Ранней осенью 1797 года в Пекине появилась группа из нескольких сотен иностранцев, причудливая одежда и поведение которых вызывали у местного населения неподдельное веселье. Сами заинтересованные стороны не видели в себе ничего смешного — это были члены свиты лорда Джорджа Макартни, представителя британской короны, посланные в Поднебесную, чтобы занять должность первого британского посла в этой стране. Шотландский аристократический дипломат с опытом службы в России, Испании и Индии, он считал эту миссию венцом своей карьеры. Переступая ворота Пекина, он даже не подозревал, что на китайской земле его постигнет величайшая неудача в его жизни, которая по возвращении на родину сделает его объектом нелестных шуток соотечественников.
Начало английского присутствия в Азии напрямую связано с деятельностью Ост-Индской компании, созданной в 1600 г. по хартии, выданной лондонским купцам королевой Елизаветой I. Целью компании было установление торговых контактов с, как это было тогда называлась Ост-Индией.
Первая английская военно-морская экспедиция достигла берегов Поднебесной в 1637 году, когда флотилия под командованием капитана Джона Уэдделла высадилась на управляемом португальцами китайском полуострове Макао. Столкнувшись с нежеланием португальцев торговать с протестантами, англичане установили контакты непосредственно с китайскими чиновниками из Кантона, от которых получили право входить в город и участвовать в его торговой жизни. Постоянный офис Ост-Индской компании в кантонской метрополии был открыт шестьдесят два года спустя, в 1699 году.
В 18 веке единственным портом Китая, доступным европейским купцам, был Гуанчжоу, но даже там они не могли свободно передвигаться и им запрещалось покидать район торговых постов, показанный на иллюстрации. Источник: Wikimedia Commons, общественное достояние.
Кантонский чай
Силой, толкавшей английские экспедиции на Восток, было стремление приобрести ценные пряности. Именно их источники капитан Уэдделл искал у берегов Китая. Однако неожиданно он наткнулся на Катона на товар, который в следующем столетии должен был стать основным товаром, импортируемым Великобританией из Китая, и торговля им составляла основу прибыли Ост-Индской компании. Речь идет о чае, который англичанам подавали китайцы. Существует спор о дате первой встречи островитян с этим chaw или chaa (попытка фонетического перевода кантонского chah) .); кстати, он мог попасть к ним через португальцев и голландцев. Дневник корабельного врача Питера Манди дал нам первое англоязычное описание напитка, который вскоре стал неотъемлемым элементом жизни на Британских островах. Парадоксально, но особого впечатления на медика он не произвел. Он отметил, что это была всего лишь вода с кипяченными в ней травами.
Чай быстро доминировал в торговле между Великобританией и Китаем. Уже в 1717 году, положившем начало регулярной торговле с Китаем, директора Ост-Индской компании приказали экипажу корабля, идущего в Гуанчжоу, привезти из плавания не только фарфор и шелк, которые были желанны на европейском рынке, но и также чай в как можно больше. Спрос на дальневосточный напиток быстро рос. В 1720 году на Туманный Альбион было ввезено 12 700 ящиков чайного листа, а к началу следующего века ввоз составлял уже 360 000 ящиков в год. Между 1720 и 1750 годами этот импорт увеличился в четыре раза. В 1803 году продажи чая принесли компании годовую прибыль в размере 14 000 000 фунтов стерлингов. Два года спустя доход почти удвоился (точнее, 24 000 000 фунтов стерлингов).
Кантон был воротами в Поднебесную для пришельцев с Запада. Город был важнейшим портом юга, и в то же время находился далеко, более чем в 3000 километров от Пекина. Это обстоятельство имело немаловажное значение для маньчжурских императоров династии Цин, стремившихся максимально ограничить мобильность прибывающих в Китай иностранцев, в первую очередь, удерживая их подальше от столицы. Это усилие было мотивировано боязнь подрыва общественного порядка пришельцами и их возможных попыток вмешательства в китайскую политику. Вера в то, что пришельцы с Запада могут представлять угрозу безопасности Китая, должна была укрепиться событиями 1742 года, когда у южного побережья Поднебесной появилась эскадра Королевского флота под командованием командующего Джорджем Энсоном, возвращавшаяся из боевой вылет у берегов Перу. Стремясь пополнить запасы и сделать необходимый ремонт, британцы остались в Гуанчжоу на следующие два года. Все это время их отношения с местными властями и жителями оставались натянутыми. Резкий Энсон немедленно объявил, чтоон полон решимости увидеть вице-короля Кантона, хочет он того или нет .
