36-летнее правление Антониу де Оливейры Салазара закончилось неудачным падением… со стула, с которого португальский диктатор так и не оправился. Однако до конца своей жизни он был убежден, что по-прежнему управляет Португалией.
Лето 1968 года в Португалии было чрезвычайно жарким. 79-летний премьер-министр Португалии Антониу ди Оливейра Саласар, правление которого непрерывно длилось с 1932 года, укрылся от жары в форте Санту-Антониу в Эшториле, в нескольких километрах от Лиссабона. Жару было легче переносить у моря. Следующие дни Салазар провел на работе. Однако в начале августа произошла роковая авария. Салазар сидел на шезлонге и читал газету, а педикюрша заботилась о его ногах. К сожалению, стул почему-то рухнул, и политик упал и ударился головой о каменный пол. Он встал без проблем и вернулся к чтению. Кто мог тогда предположить, что досадный крах вызовет лавину событий, которая положит конец самой продолжительной некоммунистической диктатуре в Европе в ХХ веке?
Доктор Эдуардо Коэльо, личный врач Салазара, узнал об ударе, который он недооценил, только через несколько дней. Никаких тревожных симптомов он не нашел, но предупредил, что они могут появиться в ближайшие недели. Действительно, вскоре диктатор стал жаловаться на провалы в памяти и головные боли. Он также хуже использовал свою правую ногу. В следующий визит, 6 сентября, доктор Коэльо был уверен, что это гематома головного мозга, и решил, что необходима срочная операция.
К счастью, как и каждый год, боливийский миллионер Антенор Патиньо приехал в свое португальское поместье в Алькоитао (тоже в Эшториле) несколькими днями ранее. И именно 6 сентября Патиньо устроил вечеринку, которую в Португалии помнят как «бал века». Не потому, что он был пышнее предыдущих, а потому, что и по сей день — не считая падения со стула — он ассоциируется у португальцев с началом конца правления Салазара. На балу присутствовали ближайшие соратники диктатора, а также предприниматели, которые больше всего выиграли от существования режима. Все прекрасно провели время на «Титанике», а всего в нескольких километрах от него, в больнице Красного Креста в Лиссабоне, Салазара как раз везли на операционный стол.
Интересно, что Салазар, как сообщается, был очень заинтересован в проведении вечеринки, организованной Патиньо. Перед самой операцией он даже должен был расспросить о том, что происходит на выпускном вечере. Так или иначе, хотя он официально запретил министрам участвовать в подобных мероприятиях, потому что в колониях шла кровопролитная война, партия в Патиньо кишела членами правительства. Однако не все знали о проблемах со здоровьем диктатора.
ДРАМА ИЛИ ФАРС
Операция спасла жизнь Салазару, но его ближайшим соратникам, в т.ч. Президент Португалии адмирал Америко Томаз быстро осознал, что больше не может править страной. 26 сентября 1968 года больного Салазара на посту главы правительства сменил Марчелло Каэтано. Салазар не знал об этом изменении до самого конца! До самой его смерти в 1970 году его соратники не наткнулись ни на слово о новом премьере. Почти два года окружение диктатора разыгрывало для него театр, делая вид, что политик по-прежнему правит Португалией. Он стал практически пленником созданного им ранее режима, отделенного от мира в главном дворце Сан-Бенту.
ВОЙНА В КОЛОНИЯХ
Началось оно с восстания в Анголе в 1961 году, когда Союз народов Анголы (по имени порта УПА, позже переименованный в ФНЛА) начал нападения на португальских поселенцев. В 1963 году война переместилась в Гвинею, а через год в Мозамбик. Тем временем в декабре 1961 г. они насильно захватили Гоа, Даман и Диу (португальские анклавы на берегу Аравийского моря на протяжении 450 лет), возвращения которых давно требовала Португалия. Салазар хотел до конца защищать свои португальские владения. Война в колониях продолжалась даже после его смерти, ежегодно потребляя половину бюджета Португалии. В 1973 году в армии было сформировано Movimento das Forças Armadas, что через год привело к свержению режима. Война в колониях вскоре закончилась. Независимость получили: Ангола, Мозамбик, Гвинея-Бисау, Кабо-Верде и остров Св. Томас и несколько сотен тысяч поселенцев вернулись в Португалию.
Бывшие министры приходили к нему за инструкциями, и когда медсестры читали газеты Салазару, они опускали отрывки, в которых могло упоминаться новое правительство. По словам французского журналиста газеты L'Aurore Ролана Фора, познакомившегося с диктатором через год после операции, Салазар не мог даже смотреть телевизор или слушать радио. Политики объяснили ему, что это для его же блага и что этого требует терапия.
