Римляне с гордостью провозглашали, что победили Ганнибала благодаря своим добродетелям, отваге, любви к родине, всеобщему согласию. Правда было немного иная...
Проблемы начались в начале всего ряда. В 218 г. до н. э. сенат намеревался объявить Кар-тагину войну. По системе республики решение в этом вопросе должны были принимать граждане на центуриальных комиссиях (собраниях римского народа). Римляне обычно сражались рьяно. Они были уверены в своем военном и демографическом преимуществе, любили нападать на соседей, грабить и забирать чужие земли. Карфаген уже однажды поставили на колени, они считали богатое пуническое государство легкой добычей. Поэтому они должны быть готовы к бою. Ничего похожего. Почему?
Ну а в предыдущем году римляне вели короткую войну в Иллирии (так называемую вторую иллирийскую). Однако большую часть прибыли от вооруженной экспедиции за Адриатику забрали аристократы. Возмущенные этой «несправедливостью», горожане не хотели воевать с Карфагеном. Их гнев был смягчен Законом сенатора о кораблях. Этот закон запрещал сенаторам и их сыновьям иметь корабли грузоподъемностью более 300 амфор. Таким образом, римские «массы» убедились, что на этот раз сенаторы не захватят всю добычу — это будет физически невозможно, — и согласились на войну.
Казалось бы, легкая сделка с Карфагеном стала смертельной угрозой для римского государства. Превосходный пунический полководец Ганнибал во главе закаленного в победоносных сражениях войска покинул Испанию, перешел Пиренеи, перешел через Альпы и, как ястреб, обрушился на удивленных римлян. В 217 г. до н.э. он устроил засаду и уничтожил легионы консула Гая Фламиния на озере Тразимено, а в следующем году нанес сокрушительное поражение гораздо более сильной римской армии на Апулийской равнине недалеко от Канн. Это было, наверное, самое кровопролитное однодневное сражение в мировой истории. По словам греческого историка Полибия из Мегаполиса, на поле боя осталось 70 000 римских трупов. Один из консулов Луций Эмилиуш Паулюс, 29 из 48 военных трибунов и 80 сенаторов и сановников, которые должны были войти в сенат, были убиты. Остатки собирались в городе Канусиум. Настроение было мрачное. Они намеревались покинуть Италию на кораблях и поступить на службу к одному из эллинистических монархов Востока. Как отмечает историк Ливиуш [см. рассказ Лавра], этому помешал 20-летний военный трибун Публий Корнелий Сципион, который впоследствии, в 202 г., победил Ганнибала в битве при Заме и заслужил почетное прозвище Африканца. Если верить историку, он побежал со своими сторонниками в ставку Метелла и с мечом в руке заставил его принести присягу: «По моему искреннему убеждению, я заявляю, что не покину Римской республики и что Я не позволю никому другому гражданину покинуть его. Если я сознательно потерплю неудачу
Клятва не спасла Марка Цеклиуса и его сподвижников от наказания. Они были переведены в низший класс граждан (аэрарии), не принадлежавший ни к какой территориально-деловой единице, так наз. трибу, не мог голосовать или занимать должности.
После Канадов Рим охватил ужас. Совершались религиозные обряды, чтобы умилостивить разгневанных богов. Приносились даже человеческие жертвы. На площади Волим (Forum Boarium), Гале и Галийке заживо были похоронены гречанка и гречанка - кельты и эллины веками считались римлянами враждебными народами. Немного смущенный этим варварством, Ливий писал о «не в последнюю очередь римского рода жертвоприношений». В 212 г. до н.э. республика имела под ружьем вместе с союзными войсками и кораблями, возможно, до 250 000 человек. Однако не все горожане были подвержены многолетней войне, полной жертв и опасностей. Двумя годами ранее цензоры, высокопоставленные чиновники, ответственные за ведение переписей граждан, провел тщательное расследование. Как пишет Ливий, «из списков лиц, подлежащих воинской повинности, они извлекали фамилии всех тех, кто не был в армии четыре года, не в силах оправдаться ни увольнением, ни болезнью, на которую они полагались. Более двух тысяч таких людей были переведены в низший класс граждан и удалены из племенных округов. Сенат, помимо этого страшного цензурного клейма, добавил суровое постановление о том, чтобы все наказанные цензорами служить в пехоте и отправить их на Сицилию и присоединиться к армии, оставшейся после поражения при Каннах. И эта категория воинов должна была окончить военную службу не раньше, чем после изгнания неприятеля из Италии». которые четыре года не были в армии, не в силах оправдаться ни увольнением, ни болезнью. Более двух тысяч таких людей были переведены в низший класс граждан и удалены из племенных округов. Сенат, помимо этого страшного цензурного клейма, добавил суровое постановление о том, чтобы все наказанные цензорами служить в пехоте и отправить их на Сицилию и присоединиться к армии, оставшейся после поражения при Каннах. И эта категория воинов должна была окончить военную службу не раньше, чем после изгнания неприятеля из Италии». которые четыре года не были в армии, не в силах оправдаться ни увольнением, ни болезнью. Более двух тысяч таких людей были переведены в низший класс граждан и удалены из племенных округов. Сенат, помимо этого страшного цензурного клейма, добавил суровое постановление о том, чтобы все наказанные цензорами служить в пехоте и отправить их на Сицилию и присоединиться к армии, оставшейся после поражения при Каннах. И эта категория воинов должна была окончить военную службу не раньше, чем после изгнания неприятеля из Италии». что все наказанные цензорами должны служить в пехоте, и что они будут отправлены на Сицилию и присоединены к армии, оставшейся после поражения при Каннах. И эта категория воинов должна была окончить военную службу не раньше, чем после изгнания неприятеля из Италии». что все наказанные цензорами должны служить в пехоте, и что они будут отправлены на Сицилию и присоединены к армии, оставшейся после поражения при Каннах. И эта категория воинов должна была окончить военную службу не раньше, чем после изгнания неприятеля из Италии».