В 1757 году император Цяньлун издал закон, который официально сделал Гуанчжоу единственным портом, к которому могли получить доступ европейские купцы. Три года спустя в другом указе подробно описывались многочисленные ограничения, которым подвергались пришельцы с Запада. Им разрешалось находиться в порту только в течение торгового сезона с октября по март, остальное время года в Макао. Категорически запрещалось ввозить женщин — купеческих жен приходилось оставлять в португальском поместье. Им также строго запрещалось свободно передвигаться по Гуанчжоу, их мир должен был ограничиваться торговыми факториями, стоявшими на набережной Жемчужной реки. Последние им не принадлежали - тринадцать построек, составляющих небольшой мир, занимавший площадь в пятнадцать десятин, были арендованы иностранцами у тех, кто имел монополию на торговлю с ,,yishang ) катонических предпринимателей, собравшихся в гильдию под названием хун . ( Хонг или Кохонг — коррумпированное китайское гонхан , «объединенные торговые компании».) В свою очередь, всеми делами, связанными с внешней торговлей, руководил специально назначенный для этой цели мандарин, известный европейцам как хоппо.. Так как он занимал свою должность всего три года, то за это время старался выжать из купцов как можно больше денег. По некоторым оценкам, проницательный чиновник отправлял в Пекин около миллиона таэлей в год, но его реальный доход, в основном от взяток, мог быть в десять раз больше. Кроме того, в течение восемнадцатого века таможенные пошлины Гуанчжоу выросли в триста (!) раз, в основном в последнее десятилетие века. Все это означало, что в Лондоне все громче и громче раздавались голоса, требующие заключения некоего международного соглашения с Поднебесной, которое позволило бы британским купцам беспрепятственно проникать на огромный китайский рынок.
На Богато
В 1792 году британское правительство решило направить в Китай посольство для установления регулярных отношений с Поднебесной. Лорд Джордж Макартни был избран представителем короны. Шотландский аристократ уже зарекомендовал себя за свою трехдесятилетнюю карьеру как эффективный дипломат: он, в частности, служил короне. в России, Испании и Индии. В последнем он преуспел настолько, что Ост-Индская компания предложила ему должность генерал-губернатора Бенгалии, но, устав от странствий по миру, лорд отказался от этой чести и вернулся в Англию. Со временем он, должно быть, жаждал приключений, потому что, когда его родина призвала его представлять ее в Пекине, Макартни покинул свое ирландское поместье, готовый взять на себя эту задачу.
В то время, когда лорд Макартни отправился на Дальний Восток, Китаем правил восьмидесятидвухлетний император Цяньлун.При его правлении границы Империи достигли наибольшей в истории протяженности, но внутри них уже нарастали проблемы, которые ввергнут Поднебесную в кризис в следующем столетии/Источник: Wikimedia Commons, общественное достояние
Запланированная миссия была совместной инициативой британского правительства и властей Ост-Индской компании. О его комбинированном характере лучше всего свидетельствует тот факт, что посланников Короны на Дальний Восток должны были перевозить два корабля: « Лайон» Королевского флота и флот Индостанской компании . Однако гораздо более важным, с точки зрения британского министерства иностранных дел, было то, что расходы на всю авантюру были переданы в управление корпорации. 14 000 000 фунтов стерлингов были потрачены только на подарки, которые должны были расположить к себе престарелого императора Цяньлуна, правившего Китаем. Лев и Индостан держитнаполненный настоящими сокровищами. Правительство решило, что лучший способ завоевать расположение Сына Неба — ослепить его достижениями европейской техники эпохи Просвещения. Итак, в Китай должны были плыть ящики, в которых находились разобранный планетарий, представляющий собой сложнейший в Европе механизм такого типа (его строительство заняло тридцать лет!), телескопы, приборы с линзами, фокусирующими свет, водолазный колокол и даже был заперт воздушный шар, который научный руководитель миссии Джеймс Динвидди должен был поднять в небо над Пекином. Также было большое количество популярных в Китае часов, образцов тканей и других изделий британской промышленности, портретов короля Георга III, членов парламента и других видных деятелей, а также две богато украшенные кареты.
