Чем дальше он уходил, тем сильнее становилось желание вернуться. Не следовало ему оставлять свое сокровище у чужих людей. Тот факт, что им известно кто они на самом деле, серьезно беспокоил его. Как и то, что если преследователи не купятся или решат подстраховаться и разделятся, те люди вряд ли обеспечат ангелу должную защиту.
Олег вздохнул, разворачиваясь. Другого выхода не было...
Он ждал их у развилки, расположившись на широкой ивовой ветке, простершейся над тропой. Не прошло и получаса, как под ним прошли двое: оборотень и человек. Первый остановился, почуяв что-то — его школа… и второй боязливо заозирался вокруг. Понимал, против кого идет.
Бесшумно приземлившись у них за спинами, Олег одним движением свернул человеку шею, тут же оборачиваясь зверем, чтобы встретить летящее на него мощное тело собрата. Он не хотел убивать одного из последних, но противник ни в какую не желал сдаваться… Выпустив перекушенное горло, оборотень отступил, тихо заскулив, наступая на раненную лапу. Огляделся, вполне смея предположить, что был еще кто-то. Но если третий и существовал, то слишком хорошо схоронился.
Потратив драгоценное время и силы, чтобы излечить себя, зверь нырнул в чащу, путая следы и одновременно срезая нехилый крюк.
Добрался до места Олег только к ночи, но это оказалось ему на руку, позволив подобраться к церкви никем не замеченным. Заглянув в одно из окон, потемнел лицом. В миг отросшие когти оставили на дереве сруба глубокие отметины. В главном помещении горело множество свечей, так что окна еще издали резали глаза ярким светом. Слишком много людей внутри, благоговейный шепот, восторженные возгласы и хвалебные возношения наполняли тишину. Он видел бледность ангела, самоотверженно тратящего драгоценные силы на не достойных сего дара никчемных людишек, избавляя их от застарелых болячек. Добрая душа, не знавшая зла… Как в стороне перекочевали деньги из грязных рук калеки в карман женщины с лицом лисицы. И ярость поднималась в душе, грозя вырваться и порвать в куски всех присутствующих.
Убрав руки от очередного пациента, Игорь побледнел сильнее и медленно осел на пол, теряя сознание. Сердце болезненно сжалось, Олег дернулся было, но сдержал порыв — слишком много людей. Дождался, пока женщина сама всех выпроводит, склоняясь над ангелом. Он не стал с ней разговаривать, оставаясь выше этого. Просто вошел, закрыв за собой двери на засов, и отправил ее к единому Богу, свершив земной суд.
Когда Игорь открыл глаза, обнаружил себя в постели, в маленькой комнатке при церкви, а рядом, крепко держа его за руку, сидел брат. Заметив его пробуждение, облегченно вздохнул. Вечно он заставляет его волноваться...
— Олег… Ты вернулся? Я боялся, что больше никогда не увижу тебя...
— Я же обещал. Разве тебе не передали? — приподнял тот бровь, и в жесте этом читалась ничем не прикрытая горькая усмешка. Протянул ему одежду. — Пойдем.
За окном уже стояла глубокая ночь, и ни один огонек не теплел в лежащей под горкой деревушке. Даже звезды и те предпочли спрятаться в закрывших небеса облаках. Игорь предложил остаться до утра, но Олег напомнил, что им стоит поспешить, и он привычно засобирался в путь.
— Зайдем попрощаться. Может, Агафья нам в дорогу поесть соберет. Я не хочу, чтобы ты кого бы то ни было убивал.
Оборотень вздохнул, отводя взгляд:
— Я уже позаботился о припасах, а прощаться не станем. Люди спят давно, зачем их тревожить среди ночи…
Игорь кивнул и, в последний раз вдохнув божественную благодать, вышел через черный ход, держа брата крепко за руку, вновь боясь потеряться в чужом, незнакомом мире. Уже когда они были у самой опушки, в деревне жалобно и жутко завыла собака — к покойнику.
К рассвету под ногами сильно захлюпало. Игорь тревожно посматривал брату в спину, но тот словно не замечал. Наконец, не выдержав, Игорь предложил обойти топь. На что оборотень покачал головой, продолжая уводить в самую глубь глухого болота, где легко было найти погибель всякому, кто не имел крыльев за спиной.
— Просто смотри под ноги.
