оглавление канала
Выдохнув с некоторым облегчением, не обращая внимания на Найдена, который все еще ждал от меня ответа, я поднялась на ноги, подошла к бабулиному сундуку, бережно прикрыла крышкой шкатулку с рунными пластинками, и убрав шкатулку в сундук, закрыла его, и повернула ключ в замке. Ключ убрала обратно в глиняный кувшин, где он и лежал до этого. И только потом, повернувшись ко все еще, сидевшему на корточках, Найдену, и ворчливо проговорила.
- Чего примчался? Кто за кашей присматривать должен? Пригорела, поди…
Прошла к плите, сдернула кастрюльку с уже шипящей кашей в сторону, и принялась хлопотать, накрывая стол к завтраку. Подумаешь, вспомнилась прошлая жизнь… И что такого? Конечно, не каждый день такое случается. Но, уж коли это произошло теперь, значит настало время. И теперь, мне осталось только понять, для чего оно, это самое время, настало. И если я правильно понимаю намеки судьбы, разобраться мне с этим предстоит вместе с Найденом. Но, до того, как лезть в глубины прошлых жизней, для начала бы не мешало помочь мужику вспомнить, что же на самом деле с ним произошло в этой. Пусть меня прибьет дверью, но я была готова поспорить на что угодно, что все это взаимосвязано между собой. Иначе бы… Иначе бы Найден не появился в моем доме, и не приволок сюда эту шкатулку. Кстати, не мешало бы понять, откуда он ее выкопал.
Поставив тарелки с чуть подгоревшей и пахнувшей дымком кашей на стол, я позвала своего гостя:
- Пойдем завтракать. Чего на полу сидеть. На голодный желудок и мысли приходят дурные. Поедим, а потом уж и будем со всеми этими делами разбираться.
Найден, все еще глядя на меня с некоторой опаской, уселся за стол, и принялся без особого аппетита есть кашу. Кажется, кусок ему не лез в горло. Я старалась поменьше обращать на него внимания, сосредоточившись на еде. Вылизав свою миску чуть ли не досуха, я налила горячего чая и с удовольствием сделала глоток. Чай вообще – универсальный продукт, особенно у нас. Пришли гости – выпей чайку, и беседа потечет сама собой, возникли проблемы – выпей чайку, и мысли выстроятся ровными рядами и придет нужное решение в голову, устал от работы – выпей чаю, и ты почувствуешь, как все тело опять наполняется силой. Вот и я сейчас отхлебывала маленькими глотками горячий ароматный напиток, и по телу разливалось блаженное тепло. Суетиться сейчас не стоило. Сначала нужно было все разложить, что называется, «по полочкам», систематизировать всю информацию, какая у меня была. Только на этот раз мне предстояло этим заниматься не одной, а с Найденом. Вон он как поглядывает на меня поверх своей кружки. Того и гляди, или расплачется, или укусит.
Не дожидаясь ни того, ни другого, я осторожно начала.
- Послушай, с твоим появлением стало происходить что-то странное. Ты и сам это понимаешь. Мало того, что тебя нашли на Плакучем озере, так ты опять туда ушел в каком-то трансе и приволок оттуда эту шкатулку. Теперь я знаю, ЧТО это такое. И я думаю, что ты это знаешь тоже. Это Ключ, отпирающий Врата. Только вот где эти самые врата, и вообще, нужно ли их отпирать, пока не совсем ясно. По мне так, лучше спрятать ее подальше и забыть про ее существование. А то мы похожи сейчас на ту пресловутую обезьяну с гранатой, играем, сами не зная с чем. Мало того, что этот Ключ служит для открытия врат, так он еще пробуждает нашу память о прошлых жизнях. Да, да… И нечего на меня так смотреть, будто для тебя это большая новость. Скажу больше. Мне кажется… точнее, я почти уверена, что ты помнишь свою прошлую жизнь лучше настоящей. И в этом и заключается проблема. Поэтому ты сейчас, не боясь прослыть сумасшедшим, расскажешь мне все, что ты помнишь. Неважно, будет это из прошлой жизни, или из настоящей. Итак, я тебя слушаю…
Произнеся эту пламенную речь, я внимательно посмотрела на Найдена. Его несколько смущенный вид убедил меня в правильности моих выводов. Поерзав немного под моим внимательным взглядом, он опять уткнулся в свою чашку с чаем, и сделал вид, что его тут нет вовсе, а я распиналась несколько минут сама перед собой. Ну нет, дружок, со мной этот номер не пройдет. Мне вдруг захотелось огреть его этой самой чашкой, что я сейчас держала в своих руках, прямо по лбу, чтобы он как следует встряхнулся. Но, понимая, что, находясь в таких эмоциях, удара могу не рассчитать, и чего доброго, прибью мужика ни за что ни про что, я сдержалась. Только свирепо глянув на гостя, проговорила с легкой угрозой в голосе:
- Послушай… Если ты не поможешь себе сам, тебе никто не в силах помочь. Но есть еще один вариант. Вернуть Ольховского. Он с удовольствием подвергнет тебя гипнозу и еще разным штучкам, как подопытного кролика в каких-нибудь секретных лабораториях своего загадочного ведомства. Тогда ты, конечно, сможешь все вспомнить, но боюсь, тебе от этого уже не будет никакого проку. А я хочу тебе помочь, но одной, без твоего участия мне с этим не справится. Я попыталась. Но ничего хорошего из этого не вышло. Я сама едва не провалилась в твои воспоминания. Поэтому тебе стоит отбросить все твои неуверенные рефлексии и начать говорить. Повторюсь: не важно, ЧТО ты помнишь. Главное, начинай говорить. Вместе мы попробуем разобраться. Но, если ты не хочешь делиться этим со мной, могу позвонить Александру Евгеньевичу, и тот пулей принесется сюда.
