В 2023 году исполняется 270 лет со дня рождения героя Отечественной войны 1812 года, графа, донского атамана М.И. Платова. Указом Губернатора Ростовской области В.Ю. Голубева № 97 от 23.09.2022 г. 2023 год на Дону объявлен «Годом атамана Матвея Ивановича Платова». В связи с юбилеем знаменитого донского атамана я начинаю поглавно публиковать свою книгу «Атаман Платов», только что вышедшую в ростовском издательстве «Мини-Тайп».
После Тильзита Матвея Ивановича императорским указом вызвали в Петербург для получения похвальной грамоты Войску Донскому за подвиги, свершенные в кампании 1807 года. Здесь он провел несколько месяцев, деля время между хлопотами о поставке оружия Войску Донскому, придворными балами и дружеской перепиской с семьей прусского короля Фридриха Вильгельма III, которому атаман подарил две турецкие сабли, а королеве – шали. Дружеские отношения и переписку поддерживал атаман и с такими влиятельными в военных и придворных кругах деятелями, как граф А.А.Аракчеев и граф Х.А.Ливен. (Безотосный В.М. Указ. соч. С.63).
С последним Платов подробно обсуждал детали предполагавшегося пожалования Войску Донскому императорской грамоты за кампанию 1807 года. Матвей Иванович предложил графу Х.А. Ливену: «Что касается до пожалования высочайшей грамоты за отличные службы Войска Донского, …желание войска есть на украшенной бумаге иметь по примеру грамот императора Петра Великого, императриц Анны Иоанновны, Екатерины Великой, кои в нашем правлении хранятся в нарочитом ковчеге, и дважды в год, кроме нечаянной радости, при полном собрании с выносом всех регалий, в называемом войсковом кругу, всему войску церемониально зачитывает старый дьяк. Сие делается издревле для образования всему войску». (СОВДСК. Вып.Х1. С.134-135).
Повинуясь высочайшей воле императора, Платову иногда приходилось бывать на приемах во французском посольстве, которые устраивал посол Наполеона Арман де Коленкур, герцог Виченцский. Однажды атаман был зван на обед во французское посольство по поводу представления полученного им из Парижа пардного портрета императора Наполеона, изображенного во весь рост в порфире с короной на голове. Платов, несмотря на ненависть к Бонапарту, приехал вместе с военным министром М.Б.Барклаем де Толли. «Когда они вошли в ту комнату, где выставлен был портрет, - писал биограф Платова Николай Смирный, - то граф Платов, взглянув на оный, как бы невольно, довольно громко вскричал: «Эким шутом написан!». Военный министр тотчас значительным взором дал ему заметить его неосторожность, и он умолчал остальное. Стоявшие у дверей официанты, хотя были из французов, но знали, видно, по-русски и тотчас передали Коленкуру о случившемся. Через несколько минут отпущенное им словцов сделалось известно многим, …некоторые тут же подбегали к нему и спрашивали с усмешкой: «Так шутом написан?». Но граф, сделав вид, что не понимает, просил объяснить, что это значит. Коленкур, обидясь таким оскорблением, довел это до высочайшего сведения. Когда государю императору угодно было лично спросить о сём случае графа Платова, то он с верноподданической откровенностью сделал следующий примечательный ответ: «Государь! Пред Богом и пред вами ничего нет у меня сокрытого. Что делать? Я политики, государь, не знаю, а слово это у меня как-то с языка сорвалось. Да я желал бы, как бы господин Коленкур совсем от меня отвязался и избавил меня лишней чести своими приглашениями: я непривычен к французским кушаньям – щи да каша - солдатская еда наша». С того времени действительно Коленкур перестал звать его на обеды свои…».(Смирный Н. Указ. соч. Ч.Ш. С.28).