Даунинг-стрит дала Макартни подробные инструкции. В Пекине он должен был вручить Цяньлуну письмо от британского монарха, а затем договориться с императором об освобождении английских купцов от кантонских торговых ограничений, открыть новые порты для кораблей Ост-Индской компании, предоставить Великобритании небольшой остров у побережья Китая, который мог использоваться в качестве склада для товаров и военно-морской базы для Королевского флота и учреждения в китайской столице постоянного посольства Его Величества, руководство которым должен был взять на себя Господь.
Пока в Лондоне все согласовывалось, друг и секретарь Макартни, сэр Джордж Леонард Стонтон, и его одиннадцатилетний сын Джордж Томас путешествовали по Европе в поисках человека, говорящего по-китайски и готового присоединиться к дипломатической миссии в качестве интерпретатор. Дело было сложным, потому что в самой Великобритании не было никого, кто говорил бы даже на элементарном мандаринском языке. Хотя Ост-Индская компания уже много лет вела дела в Гуанчжоу, до сих пор только один человек из ее агентов владел языком Среднего царства, и его звали Джеймс Флинт. Однако это умение не принесло ему счастья, потому что, когда он показал его китайцам, его тут же бросили в темницу, а когда наконец освободили, он получил приказ от имперских чиновников немедленно покинуть Китай. А чтобы он мог говорить о счастье, кантонский ученый, который был его учителем, заплатил своей жизнью за его преподавательские труды - когда выяснилось, что это он научил варвара благородному китайскому языку, его тут же обезглавили, а несчастному отрубили голову. выставлены на всеобщее обозрение. Сам Флинт вернулся в Англию, но к 1792 году умер, поэтому Макартни не мог апеллировать к лингвистическим способностям своего соотечественника.
Стонтон и его сын (который должен был сопровождать отца в экспедиции на Дальний Восток в качестве пажа посла) путешествовали по Франции, Германии и Италии в поисках компетентного переводчика. В охваченном революцией Париже они встретили пожилого священника, который двадцатью годами ранее был миссионером в Поднебесной, но старик отказался сотрудничать, заявив (возможно, справедливо), что он не выдержал бы такого дальнего плавания. В Германии нашим героям повезло еще меньше, но они слышали, что у папы при дворе было несколько китайских ученых, которые присматривали за отделом китайских текстов в Папской библиотеке. К сожалению, и здесь их ждало разочарование, ведь информация, доступная англичанам, была несвежей — библиотекари из Поднебесной умерли от старости годами раньше. К счастью, в Риме существовала так называемая Китайский колледж, где тайны католического богословия изучались четырьмя сыновьями Среднего царства, привезенными в Европу маленькими детьми миссионерами, вернувшимися домой много лет назад. Этим студентам было уже за тридцать, и они тосковали по родине. Двое из них, молодой священник по имени Чо и еще мирянин-маньчжур по имени Ли, решили воспользоваться возможностью вернуться на родину и были завербованы Стонтоном. Теперь, когда все было готово, Этим студентам было уже за тридцать, и они тосковали по родине. Двое из них, молодой священник по имени Чо и еще мирянин-маньчжур по имени Ли, решили воспользоваться возможностью вернуться на родину и были завербованы Стонтоном. Теперь, когда все было готово, Этим студентам было уже за тридцать, и они тосковали по родине. Двое из них, молодой священник по имени Чо и еще мирянин-маньчжур по имени Ли, решили воспользоваться возможностью вернуться на родину и были завербованы Стонтоном. Теперь, когда все было готово,Лев и Индостан могли продолжать свой путь. Посол и его свита отправились в самое большое приключение в своей жизни.
