленькие пуговицы закончились. Придётся отнести рубашку в брак.
Тётя Люба знала, что брак – это плохо сделанная вещь, которую надо выбросить или переделать. Ей стало жалко нарядную рубашечку, и она вспомнила, что в правом кармане лежит красная пуговка из пойманного сна. Тётя Люба улыбнулась:
– Подождите, Иван Иванович, кажется, я могу помочь беде.
То, что пуговка из тёти Любиного кармана не простая, а особенная, швейная машинка догадалась сразу, потому что тётя Люба задорно подмигнула, тихонько дунула в волшебный свисток и прошептала:
– Пусть тот, кто дотронется до этой пуговки, отправится куда пожелает, – она немножко подумала, а потом добавила, – пока сам не захочет вернуться обратно.
Потом сшитую рубашку с волшебной пуговкой отнесли в гладильный цех, где готовые изделия гладили и готовили для продажи. Руки волшебницы, умеющей превращать мятую вещь в глаженную, с большим утюгом прошлись по рубашке. От горячего утюга пуговке стало жарко.
А потом рубашку отнесли на склад.
