Письмо 22.Кемерово, 04.09.79
Милый мой Принц!
Родная моя! Наконец-то я услышал твой дорогой моему сердцу голос. Славная моя! Наконец-то я ожил и вернулся к жизни. Невозможно было уже терпеть одиночество, это становилось пыткой каленым железом — и синильной кислотой запахло.
На улице Солнце, везде радость, но она как-то движется стороной. Невозможно же только работать и работать. Тем более, что работа как таковая стала уже бременем, а не радостью. ЭТИ все – их уже невозможно переносить, я чувствую, как у меня сжимаются кулаки и хочется выть.
Конечно же, приходится сдерживать свои эмоции, улыбаться и - стенать…
Это — бзик, конечно же, он постепенно и проходит, и нарастает (волнами!). Сегодня я пойду в Университет и оттуда буду тебе звонить.
Сижу вот уже третью ночь — переделываю автореферат. Но закончил и отдал на машинку. Это еще один труд. Но опять же — все «нерайбер виламу унд вассер», или как говорили древние ассирийцы — из этого ничего хорошего не получится. Как-то без большого энтузиазма они все взяли у меня в Томске. И это естественно, всем все когда-то осточертевает, даже моя рожа…
Что у тебя на работе нового, как тебя встретил Дядя? Что он нового иезуитского придумал?
Обо всем пиши подробно. Это очень здорово, получать твои шикарные письма…
СЧИТАЮ каждый день, оставшийся до 17-го. Люблю СЧИТАТЬ.
Крепко целую тебя, загорелый чертик смешной мой.
Твой Эм.