Ливий пишет о двух тысячах кровельщиков, но современные ученые считают, что их было гораздо больше. Римляне не хотели выходить в поле еще и потому, что их жены не всегда сохраняли им верность во время долгой разлуки. Властям пришлось вмешаться, чтобы поднять боевой дух граждан. В 213 г. до н.э. плебейские эдилы Луций Виллиуш Таппулус и Марк Фунданиуш Фундулус «обвинили нескольких матрон в прелюбодеянии перед народом. Некоторые из них были осуждены и наказаны ссылкой». Матроны - замужние женщины. Их, несомненно, было больше, чем несколько. Явление носило массовый характер, так как Ливий решил, что не может молчать об этом...\
ИСТОРИЯ ЛАВРА
Известие о нелестных для потомков Ромула событиях сохранилось главным образом в обширном труде Тита Ливия Патавийского. "Национальный" историк римлян жил во времена Октавиана Августа (1 век до н.э./1 век н.э.) и использовал много хороших источников. Чтобы не уязвить самолюбие Квирытов, он покрывал неприятные факты толстым слоем патриотических извращений и измышлений, старался принизить их значение или вовсе игнорировать.
ЛЮБИТЬ РОДИНУ И ЗАЩИЩАТЬ
Убийственная борьба с Ганнибалом привела почти к всеобщей нищете. Государство даже забрало вклады вдов и сирот, гарантируя, что оно окупится после победы. Некоторые, однако, использовали войну для беззастенчивого обогащения за счет государственной казны. Это были частные предприниматели и финансисты, так называемые публиканы (потому что они вели дела с государством — publicum) — своего рода арендаторы общественных работ и заказов, иногда и налогов. Они часто присоединялись к компаниям (обществам). В экономике Римской республики, не имевшей административного аппарата, занимавшегося экономическими вопросами, они играли значительную роль
Ранней осенью 215 г. до н.э. до Сената дошло письмо от Публия (отца Публия Сципиона) и Гнея Сципиона, командующего римской армией, сражавшейся с карфагенянами в Испании. Они просили одежду, еду и плату за армию. «Что касается платы, то, если бы казна не была богата, они сами нашли бы способ получить деньги от испанцев. Но остальные должны быть отправлены из Рима; иначе ни армия, ни страна не выдержат».
По этому поводу в Сенате состоялось совещание. Патри («отцы», как называли сенаторов) знали, что требования Сципиона правильны, но тем не менее казна была пуста. Поэтому было решено, что претор Квинт Фульвий Флаккус предстанет перед народным собранием, сообщит о нуждах республики и призовет предпринимателей предоставить государству долгосрочный кредит на снабжение армии в Испании. И когда деньги вернутся в казну, им возместят в первую очередь. Претор так и сделал.
В назначенный им день явились три издательства, всего 19 человек. Ливий упоминает имена только двоих - это были Марек Постумиуш из Пирги и Тит Помпоний из Веюва.
Предприниматели поставили условия – на время этой службы государству они должны были быть освобождены от воинской повинности, причем республика возмещала им любые убытки, понесенные в результате действий противника или бури. Как пишет Ливиуш: «Они получали согласие на все, они принимали порядок, и общественное дело решалось с помощью частного капитала. Такие обычаи и такая любовь к родине соединяли все государства как бы в одни узы».
Эти слова позорят глаза читателей. По сути, впервые издатели осмелились вести переговоры с государством на равных, а условия, которые они ставили, были откровенно наглыми. Современные ученые удивляются, почему сенат решил их принять, а не конфисковать частную собственность. Вероятно, патры, которым не разрешалось принимать госзаказы, тайно участвовали в высокодоходной деятельности предпринимателей...Te słowa to mydlenie czytelnikom oczu.