Во дворце также появлялись его близкие и дальние родственники, его друг кардинал Серехейра и даже французская писательница Кристин Гарнье, ранее написавшая книгу о диктаторе. Каникулы с Салазаром. Однако всем им было запрещено говорить Салазару правду о его положении, и, что удивительно, они до конца придерживались этой стратегии. Но личный врач Салазара, доктор Коэльо, не мог с ней договориться. Как оказалось, он делал подробные записи о выздоровлении Салазара, о беседах, которые он вел с ним, и о встречах, которые он проводил во дворце.
Доктор Антониу Масейр Коэльо в книге «Салазар. Конец и смерть. Они проливают новый свет на последние месяцы жизни диктатора и разоблачают лицемерие и трусость его бывших соратников. Доктор Эдуардо Коэльо не стесняется обвинять их как минимум в недоброжелательности и предательстве своего друга, ведь, как он вспоминал, сам Салазар не собирался уходить со своего поста. Так что когда он вернулся в какой то вид, по мнению Коэльо, он заслужил хоть какое-то объяснение. Он сам боролся за здоровье своего пациента как лев и поэтому прямо пишет, что 6 сентября именно он заставил окружение Салазара сделать операцию. «Я спас Салазара в ту ночь», — читаем мы в его записях, которые он писал с сентября 1968 года до самой смерти диктатора, то есть до июля 1970 года.
Воспоминания доктора рисуют картину панического режима, который работает без плана и делает все, чтобы диктатор не вернулся к власти. Эта картина сильно отличается от довольно распространенного в Португалии поверья, что Салазара обманули из жалости, чтобы не сломить его в трудной для него ситуации. Его врач явно сомневался в этой версии событий.
АМЕРИКАНЦ В ЛИССАБОНЕ
6 сентября доктор Коэльо получил от Салазара разрешение на организацию бригады по уходу за больными. Специалисты, которых ценил доктор Коэльо, к сожалению, были в отпуске, но ему удалось связаться с доктором. Антонио Васконселос Маркес. Однако выяснилось, что этот нейрохирург из Лиссабона, осмотрев пациента, не захотел делать операцию. Он, возможно, опасался связанной с этим ответственности, но вслух высказал мнение, что диагноз Коэльо был неправильным. В присутствии членов правительства, вставших на сторону Д. Marquesa, между врачами завязалась драка в таверне. Интересно, что до сих пор португалец считал, что доктор Маркес диагностировал гематому. Между тем нейрохирург не только тянул время, но и требовал за операцию гигантскую зарплату, которая для личного врача Салазара казалась как минимум бесчестной. Что двигало членами правительства и президентом, которые с облегчением увидели сопротивление Маркеса и отказались от предложения начать операцию немедленно? Доктор Коэльо не решает, хотели ли они воспользоваться возможностью избавиться от своего босса, но он глубоко тронут их отношением...
Той ночью к Салазару доставили еще одного нейрохирурга, который пришел к выводу, что премьер-министр страдает от тромбоза сонной артерии, и исключил операцию. Однако доктор Коэльо настоял и сумел добиться одобрения процедуры президентом. Каждый час был на счету, поэтому у Салазара не было времени составить завещание. Операция подтвердила опасения доктора. Коэльо. Если бы не его упрямство, Салазар умер бы в ту же ночь, что и американский нейрохирург проф. Хьюстон Мерритт, который позже расследовал Салазара по инициативе португальского правительства.
После операции Салазар довольно быстро восстановился. Прошла всего неделя, и врачи ожидали, что он сможет покинуть больницу. К сожалению, 16 сентября у него случился инсульт, и он впал в кому. Начались более нервные консультации президента с врачами. В то же время в Лиссабон съезжались журналисты со всего мира, ожидавшие, как писал в своих заметках доктор Коэльо, революции против режима. Но ничего подобного не произошло. Салазар продолжал бороться за свою жизнь, и 26 сентября его сменил Марчелло Каэтано, известный конституционалист, связанный с Estado Novo [см. Кто такой Салазар]. В 1950-х годах он приобрел репутацию либерала режима. Поэтому надежды на перемены возлагались на Каэтано.
РЕЙТИНГОВЫЙ ДИКТОРАТОР
В ноябре больной очнулся от комы. Салазар выздоравливал на удивление быстро, но в то же время доктор Коэльо попал в беду. Влиятельные политики, видимо, хотели его уволить. В конце концов доктор Коэльо вмешался в дела президента и сохранил свой пост, хотя интриги вокруг него не прекращались. Его телефон прослушивался. Между тем Салазар — что он сам много раз повторял в присутствии других знакомых — доверял только ему.
