28 апреля 1789 года посреди южной части Тихого океана экипаж английского корабля HMS Bounty восстал против своего капитана. Лейтенант Уильям Блай вместе с 18 приспешниками попал в плен. Ему было приказано покинуть корабль на небольшой открытой лодке без припасов и карт. Повстанцы были уверены, что вскоре ненавистный полководец погибнет во враждебном океане. Они не могли ошибаться больше.
Лодка взяла прямой курс на Тофуа, землю всего в 10 милях отсюда, где ожидалось найти запасы фруктов и воды.
На погонах имелся запас в количестве пятидневного продовольственного пайка на девятнадцать человек в нормальных условиях. Море оставалось спокойным и безопасным, и к вечеру следующего дня лодка достигла скалистого берега острова — «Баунти» и его ликующая команда давно скрылись за туманным горизонтом.
Светлая память островитянам
На рассвете Блай начал плыть вдоль побережья в поисках места для посадки и пополнения запасов воды, бананов и кокосов.
После трех дней этой повторяющейся рутины появились первые жители острова, изначально дружелюбные, которые приносили измученным жаждой людям Блая наполненные водой кокосовые скорлупы и обменивали еду на пуговицы и бусы.
В ответ на вопросы островитян Блай ответил, что его корабль потерпел крушение и затонул. «Кажется, они довольны нашей историей, — отметил Блай в своем дневнике, — но на их лицах не было ни малейшего намека на радость или печаль, хотя мне показалось, что я обнаружил некоторые признаки удивления».
Все люди «Баунти» понимали, что им грозит опасность, потому что хорошо помнили опыт острова Анамука, где даже большая группа британских моряков, вооруженных мушкетами и с кораблем за спиной, не обязательно внушала уважение.
Штормовая погода и надежда получить больше припасов удерживали людей на Тофуа, и в следующие несколько дней число любопытных островитян росло. Некоторые сказали, что слышали о визите «Баунти» на остров Анамука — [там, еще будучи капитаном «Баунти», Блайт приказал похитить местных вождей, вызвав сильное негодование среди населения]. (...)
В конце концов Блай написал в своем дневнике: «Я заметил некоторые признаки намерений против нас». Несколько островитян попытались вытащить барку на берег. Тихо Блай приказал своим людям собрать все его пожитки, а сам продолжал покупать джекфрут и редкое здесь копье – четыре абордажных абордажных абордажных абордажа, выброшенных за борт в последнюю минуту «Баунти», держали наготове в лодке.
«Это был сигнал к атаке»
Последующие события окажутся более шокирующими, чем все, что выжившие пережили в своем долгом путешествии. Ничто в море не пугало их больше, чем внезапная, ощутимая враждебность толпы, осаждающей пляж. Никто не сказал ни слова - был только зловещий стук ударяющихся друг о друга камней.
«Я очень хорошо его знал, — писал Блай, — это был сигнал к атаке». (...) Нарастание напряжения с обеих сторон указывало на неизбежность приближения прямого боя. Крепко схватив одного из мужчин, Нагита, за руку, Блай вместе с [плотником Уильямом] Перселлом направился к лодке, пробираясь сквозь напирающую толпу. «Они все были в ужасе».
У шлюпки Нагит вырвался из хватки Блая — уцелевшие теперь бросились к барку, все, кроме одного великого Джона Нортона, ливерпульского квартирмейстера, который, воодушевленный долгими годами усердных тренировок, прыгнул в воду, чтобы бросить кормовой линь прочь.
Пока [штурман Джон] Фрайер и другие отчаянно убеждали Нортона вернуться, Блай забрался в лодку. Затем на Нортона обрушился дождь из камней, как сильный град, сбив его на берег, где на него напали пятеро островитян. Другие начали дергать за корму, подтягивая кору к берегу.
В конце концов Блаю удалось разрезать веревку своим ножом, и кора была свободна. Когда лодка отплыла, двенадцать островитян вскочили в свои каноэ и бросились в погоню. На берегу, где упал Нортон, несколько мужчин били его камнями по голове, в то время как другие стягивали с него штаны.
Когда каноэ приблизились, Блай и [Уильям-стрелок] Пековер выбрасывали за борт одежду и драгоценные припасы. Уловка сработала, и когда каноэ остановились, чтобы забрать добычу, длинный меч уплыл. (...)
Без остановок… на 3600 миль
Израненные каменным дождем и глубоко потрясенные люди, потерпевшие кораблекрушение, приняли судьбоносное и историческое решение. Никаких посещений островов. О Таити не могло быть и речи из-за риска столкнуться с повстанцами [которые похитили Баунти].
Как сказал Блай своим людям, «не было никакой надежды на облегчение… пока они не достигли Тимора», примерно… в 3600 милях отсюда. Там было голландское поселение, цивилизация и корабли, которые могли доставить их в Европу — хотя Блай не знал, «в какой части острова».
Оценив «запасы» лодок на морозе, Блай принял от всех «святую клятву», что они соглашаются на фиксированный паек: одну унцию хлеба и четверть литра воды в день. Был даже набор импровизированных мер, сделанных из скорлупы кокосовых орехов, а порции хлеба и иногда соленой свинины взвешивались с помощью мушкетной пули весом в двадцать пятый фунт.
Лодка без имени
Согласовав план действий, мужчины стали устраиваться в лодке. Экипаж был разделен на три вахты не только для обеспечения нормальной работы лодок, но и для того, чтобы люди могли найти физическое пространство на невероятно переполненной палубе.
