Предыдущая часть.
Увела я сватью на кухню, накормила-напоила, и в прямом смысле тоже, налила пару рюмок наливочки своей. И стала она добрее, размягчилась, разговорилась. Правда, сначала все пыталась охаять свою дочь и требуя, чтобы мы ей спуску не давали, а то из нее такой лодырь вырос... На что я отвечала, что зря она такое говорит, что невестка у меня очень хорошая, и спасибо ей, что так ее воспитала, работящую да уважительную...
Потом мы с ней в баньку сходили, да потом еще тяпнули по чуть-чуть... И завели песни. Ох какой голос у сватьи моей, заслушаешься! А она его на ругань тратит ненужную...
Те три дня, как сватьюшка провела у нас, я не давала ей возможности оказаться наедине с дочерью. То клала внука в коляску, и мы с ней шли гулять по деревне. То в гости водила по своим подругам, и они в один голос хвалили мою невестку. То увезла в город в театр, как раз спектакль новый был. То просто по магазинам прошлись да по рынку воскресному прогулялись, где она для внука накупила всяких обновок... И уехала сватья вполне довольная жизнью и тем, как мы к ее дочке относимся.
Но в самый первый день я чуть зубы в крошку не стерла, сдерживаясь от ее слов! Старалась мягко возражать, ведь сватья, нехорошо с ней ругаться. Да и невестке вряд ли было бы приятно, если бы я с ее матерью начала собачиться, пусть даже в ее защиту. Вот и сдерживалась, а больше старалась отвлечь сватью на другие темы.
Когда она уехала, все вздохнули с большим облегчением. Муж сказал: "Хорошо, что живет далеко, часто приезжать не будет". И я была с ним согласна.
Опять жизнь потекла своим чередом. Молодые наши перешли жить в новый дом, на другом конце деревни. Встречались мы не каждый день, все же работали. Уже в новом доме через четыре года родилась моя внучка. И я тут уже находила возможность забегать каждый день. Внучка была спокойная, по ночам не хулиганила, давала выспаться. Да и мы все уже более опытные, прежних ошибок старались не совершать.
Неладное я заметила, когда внучке было уже больше двух месяцев. Переодевала ее и заметила, что ножки у ребенка, а точнее, перевязочки на них, не совпадают. До этого как-то мне не довелось с голышиком возиться, то она спит, то ее только переодели, то вообще в одеяло замотали, холодновато было в доме первую зиму. И тут такое тревожное открытие!
Позвала я нашу Зину-фельдшера, она отправила в районную больницу на рентген. Снимок подтвердил, что у малышки врожденный вывих левого бедра. И началась эпопея!
Внучке поставили шину, закрепив ножки неподвижными в правильном положении. А она была очень активная, любила двигаться. Тут же не перевернешься, не присядешь, у бабушки на коленках не поскачешь... Долго она была стреноженная, почти полгода, и каждый день в голову приходили мысли, а вдруг это не поможет? Вдруг хромота останется на всю жизнь? Гнала от себя эти мысли, а еще невестку нужно было успокаивать, она переживала очень сильно.
Сватья моя и тут отличилась, наехав по приезде на дочь, кричала, что, мол, урода родила! Ну тут я уже не бархатничала с ней, наорала, взяла за руку и буквально вытащила из дома и увела к нам. Как раз сын приехал с работы, и обратно рваться туда она побоялась.
У нас она опять устроила скандал, типа, у них в родне уродов никогда не было, значит, это от нас передалось. Мы с мужем виноваты, что внучка такая родилась, вообще, нужно сдать ее куда-нибудь... И получила от меня пощечину, смачную такую! Замолчала. И как побитая ушла в комнату, где ей выделили место. А утром муж отвез ее в город на вокзал, сам проследил, чтобы она взяла билет и уехала к себе.
А внучке сняли шины, все было нормально, она потихоньку начала садиться, вставать... А в годик с небольшим сделала свои первые шаги. Какая это была радость для всех нас! Никакой хромоты, ножки ровные, крепенькие, скоро она уже уверенно топала по дому, а потом и бегать начала...
Даже не верится, что скоро ей уже будет семь лет! И что осенью она пойдет в школу...
Валя замолчала. Настя ее не торопила, ждала, когда соберется с мыслями. И вот наконец подруга заговорила:
- Живи и радуйся, да, похоже, к нам это не относится... Месяц назад у мужа обнаружили опухоль... Врачи говорят, что нужно делать операцию. А он отказался! Сказал, что не хочет, чтобы его тело резали, что он не собирается остаток своей жизни провести в больнице, жить от операции до операции... Написал отказную и уехал!
Как мы с сыновьями его уговаривали, как просили, но все впустую. Сказал, что оставшиеся дни он будет наслаждаться жизнью. И сегодня вон уехал на рыбалку с друзьями, на целых три дня! А я места себе не нахожу, переживаю за него... Как представлю, как он будет медленно угасать на моих глазах, как будет страдать, мучиться от боли... И я ничем не смогу ему помочь!
Валя выпила, покрутила свою стопочку в руках и вдруг изо всех сил швырнула ее в стену. Стекло с тихим звоном разлетелось по всей комнате. Настя хотела встать и убрать осколки, но подруга удержала ее за руку.
- Потом уберем, посиди рядом, не уходи никуда...
Потом они еще выпили, и Валя долго плакала в объятиях подруги. Та, не говоря ни слова, просто гладила ее по голове, как маленькую, крепко прижимая ее к себе. Потом Валя пила еще, уже не требуя, чтобы подруга тоже присоединилась. Потом она резко вырубилась, Настя с трудом дотащила ее в спальню и уложила в постель, заботливо укрыв одеялом. Убрала осколки, навела порядок на кухне и в зале, легла спать на диване.
Утром она проснулась рано, с рассветом. Поставила чайник. На свист его кипения проснулась Валя, вышла на кухню. Лицо опухшее, глаза сжались в щелочки от отеков, но взгляд трезвый.
- Хороша красавица? - хохотнула она, бросив взгляд на висящее на стене зеркало. - Кошмар какой, можно подумать, всю ночь бухала!
Подмигнув Насте, опешившей от этого заявления, ушла в ванную, приводить себя в порядок. Оттуда вышла уже умытая, причесанная, даже отеки уменьшились. Выпили горячего чайку за столом, говорили о мелочах, ничем не касаясь вчерашней темы.
Когда Настя собралась домой, Валя вышла ее проводить. И уже у калитки порывисто обняла подругу, прижавшись щекой к ее щеке.
- Спасибо тебе! За поддержку, за то, что выслушала... Мне так нужно было выговориться, высказаться. Я так устала все время жить со стиснутыми зубами, а ты дала мне возможность их разжать, расслабиться, побыть просто слабой женщиной, выплакаться, в конце концов!
Глядя в глаза подруге, заявила:
- Ты не думай, я не сдамся! Я сделаю все, чтобы муж выздоровел, хоть силой его потащу в больницу, хоть связанного! Если есть хоть один шанс, чтобы он выздоровел, чтобы жил, я его использую!
Улыбнулась уже как обычно:
- А если надо будет, то и выпорю! Чтобы не думал только о себе...
Настя смотрела на нее и понимала, что Валя говорит правду, что она действительно сделает все, что может, чтобы вылечить мужа. А может, и невозможное сотворит... Ведь жизнь для нее - это семья!