Стремясь восполнить потери Войска Донского, понесенные в кампаниях 1805-1807 годов против французов, Платов 16 ноября 1807 года подал императору Александру прошение, в котором просил разрешить зачислить в Войско Донское «вольных людей, по примеру малороссиян, записанных за станицами. (РГВИА. Ф.13. Оп.3/111. Св.182. Д.208. Л.2-3). В сопроводительном письме на имя своего старого и доброго знакомца графа Х.А. Ливена Матвей Иванович аргументировал свою просьбу: «Я нужным почитаю донесть вашему сиятельству мысль мою, что прием в казаки просящихся из вольных людей, признал я нужным, как для умножения Войска Донского на убылые места, так и потому что случаются из таковых людей, особенно же из малороссийских дворян и польских шляхтичей, с особенными способностями, особливо когда они, жительствуя на Дону, привыкнут к донским обычаям. …Я могу уверить, что прием таковых вольных людей в войско со стороны моей будет обстоятельно рассматриваться, дабы люди определялись истинно способные к службе и ниотколь не зависимые, не способные же приняты не должны быть, и что не может от того наноситься ни частным владельцам, ни обществам ни малейшего неудовольствия».(РГВИА. Ф.13. Оп.3/111. Св.182. Д.208. Л.4).
Это ходатайство атамана было передано в Военную коллегию, а оттуда, по серъезности вопроса, в Сенат. Опасаясь, что разрешение принимать в казаки людей со стороны приведет к массовым побегам на Дон крепостных крестьян, Сенат своим указом от 28 февраля 1810 года отказал Платову в его просьбе. (Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ-1). Т.ХХХ1. № 24 138). Надеясь на благоприятное решение по этому вопросу со стороны императора, Платов неофициально принимал в казачьи полки нужных людей со стороны. Однако позже, 8 августа 1811 года, на имя атамана Платова последовал императорский указ, в котором говорилось: «Повелеваю вам в казачьи полки не записывать на службу никакого звания людей, не принадлежащих к Донскому войску; принятых же доныне выключить всех из списков». (Сапожников А.и. Указ. соч. С.260 (ГАРФ. Ф.Р-6672. Оп.1. Д.18-а. Л.37.)
Матвей Иванович был недоволен этим решением, ибо припоминал, что во времена князя Григория Потемкина, когда Платов являлся атаманом Екатеринославского казачьего войска, для пользы дела ему разрешалось записывать в ряды этого войска не только вольных людей со стороны, но даже крепостных крестьян. РГВИА. Ф.52. Д.90. Л.18-22).
В этот период Платов довольно часто бывал у вдовствующей императрицы Марии Федоровны, своей давней знакомой и покровительницы, матери десяти детей, в том числе и двух императоров – Александра Первого и Николая Первого. Снова были балы, разговоры-воспоминания, карточная игра в «бостон».
В марте 1809 года Платов в составе свиты императора Александра Первого участвовал в поездке по только что присоединенной Финляндии. (Генерал от кавалерии Матвей Иванович Платов. // «Жизнеописание русских военных деятелей. Под ред. Вс.Мамышева. Т.1. Вып.3).
18 марта царь со свитой прибыл в город Гельсинфорс. Вот как выглядел Гельсингфорс в те времена по воспоминаниям очевидца: «Один из малоблагоустроенных финских городишек, почти деревня, где между скалистых холмов теснилось несколько стихийно проложенных улочек, застроенных деревянными домиками с дворовыми пристройками. Среди них виднелось 3-4 каменных здания и деревянная церковь неизвестно какой архитектуры. Прямо между домов громоздились грандиозные гранитные скалы, поросшие редкими соснами. Деревянные мостки и причалы дополняли общую картину». (Булгарин Ф. Сердце солдата. Интернет ссылка).
В поездке царя сопровождал адъютант князь Павел Гаврилович Гагарин, который описал это путешествие в книге «Тринадцать дней в Финляндии», вышедшей в том же году в Москве на французском языке.3 (3Гагарин П.Г. «Les treize journees ou la Finlande» («Тринадцать дней, или Финляндия»). M., 1809.; Гагарин Павел Гаврилович (1777-1850) - князь, генерал-майор, генерал-адъютант, писатель. Супруг павловской фаворитки Анны Лопухиной-Гагариной).