В течение следующего года доктор Коэльо наблюдал за политическим фарсом, разыгрываемым перед Салазаром. Президент Томаз во время своих визитов угрожал диктатору, рассказывая о степени перенесенного им инсульта, в то же время бывшие министры проводили с ним несколько часов, обсуждая реорганизацию правительства (Салазар планировал ее до аварии). Тем временем правительство ограничило Dr. Коэльо с прессой и запретил публикацию информационных бюллетеней, которые могли бы информировать общественность о явных успехах в выздоровлении пациента. Даже американский нейрохирург Мерритт предсказал, что Салазар снова сможет ходить, но его диагноз не был обнародован. Как заметил д-р Коэльо 15 января 1969 года, Салазар «пал жертвой… цензуры». Во всяком случае конкретно, потому что правительство, видимо, не имело в виду чтобы скрыть информацию о болезни диктатора - как и многие коммунистические режимы - лишь бы преувеличить ее. И вот, в день 80-летия Салазара, 28 апреля 1969 года, телевизионные новости показали его на балконе, поддерживаемого медсестрами, а позже транслировали его речь, которую он читал очень слабым голосом, сидя в кресле. По словам Хайме Ногейры Пинто, журналиста общественного телевидения, который помнит те времена, это была макиавеллистская попытка показать слабость диктатора, чтобы убедить общественность в том, что Салазар не вернется. Она сделала. Многие португальские историки считают трансляцию Салазара в 1969 году символическим завершением его политической карьеры. поддержан медсестрами, а позже транслировал свою речь, которую читал очень слабым голосом, сидя в кресле. По словам Хайме Ногейры Пинто, журналиста общественного телевидения, который помнит те времена, это была макиавеллистская попытка показать слабость диктатора, чтобы убедить общественность в том, что Салазар не вернется. Она сделала. Многие португальские историки считают трансляцию Салазара в 1969 году символическим завершением его политической карьеры. поддержан медсестрами, а позже транслировал свою речь, которую читал очень слабым голосом, сидя в кресле. По словам Хайме Ногейры Пинто, журналиста общественного телевидения, который помнит те времена, это была макиавеллистская попытка показать слабость диктатора, чтобы убедить общественность в том, что Салазар не вернется. Она сделала. Многие португальские историки считают трансляцию Салазара в 1969 году символическим завершением его политической карьеры.
В то время режим раздирали конфликты между сторонниками относительно прогрессивного Каэтано и ультраконсерваторами, поэтому политическое возвращение Салазара ему было не нужно. Согласно "FH" Мигелю Пинейро, автору книги "Самая длинная ночь" (порт. A Noite Mais Longa), описывающей громкий прием Патиньо и политические потрясения, связанные с болезнью премьер-министра, если премьер-министру Каэтано снились кошмары, должен был быть выздоравливающий диктатор. Так или иначе, вопреки утверждениям современных португальских политиков, Салазар пользовался огромной популярностью в обществе. Прежде всего запомнилось дипломатическое мастерство, с которым он спас страну от войны. Так мало португальцев желали ему зла. Они не знали, что дни диктатора сочтены.
КЕМ БЫЛ САЛАЗАР?
Он родился в бедной семье в 1889 году в деревне Вимейро на севере Португалии. Как он сам говорил, он пришел «из низин, из народа». Он поступил в семинарию и получил второстепенные ордена, но оставил карьеру священника и начал изучать экономику и право в Коимбрском университете. В 1918 году он стал признанным профессором этого университета. В 1921 году он вступил в Христианско-демократическую партию и был избран в Национальное собрание, но быстро ушел в отставку, испытывая отвращение к парламентаризму. Тогдашняя республиканская Португалия могла обескуражить даже самых ярых сторонников демократии. За несколько лет его существования правили 10 президентов, было создано 52 кабинета министров, произошло 24 восстания и восстания. Возможно, именно эти переживания сделали законодательной власти в Estado Novo, созданной Салазаром, слабой, он играл только консультативную роль для правительства. В 1928 году Салазар стал министром финансов, а в 1932 году — премьер-министром. В 1930-е годы ему удалось ликвидировать инфляцию, сбалансировать бюджет и погасить долги. Таким образом, она надолго укрепила свои позиции. Фактически все важные для страны решения он принимал единолично (в Португалии существовала и должность президента, которая была только представительной). Салазар был католическим консерватором, антикоммунистом, антидемократом, корпоративистом и националистом. Он до конца защищал португальское колониальное наследие. Он фанатично охранял независимость Португалии на международной арене, отвергая, в частности, Таким образом, она надолго укрепила свои позиции. Фактически все важные для страны решения он принимал единолично (в Португалии существовала и должность президента, которая была только представительной). Салазар был католическим консерватором, антикоммунистом, антидемократом, корпоративистом и националистом. Он до конца защищал португальское колониальное наследие. Он фанатично охранял независимость Португалии на международной арене, отвергая, в частности, Таким образом, она надолго укрепила свои позиции. Фактически все важные для страны решения он принимал единолично (в Португалии существовала и должность президента, которая была только представительной). Салазар был католическим консерватором, антикоммунистом, антидемократом, корпоративистом и националистом. Он до конца защищал португальское колониальное наследие. Он фанатично охранял независимость Во время войны его подозревали как в поддержке Гитлера, так и в поддержке британцев. Однако время войны было периодом наибольших дипломатических успехов Салазара, которому после объявления нейтралитета (2 сентября 1939 г.) удалось спасти Португалию от разрушения.