Пока остальные лежали на дне, пытаясь уснуть, вахтенный получил необходимое место для сидения, слива воды с палубы и работы с парусами.
В ту первую ночь, с которой началось их памятное путешествие, перед сном мужчины молились о своем «чудесном спасении». Был ветер, поэтому тюлень был повторно осмотрен, и лодка шла на двух люгерных парусах, в носу и на миделе.
Хотя это было спасением для экипажа, лодка так и не получила названия, и на все годы ее история была известна просто как сказка о «Баунти».
Бури, бури, истощение
Утром 3 мая солнце «взошло очень огненно-красное, верный признак страшной бури». В восемь часов утра лодку било в бурном море, с такими высокими волнами, что она явно успокаивалась, спускаясь в их долины. Несмотря на постоянный налив воды, каждая последующая волна грозила опуститься на дно.
«Наверное, более удручающая ситуация бывает редко», — заметил Блай. Драгоценный хлеб был спрятан в сундук плотника, а все ненужные вещи — одежда, паруса, канаты — выброшены за борт.
Большие истории каждые несколько дней в вашем почтовом ящике! Введите адрес электронной почты, чтобы получать информационный бюллетень. Лучшие статьи, никакого спама.
Бортовой залп, едва торчащий из воды у спокойного моря — длиной с человеческую руку, как описал один пассажир, — был предметом наибольшего беспокойства, и никакой дополнительной нагрузки допустить было нельзя.
Страх и неудобство, которые мужчины испытали в первый день в море, будут сопровождать их в течение следующих двадцати четырех дней: проливные дожди и парализующие холодные ночи, когда лодку постоянно заливали волны.
Иногда вокруг них бушевали мощные бури, изобилующие жутковатыми разветвлениями молний, небо грохотало и грохотало, когда лодка погружалась и неслась по водам Тихого океана. Черпать воду и без устали выливать ее за борт доставляло немало хлопот изможденным и голодающим людям.
Их одолевала усталость, некоторые с большим трудом передвигали конечностями — все сидели невыносимо тесно, на морозе, без возможности размяться. В последующие дни путешествия мужчин также преследовали болезненные схватки неосознанного и безуспешного напряжения кишечника.
Трижды в день — завтрак, обед и ужин — Блай взвешивал и раздавал жалкие пайки. А когда сырость была особенно острой, он подавал ром, тщательно отмеренный чайной ложкой. Так как море всегда было теплее воздуха, мужчины постоянно окунали одежду в океан. (...)
Круиз без карт
Командир взял курс сначала на запад-северо-запад, на Фиджи, о чем сообщили островитяне, а затем на запад, в сторону пролива Индевор и Новой Голландии.
Хотя на лихтере не было карт, у Блая был квадрант, компас и необходимые доски, которые позволяли ему вести основную навигацию, а также сломанный и ненадежный секстант. У него также было бревно, сделанное из запасной веревки с узлами, и он учил новичков, таких как Дэвид Нельсон, считать секунды между узлами. (...)
Барк добрался до Фиджи, как и было предсказано, как Блай записал в своем бортовом журнале вместе с подробным описанием холмов и низменностей, островов и рифов, а также скалистых мест, которые будут служить будущим морякам. Эта часть путешествия барки была первой попыткой европейцев пройти через этот важный архипелаг.
«Виден крайний голод»
Долгие дождливые дни и ночи позволили голодным потерпевшим крушение набрать воды и утолить жажду, хотя, как заметил Блай, «промокшие и без сухой одежды, которую нужно было переодеть или укрыть, мы испытали холод и озноб, которые тут ни при чем».
17 мая некоторые люди умоляли Блая увеличить их пайки, но Блай «категорически отказался». Ночь была страшная, «действительно страшная», темная, густая и беззвездная, но разрываемая молниями и громами. Когда дождь, наконец, прекратился, «все теперь жаловались на ужасную боль в костях».
После одного дня отдыха, который у них был, снова пошел дождь - настоящий поток в ночь, «такой темный, что вы едва могли видеть друг друга».
На рассвете Блай начал опасаться за своих людей: «Некоторые из моей команды полумертвые», — отметил он в своем дневнике. «Наш вид был ужасен, на что я никак не могла смотреть, но я смотрела в чьи-то глаза в отчаянии. Уже виден крайний голод». (...)
«Террор и страх»
В последующие дни новые, сильные ветры принесли не только непрекращающиеся проливные дожди в последующие дни и ночи, но и очень высокие волны. «Сегодня наше положение было очень опасным, — заметил Блай, — малейшая ошибка у руля могла бы привести к гибели в одно мгновение».
Люди выливали воду «с ужасом и страхом» — холод до костей, ужасный спазм каждого мускула тела и ужасающее оцепенение сильно ослабили многих из них. Однако в полдень 23 мая погода резко изменилась, буря не прекратилась и море заволновалось, но небо натерлось и выглянуло солнце.
26 мая было захвачено несколько олуш, что сразу подняло боевой дух. Птиц разделили по морскому обычаю: один человек повернулся спиной к товарищам и ответил на вопрос «Для кого это?», пока готовились очередные порции. Кровь сдавали «худшей тройке». В этот момент Блай понял, что находится у побережья Новой Голландии.
Путешествие в открытой лодке заняло в общей сложности 48 дней, а пройденный путь составил 3618 миль. «За сотни лет замечательной морской истории Англии не было ни одного подвига, который мог бы сравниться с мастерством Блая в навигации и с тем, как он командовал семиметровым кораблем Bounty», — комментирует Кэролайн Александер.