Дикари при императорском дворе
После долгого плавания экспедиция достигла Макао, контролируемого португальцами. В здешнем порту пропал отец Чо, китайский священник, опасаясь, что мандарины могут наказать его за запрещенную законом заграничную поездку, он смешался с толпой соотечественников, живущих на полуострове, и так много был замечен. К счастью, Ли оказался смелее своего коллеги и продолжил служить англичанам переводчиком.
Из Макао Макартни и его свита отплыли в Гуанчжоу. Там местные чиновники сообщили ему, что его ждут в Пекине. Затем Лев и Индостан отправились в северный порт Тяньцзинь, где посольство пересело на речные джонки, нагруженные сундуками с подарками для императора. Плывя по реке Бяла и каналам, 21 августа путешественники достигли столицы империи.
Чем ближе он подходил к Пекину, тем больше волновался представитель Его Королевского Высочества. В то же время у Макартни было все больше причин для беспокойства, ибо мандарины сообщали ему, что до ушей Цяньлуна дошли слухи о необычных подарках, присланных королем Георгом. Китайцы имели в виду вовсе не планетарий, императорский двор гудел слухами о слоне размером с кошку, перевозимом англичанами и двенадцати карликовых артиллеристах, якобы ростом всего в несколько десятков сантиметров! Господь всерьез забеспокоился, что ожидание чудес прямо из Книги Тысячи и одной ночиСын Неба может чувствовать себя не вполне удовлетворенным настоящими дарами. К сожалению, получить миниатюрный хобот на месте не удалось, поэтому, чтобы спасти положение, посол выкупил на свои деньги все часы, принадлежавшие членам миссии, чтобы добавить их в подарочный фонд.
21 августа англичане уже были в Пекине, но императора в столице не застали. Устав от жары, император уехал со двора в свое поместье в маньчжурском Джехолу на северной стороне Великой стены, и именно там он ждал британского посла. Макартни дал своим людям передышку, пока католические священники, служившие техническими экспертами на Троне Дракона, переводили письмо короля Георга III на китайский язык. Затем посольство разделилось, лорд и его самые важные члены отправились по стопам Сына Неба, остальные участники экспедиции остались в столице империи, чтобы насладиться предлагаемой ею роскошью. Среди них был Джеймс Динвидди, который начал устанавливать планетарий и другие инструменты в одном из залов императорского дворца, готовя научное шоу, чтобы ослепить Цяньлуна по его возвращении в Пекин.
8 сентября Макартни и его мир были в Джехоле. Их проникновение в резиденцию сопровождалось мощным скрежетом. Убежденный в важности своей миссии, посол ожидал встречи с доверенным лицом Сына Неба Хешеном. Поэтому он приказал солдатам, сопровождавшим его, выстроиться в парадном строю перед помещениями, отведенными для англичан, в надежде ослепить имперского фаворита демонстрацией строевой подготовки. Солдаты выполнили приказ, только что... Хешен не появился. Макартни и его люди прождали его шесть часов и, наконец, голодные и измученные, решили сдаться и пойти обедать.