Всего через два года выяснилось, что издательство, снабжавшее испанскую армию, беззастенчиво обманывало свою родину и брало государственные деньги. «Эти люди, из-за того, что государство взяло убытки, вызванные штормами на море, в транспорте для армии, ложно сообщили о многих случаях кораблекрушений», — писал Ливий. - Во всяком случае, другие, хотя и настоящие разгромы, происходили только в результате их махинаций, а не случайно. Старые, разбитые корабли грузили какими-то дешевыми вещами, потом топили в открытом море, спасали экипаж заранее предусмотренных для этого шлюпок и ложно указывали в рапортах, что там были всякие товары».
О скандальных аферах был проинформирован претор Марек Эмилиуш, который сообщил Сенату. Однако Патрес не предпринял никаких действий. По словам Ливия, они сделали это потому, что в тяжелое военное время не хотели отчуждать от влиятельного государства субарендаторов государственных подрядов. Это, конечно, только часть правды. По крайней мере, некоторые сенаторы защищали издателей, потому что они участвовали в их темных делах.
Однако народ возмущался. Ибо римляне видели, что в то время как некоторые затягивали пояса, многие финансисты, предприниматели и высокопоставленные спекулянты купались в роскоши и хвастались богатством. Сенат попытался стереть дурное впечатление. Еще в 215 г. до н.э. был принят закон, запрещавший женщинам носить цветные одежды и золотые украшения весом более полунции (около 13,5 г). Когда меняла Луций Фульвий осмелился явиться средь бела дня на форум с венком из роз на голове, горожане пришли в такую ярость, что бесшабашный денди попал в плен и до конца войны гнил в тюрьме.
История Полибия Мегаполиса пишет о публикациях, значение которых в истории Римской республики трудно переоценить: , гавани, сады, рудники, земли, словом, все, что находится под властью римлян, - так все это держит народ в своих руках, короче говоря, почти все граждане принимают участие в аренде и в вытекающей отсюда заработной плате. А именно, одни из них приобретают право сдавать их в аренду у цензоров, другие имеют с ними товарищество, третьи ручаются за предпринимателей, третьи наконец сдают за них свое имущество в государственную казну. Во всем этом решающий голос принадлежит сенату
Однако репрессии в отношении шоу мало чем помогли. Дело также не было засекречено. В 212 г. до н.э. римский народ потребовал наказания мошенников-торговцев. Были жестокие беспорядки. Изгнанный из Ливия Тит Помпоний, упомянутый Ливием, находился тогда в карфагенском плену, захваченный во время грабежной экспедиции в Луканию в союзе с Ганнибалом (на юге Италии).Pokazowe represje niewiele jednak pomogły.
Тогда издательство, его сторонники и клиенты решили распустить собрание. Они образовали военный клин и протискивались сквозь толпу, споря и с народом, и с чиновниками. Казалось, вот-вот начнется драка и польется кровь. В последний момент вмешался консул Квинт Фульвий Флакк (претор в 215 г. до н. э.) и обратился к трибунам: «Разве вы не видите, что вас вынудили подчиниться и что ситуация движется к мятежу, если вы не распустите быстро собрание?" Собрание было распущено, и немедленно было созвано заседание сената.
Ситуация была серьезной. Надменные предприниматели совершили настоящее преступление против римской системы. По закону собрание должно проходить спокойно, под руководством и полным контролем созывавшего его должностного лица. Он решал, что будет, какие дела будут обсуждаться, кому и кому дать слово. Сенаторы возмущались Постумием, «позволившим себе отнять право голоса у римского народа, ликвидировать народное собрание, заставить трибунов подчиниться своей воле, организовать борьбу против римского народа», как описал Ливий. Поощряемые сенатом, народные трибуны на этот раз возбудили против жадного издателя суд за измену, за которую он был наказан смертью. Постумиуш благоразумно не явился на суд, предпочтя отправиться в ссылку. Его имущество было продано. Другие, кто был признан причастным к беспорядкам, были брошены в тюрьму. Вот так государство окончательно расправилось с дерзкими аферистами.
Однако современные ученые предполагают, что этот скандал — лишь верхушка айсберга. После потасовки на форуме сенат должен был отреагировать, но многие издатели из других компаний всю войну с Карфагеном за счет государства и сограждан нажили себе кошелек. Скандал издателей продолжался на протяжении всего периода существования республики. Как пишет Ливий, эти предприниматели считались нарушителями закона, грабящими провинции и причиняющими вред своим союзникам. Однако им позволяла злоупотреблять система олигархического правления, в рамках которой отсутствовал систематический контроль над экономикой быстрорастущего государства.
Римляне победили великого полководца Ганнибала и завоевали весь средиземноморский мир не из-за своих якобы моральных ценностей или добродетелей, а из-за своего подавляющего экономического и демографического преимущества, нарушения договоров и хищнического характера военного государства, которое считало захват других земель и королевств священным законом. Потомки, однако, хотели помнить в основном о подвиге предков. И это видение Пунической войны сохранилось. Ничего необычного. Ведь историю пишут победители. А ведь они были аферистами между прочим...