Писатель Эдуард Лукоянов в рецензии на книгу «Тревожные воины» Сабины Фрюштюк для «Горького» рассказывает о Силах самообороны и о месте женщины в демилитаризованной Японии:
«Стараясь улучшить свой имидж, доказать свою современность и интегрированность в общество, Силы самообороны решили продемонстрировать волю к гендерной инклюзивности. Девушки стали записываться в кадеты, надеясь в армии освоить профессию, которая после истечения двух- или четырехлетнего контракта позволит им построить карьеру на гражданской службе — в сфере здравоохранения или в массовых коммуникациях.
Увы, если называть вещи своими именами, армия для них — ловушка. <…> Ради все той же показной инклюзивности женщин распределяли по квотам: лишь ограниченному числу девушек удавалось стать медсестрами и сотрудницами пресс-службы, основная же масса отправлялась на боевую подготовку. Которая никогда, даже теоретически, им не пригодится: в случае реальной полномасштабной войны женщин в японской армии не пустят на передовую — из-за глубоко укоренившихся традиционных представлений о «женской природе». <…> Таким образом, женщины дважды исключаются из общества: сперва попадая в «специфическую» организацию с сомнительным статусом, затем — лишаясь надежды на возможность полноценной самореализации даже в таком коллективе.
Вероятно, читателю «Тревожных воинов» будет любопытно узнать, какую функцию в действительности выполняет все тот же храм Ясукуни, последнее пристанище душ высших чинов императорской армии. Да, это место паломничества чиновников, ищущих поддержки у правой части электората, это место собраний разнообразных ультрапатриотических организаций, вплоть до неофашистских, это место преодоления травмирующего чувства коллективной вины через ее полное отрицание. И все это не имеет никакого отношения к действующим японским военным.
<…> Многочисленные музеи при воинских частях посвящены исключительно истории конкретного полка. Это позволяет рассказать японским военным о подвигах их предшественников, обходя стороной неудобные вопросы о действиях «вообще Японии». Надо признать, работает это эффективно и позволяет редуцировать и практически свести на нет самые болезненные эпизоды агрессивной войны, развязанной Японией. <…>
Что же касается женского участия в этой сфабрикованной через локализацию версию истории, то его просто нет: в политике памяти, ориентированной на военных, женщины времен войны сводятся к работницам тыла и любящим матерям — в приказарменных музеях не увидеть экспонатов, связанных даже с фронтовыми медсестрами».