Презрение, проявленное фаворитом Цяньлуна к прибывшим британцам, было лишь предварительным просмотром того, что должно было произойти. Вскоре после прибытия лорда в Джехол придворные сановники сообщили ему, что он будет принят на аудиенции 14 сентября, а затем подробно рассказали ему о протоколе, которому необходимо следовать во время аудиенции. Когда Макартни встретил их, у него чуть не случился апоплексический удар. Китайцы требовали от представителя Георга III выполнения так называемого koutotu, англичанин трижды падал на колени перед величием Трона Дракона, каждый раз трижды ударяясь лбом об пол. В Китае это был совершенно нормальный способ проявить уважение к величию власти, но для британского посла этот жест был невероятным унижением. Макартни наотрез отказался. нетронутые мандарины, которые пришли к выводу, что англичанин не хочет совершать кутот из-за неудобной одежды (кто видел его в сюртуке, брюках и чулках?), любезно сообщили варвару (ибо он был в их глазах английским лордом ), что они могут одолжить ему китайские одежды для этого случая. Разгневанный посол упорствовал в непонятном для хозяев упорстве, неоднократно подчеркивая, что если он не склонится перед своим королем, то не сделает этого и перед чужеземным монархом. Для китайцев его упрямство оставалось непонятным — конечно, Макартни не совершал коутоу перед Георгом III, ведь правитель Великобритании был всего лишь касиком, правившим племенем дикарей, так что хорошие манеры уж точно не были известны при его дворе. Теперь, однако, посланник вождя варваров должен был предстать перед Сыном Неба, правящим над всем обитаемым миром! что англичанин не хотел исполнять кутот из-за неудобной одежды (кто хоть раз видел его в сюртуке, брюках и чулках?), они любезно сообщили варвару (ибо он был в их глазах английским лордом), что они мог бы одолжить ему китайские одежды по этому случаю. Разгневанный посол упорствовал в непонятном для хозяев упорстве, неоднократно подчеркивая, что если он не склонится перед своим королем, то не сделает этого и перед чужеземным монархом. Для китайцев его упрямство оставалось непонятным — конечно, Макартни не совершал коутоу перед Георгом III, ведь правитель Великобритании был всего лишь касиком, правившим племенем дикарей, так что хорошие манеры уж точно не были известны при его дворе. Теперь, однако, посланник вождя варваров должен был предстать перед Сыном Неба, правящим над всем обитаемым миром! что англичанин не хотел исполнять кутот из-за неудобной одежды (кто хоть раз видел его в сюртуке, брюках и чулках?), они любезно сообщили варвару (ибо он был в их глазах английским лордом), что они мог бы одолжить ему китайские одежды по этому случаю. Разгневанный посол упорствовал в непонятном для хозяев упорстве, неоднократно подчеркивая, что если он не склонится перед своим королем, то не сделает этого и перед чужеземным монархом. Для китайцев его упрямство оставалось непонятным — конечно, Макартни не совершал коутоу перед Георгом III, ведь правитель Великобритании был всего лишь касиком, правившим племенем дикарей, так что хорошие манеры уж точно не были известны при его дворе. Теперь, однако, посланник вождя варваров должен был предстать перед Сыном Неба, правящим над всем обитаемым миром!
Начались утомительные переговоры. Посол в одной монете предлагал преклонить лоб перед императором, если один из мандаринов сделает то же самое перед портретом английского короля. Это предложение было отклонено. В конце концов было решено, что Макартни, стоя перед Престолом Дракона, станет на европейский лад на одно колено. Когда после долгих дебатов двор согласился на этот компромисс, лорд счел это выражением имперского уважения к Британии, и его упрямство дало понять китайцам, насколько могущественна страна, которую он представляет. Эмиссар Лондона не мог быть более неправ, когда информация о его отказе совершить коутоу дошла до Сына Неба, который пришел в ярость и немедленно издал официальный указ, осуждающий высокомерие и грубость пришедших к нему дикарей. Поскольку никто в свите Макартни не говорил по-китайски, кроме мистера Ли и юного Стонтона, который брал у него уроки, буря, пронесшаяся по Джехолу, прошла незамеченной англичанами. Однако его последствия должны были быть серьезными.
Утром 14 сентября британский посол в сопровождении своего секретаря и сына был принят императором на аудиенции. Представитель Лондона был немного удивлен тем, что в декоративном шатре, где проходила церемония, также присутствовали депутаты из нескольких небольших азиатских стран. Все они одновременно хлопнули лбами об пол, что, по мнению Макартни, свидетельствовало об их низком статусе, совершенно отличном от того, который, по его мнению, ему нравился. Правда была совсем в другом – это посланцы местных правителей, смиренно смиряясь перед Престолом Дракона, пользовались благосклонностью Сына Неба. Публика смотрела на англичан как на дикарей-варваров.
