Павел Иннокентьевич Тугаринов, кавалер ордена Красной Звезды, орденов Отечественной войны I и II степени, награжден медалями «Слава героям Курской битвы», «Георгия Жукова», «За оборону Праги», «За отвагу»:
- Мне повезло в том, что я всю войну воевал в одной части. Я раньше в Бурятии жил, в глухой деревушке, и вот в июле 1942-го года объявили у нас набор в танковую школу. Мы знали, что через год нас все равно призовут в армию и пошли добровольцами. Нас двенадцать парней 1925-го года рождения было, деревенские, и паровоза-то не видели, а тут выучились танком управлять!
Боевой путь нашего десятого гвардейского Уральско-Львовского краснознаменного добровольного танкового корпуса начался в июле 1943-го года на Орловско-Курской Дуге. У каждого корпуса была своя карта боевого пути, на которой красными стрелками отмечалось наступление, синими – отступление, пунктиром – дорога, по которой шли без боев, а красными зубчиками – места, где приходилось обороняться. На нашей карте синих стрелок не было - мы нигде не отступали. Карачево брали, Брянск, Унечю. После Курской битвы мы отдыхали и пополнялись в брянских лесах, ведь потери были большие - танков и людей осталось меньше половины. Поездом через Киев пошли сразу на Каменецк-Подольск, его взяли. Почти месяц были в окружении, но выдержали, помогло трофейное оружие.
Небольшая передышка и пошли на Львов, там я был ранен. Но ранения не тяжелые, две-три недели и я уже в строю. После Львова - на Сандомир, Пиотркув – это уже Польша. Вислу форсировали, Одер, реки Нейсе и Шпрее. Через Польшу и Германию. Наш танковый корпус заходил на Берлин с юго-запада, а с севера и запада зашел 1-ый Белорусский фронт, которым командовали Жуков и Рокоссовский. Но мы Берлин не штурмовали, а наоборот – обороняли, чтобы немцы не прорвались к американцам. 2-го мая 1945-го года взяли Берлин, а 4-го мая сыграли нам боевую тревогу, мы, правда, выдохлись уже все. А тут вдруг пополнение, танки пришли, пехота, артиллерия, в спешном порядке пополнили части и поехали вперед. Только на вторые сутки узнали, что идем на Прагу. Ее немцы взорвать хотели, вот чешские партизаны и обратились к Сталину за помощью. Четверо суток денно и нощно танковой лавиной шли на Прагу с боями и в ночь с 8-го на 9-ое мая взяли ее. Нас встречало там чешское ополчение, партизаны радостно кричали и приглашали к себе в гости. Мы с друзьями даже побывали у одних. На возвышенности возле Праги сосредоточился весь наш корпус, уже под утро 9-го мая подъехала армейская походная радиостанция и объявила о капитуляции немецких войск. Вот это было счастье! Мужики есть мужики – все запасы «горючего» выпили, салютовали кто из чего мог – пистолеты, автоматы. Правда, мы из пушек не могли салютовать - у нас холостых снарядов не было. Так кончилась для меня война.
Под Прагой мы недолго задержались – месяца два-три. И перевели нас в Венгрию, где мы простояли до 1947-го года. Перевели в Потсдам под Берлином, а потом и в сам Берлин. Там я пробыл до демобилизации в 1952-ом году, восемь с гаком лет прослужил. После войны демобилизовали в первую очередь женщин, а их у нас очень много было – зенитчики и санитарные батальоны. Потом пожилых. А нас – 1925-го и 1926-го года рождения демобилизовали по мере прихода пополнения. Я был в чине офицера, младший лейтенант. А чтобы повысили звание, нужно было учиться в военном училище три года. Некоторые пошли, а я, как и многие, не согласился. Тех, у кого были уже жены и дети, отправляли домой по месту жительства. А кто до войны семьями не обзавелся, тех демобилизовали и направляли в те города нашей Родины, где нужна была рабочая сила.
Вот так я попал сначала в Кемерово, а потом в Новокузнецк на КМК. Нас целый эшелон привезли, распределили. Кто имел какие-то специальности гражданские, те остались на заводах. А я-то парень деревенский, научился только танком управлять. Попал на Таштагольский рудник, учеником проходчика, потом освоил все шахтовые профессии, учился три года в вечерней школе. Потом на заочном отделении в СМИ шесть лет учился. Работал проходчиком, бурильщиком, мастером, потом был помощником начальника участка, начальником участка, замещал главного инженера. Учиться приходилось всю жизнь.
Я уже говорил, что мне повезло всю войну пройти в одной части. Сдружились на пути к победе мы крепко. После войны каждые пять лет встречались в местах боевой славы, последний раз в 2000-ом году. Лучший мой друг Борис Алексеевич Ососков умер четыре года назад от инфаркта. Мы с ним с самого начала войны вместе были. Мамасали Садиров, узбек, замечательнейший человек был. Он после войны в Андижане жил, я к нему в гости ездил. Бывал дома и у комбата нашего, Ивана Васильевича Быбко, он в Донецком крае живет, по сей день переписываемся. Однажды он на встречу с однополчанами не приехал, был у него тогда юбилей - 70 лет исполнилось. Вот мне и поручили от всех нас отвезти ему подарок. А какой подарок? Думали-думали, да купили самовар и наполнили его до верху коньяком. Представляете, как я этот самовар с коньяком вез!
Много их у меня в памяти, друзей-однополчан. Баранов в Москве живет, в совете ветеранов был, мы с ним переписывались, но на последние два письма не ответил. Дмитрий Кузьмич Ковтун, живет в городе Конотоп, жив-здоров, после войны стал писателем, пишет детские и взрослые книги. Медсестра наша Валентина Григорьевна Кузнецова боевая была женщина и волевая. Нелегкая выпала доля девчонкам-медсестрам в войну – танк подбили, а им надо бежать спасать солдат, вытаскивать из танка.
Татаринов из Красноярска, командир взвода Николай Александрович Лискин, Степан Ковальчук, командующий танковой армией Лелюшенко, Вася Болховитин, Дмитрий Горбунов – всех и не перечислишь. И все эти годы – от победи и по сей день мы переписывались, у меня полная тетрадка адресов однополчан. В гости-то друг к другу ездить уже не можем, да и писем сейчас совсем мало получаю – многих друзей уж нет в живых.
НИКТО НЕ ЗАБЫТ