Как ни странно, но вместо непроходимой трясины, они вскоре вышли на топкий берег большого лесного озера с темным илистым дном, поросшего по берегам буйной зеленью. И у Игоря от удивительной тихой красоты аж дух перехватило. Он замер, любуясь. Зачарованный чьим-то переливчатым пением, что доносилось из бревенчатого домика с островерхой крышей конусом, который возвышался на живописном островке посреди зеркальных вод.
— Тут живет твой друг? — догадался он.
Оборотень кивнул. Обратившись волком, завыл. Как-то по-особому. И ангел не поверил глазам. Из-под воды, на поверхность, поднялась узкая дощатая тропка, ведущая через озеро к самому крыльцу.
— Пошли.
Вздрогнув, когда за спиной раздался голос Олега, Игорь недоверчиво посмотрел на предстоящий путь и покачал головой. Уж больно тот не внушал доверия, да и воспоминания о том, как тонул, были еще слишком свежи.
— Что такое, радость моя? Я думал ангелы верят в чудеса, — усмехнулся оборотень. Однако заметив во взгляде спутника неподдельный страх, вздохнул. — Не бойся, я буду рядом. Ты же верил мне все это время, поверь и теперь.
Кивнув, Игорь нерешительно ступил на скользкие мокрые доски, чувствуя горячие ладони на своих плечах, и они вселяли в него уверенность, поддерживая, оберегая. Да и дорога оказалась надежнее, чем казалось на первый взгляд, ни разу не дрогнув и не уходя из-под ног.
— Трудно без крыльев, ангел? — спросил ближайший к ним куст, когда они достигли клочка суши, ставшего кому-то надежным пристанищем, и шагнул навстречу.
Игорь попятился и укрылся за плечом брата, недоверчиво глядя на это «чудо».
Олег засмеялся:
— Хорошо, что в мире еще существуют вещи, которые не меняются, — он чуть поклонился, приветствуя. — Здравствуй, Лиха.
— С возвращением, друг мой.
Верви распахнулись и невысокий пухлый мужичек скинул их наземь, точно плащ. Улыбаясь, сделал жест в сторону домика, приглашая посетить его скромную обитель. И оборотень потянул туда спутника, беззастенчиво глазевшего по сторонам. А посмотреть имелось на что. Резная мебель из заморских сортов древесины ласкала взгляд, достойная князей. Вышитые вручную золотом панно и пушистые ковры, покрывали полы и стены. Милые безделушки из дорогих металлов, были небрежно разбросаны по дому, имея для хозяина исключительно эстетическую ценность. В контраст этой роскоши, под потолком сушились травы, наполняя комнаты терпким ароматом, тут и там валялись причудливые корни и шишки.
В трапезной их ждал накрытый стол, ломящийся от яств.
— Садитесь, гости дорогие. Сперва еда, потом дела, — улыбнулся леший, хлопнув в ладоши.
Бледная до синевы светловолосая девочка, сосседавшая на огромном, обитом железом сундуке, которую Игорь и не заметил сразу, снова тихо запела, перебирая струны незнакомого инструмента.
— Неплохое приобретение, — оценил ее вокальные данные Олег.
— С месяц как утопла, — поделился леший, скользнув пальцами по скуле певицы, стирая одинокую слезу. — Талант. Я за нее водяному западную запруду уступил. Все равно он в прекрасном дуб дубом.
Игорь вяло копался вилкой в тарелке, сочувствуя бедняжке, которой ничем не мог помочь. Он мог лечить, но, увы, не воскрешать...
— По-прежнему плохо воспринимает человеческую пищу? — спросил друга леший, в той же манере, в какой говорил и о девочке: в ее присутствии, словно за глаза.
Оборотень быстро глянул на спутника, но ответить не успел.
— Просто аппетита нет, — сказал Игорь, прямо посмотрев на мужчину, заявляя, что он предмет одушевленный, и отодвинул тарелку.
— Ээ… да он умеет говорить! — засмеялся тот, поставив перед гостем тарелку со сладостями. — А ты лучше выглядишь. Я-то грешным делом думал, может и помер уже.
— Лиха.
— Ладно, ладно… не рычи.
Леший примирительно вскинул руки.
— Не затыкай ему рот, пусть говорит, — возразил ангел, смелея и налегая на сладкое. Было так заманчиво узнать о себе что-нибудь новое, возможно, более честное и объективное. — А может быть, вы можете вернуть мне память?
Словно эхо истинного «я» Игоря, сейчас надежно укрытого от мира, но которого Олег помнил. Того, кто спас ему жизнь.
