ИЗ МОЕЙ БЕСЕДЫ С АЛЕКСЕЕМ КОЛГАНОМ (фото в студии – Никиты Симонова).
Всё-таки, зрителям судить, а не профессионалам? Я имею в виду, не кинокритикам?
- А они есть?
Вы обидели сейчас нескольких людей, которые считают, что они таки есть.
- Ну, хорошо… А они написали что-нибудь? Нет, я имею в виду, они написали по поводу этой работы? Я не видел за последнее время ни одной…
Вы затронули очень важную тему… Вы сказали: "Вы не обидели кинокритиков?" На мой взгляд - нет, потому что я считаю, что эта профессия вырождена.
Я уже в театре не работаю 12 лет… Я не прочитал ни одной толковой критической статьи о каком-то спектакле. Сравнить статьи, которые мы изучали по истории театра - Господи, да там разбиралась на нескольких страницах эпизодическая роль артиста в новой премьере, у того же Товстоногова. Понимаете, да? Что я сейчас могу прочитать?
А как вы относитесь к рейтингам на профессиональных сайтах, где оценивают этими звёздочками? Это совпадает с вашим представлением о той или иной работе?
- Иногда это всё, мне кажется, очень относительно, потому что, знаете, кому-то нравится… Это всё на уровне "нравится - не нравится". Кому-то нравится арбуз, а кому-то - свиной хрящик. Эти оценки бывают совершенно не объективные.
Несмотря на то, что я сказал, что мы делаем это для зрителей, обсуждение зрителей - ну, я стараюсь не читать. Потому что, ну, они основаны тоже на какой-то личной вкусовщине, и не только по отношению к артисту. Человек тоже может мнить себя кинокритиком… Ну, это же иногда смешно читать. Люди высказывают по таким каким-то мелочам свои суждения, ничего в этом не понимая.
Знаете, был случай. У нас преподавала из незаконнорожденной ветви Трубецких, Варвара Николаевна Трубецкая - была такая старушка, ей было тогда лет 120… Вот. Она посмотрела "Щелкунчика" у нас, отрывок… Мы к ней подбежали стайкой: "Варвара Николаевна, как вам, понравилось?" - Она говорит: "Боже мой, как же я вам не успела, деточки, объяснить… Это ужасно, это чудовищно… Что девочка, не достигшая совершеннолетия, в Германии никогда не могла надеть розовое платье, только голубое…".
Есть нюансы в профессии, которые уже, к сожалению, потеряны. Я не брюзжу, просто судить об этом не надо, если ты вообще ничего не знаешь.
Вы когда-то сказали, что озвучивать Джека Николсона готовы были, ну, за минимальный гонорар. Джек Николсон, чем он, условно говоря, круче, чем… не знаю, все остальные из этого же поколения голливудских артистов?
- Он, на мой взгляд, владеет блестяще профессией. Из иностранных артистов я его бы выделил, потому что от стоИт у меня в разряде гениев, вот таких, как, например, у нас Николай Олимпиевич Гриценко, или Михаил Александрыч Ульянов, Евгений Палыч Леонов, Олег Янковский, например, вот такие величины…
Вот, верное определение… Я вижу в нём не Джека Николсона, я могу видеть в нём другого человека. Меня он уводит куда-то…". Вот, как Мерил Стрип, есть такая, тоже моя любимая артистка из иностранного кино, которая меня уводит совершенно от того, что её зовут Мерил Стрип. Она - другой человек. Она не боится быть некрасивой.
Так же, как и Джек Николсон - он не боялся быть смешным, уродливым, некрасивым. Вот поэтому Джека Николсона я мог озвучивать, идти за ним… Он меня брал за руку - такое было у меня впечатление, и вёл куда-то…
Но вот, при этом я такую общую вещь скажу, что Джека Николсона знает полмира. А Олега Иваныча Янковского знает только русскоязычная публика. И при этом вы недавно сказали, что Россия должна отказываться от участия в фестивалях, не должна представлять свои ленты в Каннах…
- Ну, если мы не отвечаем их новым требованиям… Они же сейчас определили какие-то критерии, что должно быть в фильмах…
Да, должна быть одноногая лесбиянка, желательно чернокожая, да…
- Да. А мы где её возьмём? Зачем она нам нужна? Это опять же, возвращаясь к началу нашего разговора… У нас и так вообще образование, знаете, подхрамывает…
И сейчас мы будем ещё "Колобка" переиначивать? Ну, ребята, к чему мы тогда идём? Нет уж! Нет уж! Нет уж!
Знаете, была такая старая байка… Это я тоже от старших товарищей слышал… Когда-то давно Екатерина Алексеевна Фурцева говорила на одном совещании в Министерстве Культуры: «Слушайте, нам надо как-то к истокам возвращаться. Слишком много после фестиваля молодёжи и студентов стало западной музыки. Значит, надо, может быть, собрать всех казаков… там, кубанских, донских, ростовских - вот, всех, которые у нас есть, и создать такой всесоюзный казачий хор».
И, по-моему, Смирнов-Сокольский - великий конферансье, на этом совещании сказал:
«Екатерина Алексеевна, уже пробовали, не получилось». - Она спросила: «Кто пробовал?» - Тот ответил: «Деникин!».
Но к истокам возвращаться надо. Существует сказка про Золушку. Вот, нас ещё наши мастерА учили: «Ребята, - говорили они, - уважайте автора! Автор, когда это сочинял, он же о чём-то думал».
Он бы сочинил тогда, что Золушка - это чернокожий бородатый мужчина. Это не вИдение, это переворачивание с ног на голову.
И я здесь вовсе не выступаю Крутицким из пьесы «На всякого мудреца довольно простоты», хотя Островский в этой пьесе очень здОрово в уста вложил следующую фразу: «Вот возьму всю мебель и поставлю вверх ногами, вот тебе и перемена!» Но, понимаете, это зачем? Тогда, если они какие-то вот такие требования выставляют: "Вы должны… Вы должны…", я вот так на них смотрю и думаю: «Слушайте, ребята, а не много ли мы вам должны? Что мы вам должны? Вот, чтоб было так, как вы сказали - темнокожая одноногая лесбиянка». Тогда вообще не надо туда ездить с нашим кинематографом.
Он у нас, в общем, есть.
У нас был большой период 90-х годов, когда его почти не стало.
И сейчас, благодаря очень многим хорошим людям, этот кинематограф возобновляется.