Не успев размять затёкшие ноги от стояния в очередях, не переварив впечатления от панорамы Парижа, мы оказались на набережной Сены, откуда отчаливали речные трамваи, представляющие из себя огромные длинные баржи, на палубе которых установлены лавки для туристов.
Как обычно, пришлось с полчаса подождать; на четвёртый день пребывания во французской столице я уже привык к постоянным очередям.
Многократно разрекламированная, растиражированная на открытках Сена, в близком рассмотрении оказалась не такой уж могучей, широкой рекой, по сибирским меркам - средняя речка. Бросалось в глаза другое: весь берег, как правый, так и левый представлял из себя сплошную каменную набережную, примерно так же выглядит Нева, закованная в бетон.
Когда речной трамвай заполнился до отказа - а это человек триста - шкипер дал прощальный гудок и стал выруливать на фарватер, придерживаясь правой стороны. Движение по Сене было довольно плотным, как нескончаемый поток машин на бульваре Сен Мишель. Речные суда различных размеров, экскурсионные трамваи, катера, гружёные баржи, плавучие рестораны и отели двигались сплошной стеной в ту и другую сторону.
Наш трамвай шёл на предельно низкой скорости, давая возможность туристам лицезреть и фотографировать великолепные старинные здания, любоваться ухоженной набережной, на которой тут и там гнездились потрёпанные палатки парижских бомжей.
Возле берега стояли на якоре баржи-жилища. Между прочим, на одной из них когда-то квартировал романтик Пьер Ришар, пока не купил дом. Через каждые метров пятьсот, может быть чуть больше, над нами проплывали мосты различной архитектуры, построенные в разное время - большие и маленькие, автомобильные и пешеходные. Несмотря на то, что Париж занимает не очень большую площадь, в черте города находятся около ста мостов.
Навстречу промчался плавучий ресторан с шикарным залом и огромными окнами. За одним из столиков я заметил мужчину весьма преклонного возраста в компании с пожилой ухоженной дамой. Я приветливо помахал сладкой парочке, в ответ дедушка мило улыбнулся, почтительно кивнул и поднял бокал. Кто был этот приятный джентльмен? Постаревший повеса - француз, деловой американец, а может быть, русский барон...?
Вертя головами в разные стороны, мы громко обсуждали причудливую архитектуру зданий и в буквальном смысле наслаждались обзорной экскурсией.
В этот момент кто-то сзади слегка тронул меня за плечо, - Вы откуда?
- Мы русские, из Сибири, - робко ответил я. Зачем кому бы то ни было знать, что мы из Израиля.
- О, братушки!, - заорал от восторга мужчина, - А я из Болгарии! Ура! Алёша!
Болтая без умолку на чистом русском, он пересел к нам и засыпал нас вопросами. Мне совсем не хотелось общаться с товарищем из Болгарии, тем более, за поворотом показался Нотр Дам де Пари, обнесённый высоким забором, скрывавшим недавний пожар. За забором уныло торчали две серые башни близнецы.
Лена с грустью взглянула на одинокие башни, на забор, на обгоревший шпиль:
- Тут нам крупно не повезло, а как хотелось побывать в Соборе Парижской Богоматери, но, видно, не судьба.
- Лет через десять всё отремонтируют, восстановят в первоначальном виде, будет как новенький. Приедем, посмотрим.
Темпераментный, прилипчивый болгарин между тем не унимался:
- А сейчас холодно в Сибири? Слышал, у вас медведи по улицам ходят?
- Объясняю по - порядку: сейчас в Сибири минус двадцать, медведи по улицам ходят, но не каждый день, - ответил я.
Интеллигентная Лена покосилась в мою сторону, - Серёжа...
Однако, моих слов оказалось вполне достаточно, чтобы нудного братушку, как корова языком слизала. Тот ещё долго на нас косился.
Мимо проплывали величественные дворцы, прекрасные памятники, чудесные набережные с толпами туристов со всего света.
Это чудо - Париж - случилось с нами в октябре, а уже в ноябре мы услышали о Короне. Будучи в Тель - Авиве, я много раз вспоминал Париж, и был уверен, что мы его украли у проклятой эпидемии...