— А может быть, вы можете вернуть мне память?
Лиха глянул в его сторону, молча спрашивая: не пора ли? Но он покачал головой, не в силах предсказать последствия. Выдержит ли психика Игоря те знания, что обрушатся на него? Возможно ли будет удержать его рядом и управлять, как прежде? Олег не хотел терять своего ангела. Он слишком многим пожертвовал ради него за это время, слишком привык к его присутствию рядом. О ком-то заботиться, оберегать.
Леший послушно передернул плечами:
— Не владею сим редким даром. Вот Лука… кто забрал, тот и вернет.
Ангел оживился:
— А где его искать, Луку?
Олег отчаянно закашлялся, поперхнувшись куском непрожареного мяса, и Игорь недоверчиво воззрился на него. Медленно поднялся из-за стола, качая головой.
— Вот как тебе верить?! — воскликнул он, выскакивая из дома.
Нагнав сердитого ангела у кромки воды, Олег, он же Лука, положил ему руки на плечи, поворачивая к себе.
— Прости. Ты был слишком слаб, я даже не знал, выживешь ли. Воспоминания о прошлом, об ужасной потере могли добить тебя. Ты и сейчас…
— Прощу, — все еще дуясь, буркнул Игорь. Неожиданно решительно поднял на собеседника упрямый взгляд. — Если ты немедленно вернешь мне память, Лука сын Валлы. Ох…
Лука вздохнул. Его заклятье уже начинало трещать по швам, еще немного и Игорь все вспомнит сам, без чьей-либо помощи. Вот только ему тогда уже не на что будет рассчитывать...
— Помни, ты обещал. — Заглянув ангелу в глаза, тихо шепнул. — Пробудись же Рахмиэль, ангел милосердия.
И снова пред внутренним взором пронеслась кинолента долгой чужой жизни, только в обратном порядке. Ангел закричал, сжимая ладонями виски, пытаясь принять все то, что обрушилось на него, но не смог и отключился, упав на руки «брата». Бережно подхватив, Лука отнес его в дом, уложив на любезно предложенное хозяином собственное ложе.
— Не выдержал, — констатировал Лиха, укрывая гостя дубленой медвежьей шкурой.
Оборотень покачал головой, мягко откидывая с лица ангела светлые локоны.
— Надеюсь, он сможет понять меня и простить…
Друг лишь крепко сжал его плечо, ободряя:
— Пойдем-ка, выпьем, — предложил он, оттаскивая Луку от ангела, чтобы усадить обратно за стол и вложить в руку чарку с выпивкой, которую готовил лично, славясь на всю округу.
— Что нам делать, Лиха? – спросил тот, когда бутыль с брагой обеднела на три четверти, а сам он захмелел, подпирая голову рукой. — Куда податься? Его Богу не нужен ангел-калека, на меня ему тем более… Отец меня не простит, а Рахмиэля не пощадит и подавно.
А бегать, он уже устал. Да и, как у людей говориться: сколь веревочке не виться…
— А если глубоко в прошлое нырнуть?
Лука сокрушенно покачал головой:
— Не вариант. Без энергетики единого Бога, ангел не долго протянет, ты ведь знаешь.
Собеседник вздохнул, соглашаясь.
— Тогда оставайтесь у меня, а? Авось не прознает никто.
— Ну, конечно… — Лука горько усмехнулся, плеснув себе в бокал еще немного настоянного на клюкве напитка. — Птицы донесут, звери проболтаются. И снимет огненный меч твою голову…
Лешак снова вздохнул, потерев шею.
— Нет, друг мой, ты мне слишком дорог.
Так и не придумав дельного выхода из сложившейся ситуации, они уснули, вытянувшись на широких дубовых лавках. Ибо утро вечера мудренее. А когда проснулись, за столом сидел Игорь, приканчивая остатки сладкого. Он был не похож сам на себя. Или, вернее сказать, слишком похож на себя… настоящего.
— Как ты?
Ангел посмотрел на него из-под упавшей на лицо светлой челки, и Луку окатило болью, столь же свежей, как и в тот день, когда он отсек от нее разум Рахмиэля. Увы, чтобы она осталась в прошлом, ее можно только пережить, перетерпеть...
— Ты столько для меня сделал. Не жалеешь, что связался со мной?
— Нет.
Рахмиэль слабо улыбнулся.
— Нам необходимо покровительство того, кто не слабее твоего отца, — неожиданно заявил он, обнаруживая, что слышал их ночной разговор.