Когда подошла его очередь, британский посол подошел к императорскому трону и поставил перед ним шкатулку с китайским переводом письма короля Георга III. Затем он преподнес императору несколько часов и другие подарки, сообщив, что самые ценные подарки ждут правителя в Пекине. Цяньлун, тупо глядя на Макартни, спросил, говорит ли кто-нибудь из его свиты по-китайски. Потом Джордж Томас Стонтон, который во время долгого путешествия из Европы выучил азы языка и произнес несколько фраз. Сын Неба похвалил мальчика и, отстегнув от пояса мешочек с семенами бетеля, отдал его ему в дар. На этом аудиенция закончилась.
Вскоре после этого в британские кварталы стали прибывать подарки в виде чая, шелка и нефрита. Макартни воспринял это как знак имперского расположения и успеха своей миссии. Не знал бедняк, что посольства, прибывавшие к китайскому двору, как бы автоматически получали богатые дары, которые послы иностранных монархов, возвращаясь на родину, могли продать с прибылью. К тому же владыка совершенно не понимал принципов дипломатии, действующих на Дальнем Востоке. Монархи здесь посылали послов в Пекин не для установления равноправных дипломатических отношений с Престолом Дракона, а для получения имперского одобрения своего правления. В этой части мира законным монархом был тот, кого китайский император признавал таковым, и, чтобы завоевать благосклонность последнего, требовалось признать себя его вассалом. И вот как Цяньлун интерпретировал британскую миссию! В его глазах Георг III, правитель дикого племени рыжеволосых англичан, живущих на самом дальнем конце света, послал Макартни в Китай, чтобы получить одобрение Сына Неба на свое правление, и дары, которые он послал, были ничем. больше, чем дань ухаживаниям вассала-лорда! Об этом лучше всего свидетельствует стихотворение, написанное китайским монархом вскоре после памятной аудиенции его кистью:
Португалия уже заплатила дань / Теперь Англия воздает мне должное / Слава и заслуги моих предков, должно быть, достигли дальних берегов / Хотя их дань обычная, мое сердце принимает ее искренне / Любопытство и хитроумные устройства не для меня / Гости издалека они принеси мне маленькие подарки (...)
В течение следующих нескольких дней англичан угощали в Джехоле пирами и вечеринками, но в конце концов им сообщили, что они должны отправиться в Пекин, чтобы дождаться императора. 21 сентября Макартни и его люди были в китайской столице, а вскоре после этого туда прибыл сам Сын Неба со своим двором.
Наступил важный момент для Джеймса Динвидди. Ученый пригласил Цяньлуна на демонстрацию своих научных инструментов. Монарх действительно пришел, осмотрел построенный за тридцать лет планетарий, пробежался глазами по остальному оборудованию и… ушел через две минуты, назвав подаренные ему достижения западной цивилизации игрушками, полезными для детей . Динвидди почувствовал себя так, будто кто-то ударил его по лицу. Сделав хорошую мину для плохой игры, он продолжил представление перед остальными высокопоставленными лицами в зале, но и их не впечатлили представленные чудеса. Только Хешен подумал, что линзу, фокусирующую солнце, можно практически использовать, чтобы... зажечь трубку.
Тем временем Макартни, все еще уверенный в своем предполагаемом дипломатическом успехе в Джехоле, уже планировал детали переговоров с Сыном Неба, уверенный, что он и его люди останутся в Пекине до весны. Каково же было его удивление, когда 3 октября он получил императорское письмо королю Георгу III, написанное на желтом шелке, а через четыре дня ему и его людям вежливо — твердо — было приказано уйти. Чтобы еще больше подкрепить сообщение, в кварталы англичан были отправлены слуги, которые, невзирая на их обитателей, стали выносить из них мебель!
К королю варваров...