Молодого царя и его свиту поразили мощь Свеаборга, той крепости, которую «шведские львы построили для русских орлов», многочисленные орудия и портовые укрепления. Вечером в честь императора был дан обильный обед и бал, после чего царь отправился ночью на санях в Турку, причем по пути сани князя Гагарина опрокинулись в сугроб. Вдали выли волки... (Лосев Владимир. Как Хельсинки стал столицей. Интернет-статья).
Результатом этой поездки в дальнейшем явился указ императора Александра I от 12 апреля 1812 года, согласно которому Гельсингфорс (Хельсинки) объявлялся административным центром и столицей Великого княжества Финляндского. На карте Европы таким образом появилась новая столица. До этого Финляндия, входившая в состав Швеции, не являлась самостоятельной административной единицей и, разумеется, столицей назывался лишь Стокгольм.
В конце марта Платов снова вернулся на берега Невы. Получив назначение в действующую Молдавскую армию, Матвей Иванович покинул Петербург. «Перед отъездом его из Санкт-Петербурга к Молдавской армии, - писал биограф Платова Николай Смирный, - когда он откланялся уже всему высочайшему двору, государыне императрице Марии Федоровне благоугодно было пригласить его еще на другой день к семейственному столу её величества. После стола сего граф Матвей Иванович, принеся государыне всеподданнейшую… благодарность, начал уже совсем откланиваться, как вдруг, при отступлении назад, задел нечаянно саблей своей одну из прекрасных фарфоровых ваз, с цветами стоявших, так что она упала и собой свалила несколько других. Граф - как то весьма естественно - желая отскочить, зацепился шпорами и готов был упасть, если бы сама всемилостивейшая государыня его не поддержала. Столь неожиданное затруднительное и весьма неприятное положение, конечно, привело бы всякого другого в замешательство, но граф без малейшего смущения, оправясь, сказал: «Государыня! И падение моё меня возвышает, потому что я имею счастье ещё раз поцеловать ручку моей монархини, премилосердной матери». Потом, оборотясь к предстоявшим, на лице которых заметна была улыбка, походившая на насмешку, продолжал: «Вот, пословица-то на деле сбылась: говорят, что если казак чего не возьмет, так разобьет, первого я не знаю, а последнее и со мной сбылось». (Смирный Н. Указ. соч. Ч.Ш. С.25-26.
В начале апреля 1809 года Платов прибыл на Дон, в Новочеркасск. Как отметил его адъютант и биограф Николай Смирный, на родной земле атаман «мимоходом взглянул на дела общественные и частные, утешил соотечественников своих и семейство приобретенными им на поле славы лаврами». (Смирный Н. Указ. соч. Ч.1. С.140-141).
Интересные сведения о времяпровождении Платова в Новочеркасске в этот период его жизни мы находим у священника станицы Старочеркасской (до 1805 г. - города Черкасска), ведшего подробный дневник, Василия Рубашкина*. В качестве священнослужителя он участвовал в освящении Георгиевского знамени, пожалованного полку Ханжонкова, а затем был приглашен знаменитым атаманом разделить с ним «хлеб-соль» за праздничным столом, во время которого Платов делился своими впечатлениями о днях Тильзитских встреч с Наполеоном. «За столом, - записал в своем дневнике Рубашкин, - были от господина начальника (т.е. Платова - М.А.) важные разговоры, достойные любопытного внимания, что французский император у нашего государя императора чрез течение 17-ти дней ни единожды не только не обедал, но даже никогда и водки не выпил, а наш государь у него всегда! Настоль даже осторожен, что его же французы за 50 сажень к его квартире не подходят».2 (- «Донцы Х1Х века». С. 426).
Конечно, о событиях кровопролитной кампании 1807 года Матвей Иванович рассказывал и в семейном кругу…
В начале апреля 1809 года Платов, «напутствуемый всеобщими благоволениями и пожеланиями ему новых успехов, новой славы» отправился в Молдавскую армию.
Михаил Астапенко, член Союза писателей России,
академик Петровской академии наук