ОНИ НЕ ХОТЯЛИ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМИ
Мог ли Салазар стать жертвой переворота? Доктор Коэльо не нашел никаких подтверждений этому. С другой стороны, это будет не первая попытка избавиться от диктатора. Весной 1961 года министр обороны генерал Жулио Ботельо Мониш планировал вынести вотум недоверия премьер-министру на заседании Совета обороны (в то время в Анголе уже шло восстание). . Однако Салазар на совещании не появился и вскоре именно он уволил генерала. Историки считают, что это был один из самых опасных моментов в карьере диктатора. Однако трудно найти доказательства того, что несколько лет спустя кто-то пытался, например, ускорить конец Салазара. «Уход Салазара из политики был спровоцирован естественным ходом вещей. Всем было ясно что Салазар уже физически не в состоянии править и его не хотят просто раздражать», — объясняет поведение соратников диктатора Пиньейру. Писатель и историк проф. Пауло Отеро из Лиссабонского университета, который в 2008 году опубликовал книгу «Последние месяцы Салазара» (порт. Os Últimos Meses de Salazar). Отеро считает, что у президента Томаса просто не хватило смелости сказать Салазару правду. «Он не хотел лишать его надежды на выздоровление, — объясняет профессор. Возможно, соратники Салазара избрали выжидательную стратегию, тем более что сильных конкурентов у диктатора прежде не было, а преемника он не назначал. Теоретически ему никто не угрожал. «Единственным человеком, который мог быть заинтересован в заговоре, был Марчелло Каэтано
По мнению историков, перемены в Португалии должны были рано или поздно наступить, ведь война в колониях становилась все более непопулярна среди португальцев. На его расходы уходила половина государственного бюджета, а солдат гибло все больше и больше. В армии возникло левое движение, направленное на прекращение колониальной бойни. В 1974 году именно армия начала революцию.
По его словам, Салазар до конца защищал португальское наследие в Африке. Он часто говорил об этом со своим врачом, подчеркивая, в частности, что отличается от американцев в оценке происходящего в Анголе и Мозамбике. Доктор Коэльо намеренно вспоминает эти разговоры, поскольку Салазар проявлял в них ясность ума и хорошую память. Когда политик почувствовал себя лучше, он даже работал за своим столом и вел политические диспуты со своим личным врачом. Он прокомментировал, в частности, претензии испанцев, которые требовали от англичан вернуть Гибралтар. Салазар отметил, что в случае успеха он громко заступится за Оливенсу, небольшой городок на спорной португальско-испанской территории в провинции Бадахос. Случалось, что он учитывал ошибки Второй мировой войны, совершенные американцами, которые, по его мнению, должны были дойти до Берлина раньше Советов.
Тем временем правительство придерживалось своей стратегии не информировать общественность об улучшении здоровья Салазара и убеждать его в том, что он по-прежнему руководит страной. Более подробная информация представлена зарубежной прессой, в т.ч. L'Aurore - французская газета, доступная также в Португалии. Его журналисты разоблачили правительственную мистификацию. Текст Ролана Форе, с которым встречался Салазар, показал, что он все еще чувствует себя премьер-министром. Газета также привела слова президента Томаза, который сказал о бывшем премьер-министре: «человек прошлого».
Фарс продолжался до самого конца. Дворец, в котором жил Салазар, стал крепостью. Только уполномоченные президентом лица, которые, кстати, несмотря на мольбы Салазара, посещали его все реже и реже. Лишь в июне 1970 года, за несколько недель до своей смерти, Салазар дал понять, что начинает понимать ситуацию. «Со мной больше не говорят о политике, мне ничего не говорят. Они очень плохо обращались со мной. Если они воспользовались моей болезнью, чтобы отдалиться от меня... Так не поступишь, - должен был признаться он под конец жизни своей... хозяйки. Салазар, покинутый и очень одинокий, умер в июле 1970 года. Затем доктор Коэльо отметил в своем дневнике, что «бывшие министры Салазара, люди, которых он лично продвигал на посты в правительстве штатов, не оказали ему необходимой поддержки, и именно это сократило его жизнь.