Глава 32.
Скорей назад! Кажется, понимаю, что происходит. Достаю глюкометр, хватаю его вмиг ослабевшую руку, которой он вот только что указывал мне выйти вон. Не сопротивляется, обмяк, пот градом, а сам как простыня, - ну, так и есть! Сахар почти на единице! Ты обедал? – бросаю на бегу.
Скорей к себе, потом с глюкозой и шприцом обратно. Набираю полный, затягиваю жгутом его руку выше локтя, у него тремор, как бы ещё в вену попасть?
Но ничего, попадаю с перового раза, кровь в шприце, значит всё норм. Видно с испугу мобилизовалась. Снимаю жгут и начинаю очень медленно вводить, а сама вполглаза слежу за реакцией.
Слава Богу, легчает прямо на игле, дыхание выравнивается, и цвет лица постепенно возвращается к человеческому, а то был, как из гипса.
- Лёш, ты обедал? – повторяю вопрос.
- Нет, хотел тебя дождаться, - едва шевелит губами.
- Ты – дурак? Соображаешь, что творишь? Только гипогликемии нам не хватало! Голодный, плюс физическая нагрузка, плюс стресс! А если бы я ушла секундой раньше? Мы бы завтра нашли в этом кресле хладный труп или безмозглый овощ! – молчит, понурившись. А я, закончив вводить спасительную глюкозу, зажимаю в локтевом сгибе салфетку и оставляю его ненадолго, - пойду, скажу Зейнеп, чтобы накрывала ужин и вернусь!
Она уже и так хлопочет вовсю,
- Ну, как Алёшенька? Сильно пострадал?
- Чуть не свалился в обморок сейчас, - надо её тоже подготовить, чтобы контролировала, - ему не только переедать нельзя, но и голодать тоже.
- Ой, Аллах, Алллах! Дура, я дура! – хватается за голову, - больше не повторится, Машенька, обещаю! Заставлю есть, если отказываться будет!
- Я сама больше не отойду надолго, Зейнеп ханым. Не вините себя, мы все сегодня облажались.
Поднимаюсь снова наверх, захожу к Алёше, он уже совсем огурчик, будто и не трясло его пять минут тому назад. В очередной белоснежной футболке, пытается разодрать свою почти высохшую кудрявую шевелюру простой расчёской, причём с таким остервенением, будто нарочно хочет выдрать из головы, как можно больше волос,
- Дай-ка я попробую! – мне даже смотреть-то больно.
- Я сам! – холодно и отчуждённо, - я всё могу сам!
- Я видела! Пять минут назад! Ты хоть понимаешь, какой опасности себя подверг?! Жизнь диабетика и так короче в среднем на десять лет, чем нормального человека… - собираюсь привести ещё массу доводов, но он не даёт,
- Маша! Выйди вон! И не смей больше заходить без стука в мою комнату! А лучше вообще не заходи! – я аж приседаю от неожиданности, это почти крик. За что? И, что с этим теперь делать?
Язык мой – враг мой! Запоздало соображаю, что почти назвала его ненормальным! Наверное, придётся начинать всё сначала, а лучше валить на родину. Пускай Кременецкая подыскивает новую няньку своему неуравновешенному чаду,
- Я не приду, обещаю. Только спустись и поешь, а сейчас измерь сахар после инъекции. Можешь сам контролировать, не сунусь. Данные по ватсапу сбросишь, вот номер! – быстро пишу на первой попавшейся бумажке по памяти свой телефон, подвернувшимся в бюро огрызком карандаша, - всего хорошего! – ухожу гордо и независимо.
Дотяну этот месяц до конца, чтобы аванс, выданный мне банкиршей в счёт первого месяца, не возвращать и совсем без копейки не остаться, и адью! С меня хватит!
Едим молча. У меня кусок в горло не лезет, так просто ковыряюсь ложкой во вкуснейшей чечевичной похлёбке, что ждала нас к обеду. Наваристая вкусная, сплошное мясо, а какие специи! Но не могу, и хозяйку обижать не хочется.
Зато Алексей мечет только в путь, несмотря на разбитую губу. Ну и ладно, ему обязательно надо поесть. Спустился к столу, сунул мне под нос глюкометр, глянула: сахар в норме. Зейнеп тут же кинулась его обнимать,
- Алёшенька, прости меня дуру старую, я же не знала! Даже не подумала! Не пугай нас так больше! – он резко с осуждением взглядывает на меня, мол, почто разболтала, но я встречаю его немое обвинение прямым встречным, в котором ясно даю понять, что считаю себя абсолютно правой, и он опускает взгляд, уткнувшись носом в плечо Зейнеп.
А потом с аппетитом принимается за еду, отчего она успокаивается и уже вполне довольна. Надо будет насчёт Лёшкиных перекусов с ней поконкретней обсудить, чтобы немного, но почаще…
Мой дальнейший вечер проходит в гордом одиночестве. Первый раз с приезда вспоминаю про телевизор, но ничего интересного для себя ни на одном из российских каналов не нахожу.
Выхожу на балкон, внизу бассейн, подсвеченный по периметру светильниками на солнечных батареях, видно, чтобы кто-нибудь не свалился впотьмах, напоминает, что как раз сейчас мы собирались его опробовать. Но теперь уже не нужно.
Немного помучившись, иду в душ, и только сейчас вспоминаю про свою больную спину. Раньше не до неё было, а теперь даже не очень горячей водой обожгло. После душа рука сама тянется за Лёшкиной футболкой. Спохватываюсь и выбираю ночнушку.
А потом долго ворочаюсь, не находя себе места, о том, чтобы лечь на спину, не может быть и речи. А в голову лезут запоздалые мысли: обещала, что разделю с ним беду, а сама пишмание на базаре нажралась! Застряла там с Шарифом, да ещё и про заплату зачем-то разболтала, а он тут же за это схватился и всё повернул в свою пользу! А потом Алёшке ещё и подтвердила его слова, и ненормальным обозвала! Не впрямую, конечно, но, всё равно, некрасиво! И прошлялась, как дура, а он мог элементарно доголодаться до серьёзного приступа! М-да… гнать меня надо в три шеи, а не зарплату платить!
Сна нет ни в одном глазу, зато муки совести обострились так, что хоть топись в бассейне! Поползав ещё немного по постели, переодеваюсь в Алёшкину футболку, потому что краем выреза ночной рубашки мне уже порядком натёрло сожжённую кожу. Обещаю себе взяться за ум прямо с завтрашнего утра, и засыпаю…
***
Утро снова начинается с громкого гуканья на балконе. Я уже знаю, кто там такой шумный! Влюблённая парочка горлиц, а это именно они, как сказала Зейнеп, облюбовали мой балкон местом любовных свиданий, продолжает свой конфетно-букетный!
Я тихонько подкрадываюсь и из-за шторы любуюсь, как влюблённые птахи, сидя на балконном парапете, нежничают. Теперь дама уже не мотает круги, делая вид, что у неё всего лишь спортивная пробежка для здоровья, и она в упор не наблюдает ухажёра. В данный момент подруга ласково перебирает клювом перышки на груди возлюбленного, а он склоняет голову набок и гулит от блаженства. Через какое-то время они меняются ролями, партнёр так же нежно заботится об избраннице, а я завидую,
- Эх! Молодцы, ребята! Может, лучше, когда вместо рта клюв? Зато ничего лишнего и обидного не скажешь, только гу-гу-гу…