Однажды моя знакомая прислала мне по ватсапу письмецо без указания адресата. В этом письме некто неизвестный рекомендовал воспитывать девочек и мальчиков кардинально противоположными методами.
По его мнению, мальчиков не следует ласкать, с ними нужно быть максимально строгими и требовательными, их необходимо обложить максимальной ответственностью и «хвалить только за дела».
А всю нежность и заботы следует направить исключительно на девочек, которых призывали воспитывать в духе: «я принцесса».
По мнению автора в воспитании девочек следует предугадывать и исполнять все их желания, баловать их, окружая атмосферой безусловного обожания. Автор данного текста продвигал мысль о том, что благодаря такому воспитанию принцессе в будущей беспроблемной жизни ничего не нужно будет добиваться, ей все дадут за то, что она «настоящая принцесса».
И вроде бы душа моя должна была возрадоваться: ну, вот, наконец, кто-то решил, что все бывшие, настоящие и будущие девочки (и значит я в их числе) де юре и де факто – принцессы.
Но неожиданно у меня возникло несколько вопросов, на которые автор этого воспитательного опуса ответов не дал.
Давайте представим себе, что мы бесконечно балуем девочку, выполняем все ее желания, потакаем всем ее капризам. При этом, мы не готовим ее к реальной жизни, в которой ей будут встречаться реальные люди, с собственными потребностями, которые могут идти вразрез с желаниями нашей девочки. Вместо этого, своими действиями мы внушаем нашей девочке, что в этой жизни вокруг нее всегда будут люди, которые будут предугадывать ее желания и складывать к ее ногам все, что ей нужно, и только за то, что она девочка. Соответственно, она растет, не приученная к систематическому труду: ни физическому, ни интеллектуальному. Мало того, она приучается к тому, что все есть и не умеет даже должным образом просить. Что ждет ее в будущем?
Когда-то в 90-ые годы я была знакома с двумя подружками – девушками лет восемнадцати. Обе девушки были далеки от мыслей, которые одолевали тогда почти всех наших ровесниц: как помочь родителям или где заработать на хлеб и одежду. По ним было видно, что живут они в ином ритме: их улыбчивые лица, никогда и ничем не омрачались. Может быть и вправду, рыбак рыбака чует издалека, но эти девушки подружились, как только познакомились.
Не знаю, были ли равны финансовые возможности их семей, но ресурсы в них направлялись в разные русла. Судя по тому, как одна из них владела иностранными языками, в ее семье серьезные суммы тратились на ее образование (книги, пособия, репетиторы, курсы, поездки за рубеж). Эта девушка в одежде и прическе предпочитала стиль, который моя бабушка назвала бы «ободранец». Но ее джинсы, рубашки, украшения и стрижки были явно «ненашенские» и выдавали ее классовое происхождение с головой.
Другая девочка строго придерживалась остромодного шика тех лет: как можно больше норочьего меха и выделанной кожи. И ее любящий папа, вращавшийся в коммерческих кругах, устроил для любимой дочери аттракцион «любая вещь – одноразовая». По ее словам, ее одежду (белье, кофты, блузки и т.п., за исключением шуб и дубленок) не стирали – ее выбрасывали, как только хозяйка ее снимала.
Большинство в это время переживало страшные времена, когда голод, холод и нищета перестали быть фигурами речи из зарубежных новостей. А эти девочки жили в собственной идеальной реальности, но это не мешало им быть хорошими девочками. А дружба их была казалась искренней и вовек нерушимой.
Я встретила их каждую по отдельности где-то лет через десять после нашей предыдущей встречи. Встреча с хорошими людьми, которых мы знали в юности, всегда приносит какую-то необычайно захватывающую радость. Мы могли только изумленно обнимать друг друга и восклицать что-то вроде: «Ну, надо же, это ты!».
Ту из них, которую я встретила первой, я спросила об ее подруге. И сразу об этом пожалела. Было видно, что вопрос неуместен. Я стала переводить разговор в другое русло. Но видно было, что ей хочется выговориться человеку, которого она возможно никогда больше в жизни не увидит. Я услышала историю о том, что жизнь их развела, а когда они вот также встретились спустя много лет, то оказалось, что им не о чем говорить.
Вторую мою знакомую об ее подруге я, конечно же, спрашивать не стала. Мы, словно бы снова стали двадцатилетними, и едва не кружились, взявшись за руки. И смеялись невпопад. И уже, когда отсмеялись, я услышала ту же историю о невозможности продолжать общение с бывшей подругой, но это была немного другая история.
За год разлуки мы все изменились потому что каждая из нас столкнулась с собственными трудностями.
И в моей жизни были потрясения, но у меня была привычка к систематическому труду, заложенная в семье. Не всегда этот труд был наполнен высоким смыслом. Чаще всего этот труд был монотонным и требовал не столько вдохновения, сколько силы воли или привычки. Впрочем, это относится к большинству домашних или полевых работ в селе.
И вот, глядя на таких же молодых, как я, женщин, я, несмотря на то, что у нас не было времени вдаваться в подробности, поняла, что жизнь была не очень добра и к обеим принцессам. Обе они потеряли былую беззаботность и были какими-то более уставшими от жизни, чем нам полагалось по возрасту.
Мы были одного возраста, у нас было одинаковое высшее образование, все мы лишились своих отцов и были одинокими мамами. Однако было ясно, что им пришлось намного сложнее, чем мне, не принадлежавшей к финансовой элите 90-х.
При этом однозначно легче, чем второй пришлось той, кого, как и меня «угнетали воспитанием». Привычка к самодисциплине помогла ей взять себя в руки, и оставить в прошлом разгульную жизнь. А знание языков и умение концентрироваться, выработанные в ходе систематической зубрежки «через не хочу и не буду», помогли ей удержаться на плаву, а потом и выработать собственный курс движения.
А вот у ее бывшей подруги после смерти ее отца спасательного круга из дополнительных знаний и натренированной воли не было. Не было даже диплома потому что после того, как исчезли отцовские деньги и влияние, нечем уже было повлиять на очередного экзаменатора. И когда в очень короткий срок все материальное было растащено родственниками, ей пришлось ой как туго!
Но гены пальцем не раздавишь. Отец ее покойный был человек с жесткой волей и умением делать деньги. Она пошла в него. И через какое-то время она стала заниматься торговлей. И стала неплохо зарабатывать. Но пока она была ребенком, ее родители не приучили ее ставить цели и, ради их достижения, ограничивать себя в получении различных удовольствий. Возвращение легких денег вернуло в ее жизнь тему «гулять, так гулять». Регулярные же возлияния быстро наложили свой тяжелый отпечаток на ее речь и поведение.
Вот истории двух девушек, которые около двадцати с лишним лет жили принцессами, а потом наступил форс-мажор. И бывшим принцессам пришлось бороться за жизнь, которая била их нещадно.
Такой ли судьбы хотели для своих дочерей их родители? Могли ли их матери и отцы предвидеть грядущие трудности? И родители какой из девушек правильным образом вкладывали финансы, растя свою ненаглядную доченьку?
Думаю, что ответ очевиден.