Поскольку Лью и Хиндустан в настоящее время находятся в Гуанчжоу, свита Макартни провела следующие два месяца, путешествуя по суше в крупнейший порт на юге Китая. В этом фракийском путешествии у Ли было достаточно времени, чтобы перевести императорское письмо своему начальнику. Знакомство с ней было для посла Его Величества чем-то вроде ведра холодной воды, вылитого на голову. Цяньлун писал Георгу III следующее:
(..) ваш посланник просил наших министров поговорить с нами о вашей торговле с Китаем, однако его предложения несовместимы с укладом нашей династии и не могут быть приняты во внимание. (...) Империя имеет все в изобилии и в пределах его границ нет пропавших без вести товаров. Поэтому у нас нет ни малейшей необходимости ввозить какие-либо продукты из-за пределов нашей страны (...) Однако, поскольку чай, шелка и фарфор, производимые Поднебесной, являются предметами первой необходимости для стран Европы и для вас, мы разрешили В Гуанчжоу будут построены иностранные торговые дома, чтобы вы могли удовлетворить свои потребности, а ваша страна могла насладиться нашей щедростью (...)
Возможно, о царь, что вы не знаете принципов нашего государства и что вы не намеревались нарушить их, высказывая эти безумные идеи и надежды.(...) Если после получения этого сообщения, которое не оставляет никаких место для сомнений, вы прислушаетесь к тому, что говорят ваши подданные и позволите вашим купцам-варварам отправиться в Чжэцзян и Тяньцзинь, чтобы сойти на берег и торговать там, наша Поднебесная будет следовать предельно четким указаниям (...). Тогда не говорите, что вас не предупреждали! Слушайте смиренно и принимайте близко к сердцу!
Убитый горем Макартни из Кантона отплыл обратно в Великобританию. К несчастью для него, у его дворецкого были литературные амбиции, и в ходе долгого и горького для лорда путешествия он написал отчет обо всех выходках и приключениях своего господина при императорском дворе. Когда Лью и Индостан наконец добрались до берегов Веселой Англии, находчивый слуга быстро нашел издателя для своих мемуаров. Они моментально стали бестселлерами, а бедняга Макартни, съездивший в Китай национальным героем, вернувшись на родину, стал объектом всеобщих насмешек. О нем слагали издевательские песни, рисовали на него карикатуры, а в газете появилась статья, в которой утверждалось, что посол Его Величества унизил короля и его страну своимилюди такие тупые, что даже алфавита не знают.
Самый молодой член экспедиции Макартни, Джордж Томас Стонтон (здесь со своей матерью и китайским слугой) вскоре вернется на Дальний Восток, чтобы начать работать в Ост-Индской компании в качестве одного из ее агентов в Гуанчжоу / Источник: Wikimedia Commons, Public Domain
Гуанчжоу оставался единственным портом, открытым для британцев в течение следующих четырех десятилетий. Это изменилось только с началом Первой опиумной войны в 1839 г., после поражения, нанесенного им англичанами, китайцы согласились разрешить иностранцам торговать в четырех других городах и отдали Великобритании небольшой скалистый остров, на котором находился один из Крупнейший мегаполис Дальнего Востока должен был вырасти в последующие годы - Гонконг.
Для молодого Джорджа Томаса Стонтона поездка в Китай оказалась судьбоносным опытом, и через несколько лет он присоединился к Ост-Индской компании. Работая на фабрике в Гуанчжоу, он в совершенстве овладел китайским языком, став первым английским синологом и непререкаемым авторитетом в Поднебесной. Став зрелым мужчиной, он перевел и аннотировал уголовный кодекс династии Цин на английский язык.
А что случилось с ценными подарками, отправленными британским правительством императору Цяньлуну? Когда в 1860 году, во время Второй опиумной войны, англо-французские войска вошли в летний дворец под Пекином, на его складах были обнаружены десятки пыльных сундуков. В них находился разобранный планетарий и другие чудеса техники, привезенные Макартни. Совершенно забытые, они пролежали в кладовой шестьдесят семь лет, не вызывая интереса у императорского двора.