Вобще-то, запугивать и шантажировать людей – это не мой конек. Но тут я посчитала правильней все выложить ему начистоту, чтобы он правильно смог оценить и понять свои перспективы. Найден глядел волком на меня из-под насупленных бровей, и, наконец, выдавил из себя:
- Ты права. О своей теперешней жизни я ничего не помню… Но я помню кое-что о своей прошлой жизни. Звучит, наверное, дико. Но так есть, и я ничего не могу с этим поделать. Это началось не так давно. Я помню только какие-то подземные коридоры. И мне казалось, что я был там не один. А потом какая-то вспышка света. И все… очнулся я уже на берегу Плакучего, когда меня нашел дед Авдей. Только с того момента в мою голову и хлынули эти воспоминания моей прошлой жизни. – Он так тяжело вздохнул, что у меня сердце защемило от жалости, но я не стала прерывать его, и он продолжил. – И не об одной… - Я растерянно уставилась на него.
- Ты хочешь сказать…?
Я не договорила, а он кивнул головой.
- Да, именно это я и хочу сказать. – А потом совсем неожиданно, с невеселой улыбкой спросил. – У тебя был в детстве калейдоскоп? Ну, такая трубочка с цветными стеклышками. Ты направляешь ее на свет, смотришь в нее, и тихонько поворачиваешь. А цветные стеклышки складываются в разные узоры. Поворот – и другой рисунок, еще поворот – и снова картинка меняется. Так вот, моя память теперь похожа на этот калейдоскоп. Причем, от моего желания это никак не зависит, и управлять я этим тоже не могу. Не понятно по какому принципу работает мое подсознание. Отправным толчком может послужить что угодно и в любое время; от любого сказанного слова, до падения листа на землю, сорванного ветром. Я помню себя за пультом управления большого межгалактического корабля, Вайтмара. Тогда меня звали Перхом. Помню монахом Ираклием, ходившим пешком в Сибирь в поисках скитов староверов, дабы спрятать у них на сохранение Великие Книги Знаний. Помню, как я умирал под Перекопом, пронзенный казацкой пикой, когда мы бились против армии барона Врангеля. Я помню себя, стариком Ефстафием, который умирал в Освенциме от голода, отдав свою пайку голодным детям…
Он говорил, и говорил. Взгляд его глаз был направлен в пустоту. Он не видел меня. А у меня от его слов перехватило спазмом горло. И невольно слезы выступили на глаза. Как это возможно?! Какая, должно быть, это смертная мука, помнить все свои жизни. Проживать вновь и вновь какие-то куски их своего прошлого. Умирать и воскресать вновь, чтобы опять умереть… Такой участи я не могла бы пожелать и своему злейшему врагу! Как он вообще такое выдерживает, до сих пор сохраняя нормальным свой разум?! Я невольно сжала ладони в молитвенном жесте у себя на груди, и боялась пошевелиться, слушая его монотонную, почти не окрашенную эмоциями речь. На какое-то мгновение он замолчал. Прикрыл глаза и ладонями протер лицо, словно снимая с себя все это бесчисленное количество жизней, которые, словно маски, были надеты на его лицо. Я по-прежнему сидела перепуганным зверьком, не зная, что ему сказать или, как его утешить. Он отнял ладонь от лица, посмотрел на меня долгим, каким-то пристальным взглядом, и с грустной улыбкой произнес:
- Да, я помню себя Божедаром. Помню, как жрецы в Родовом Храме обучали нас своему искусству. И тебя помню… Мы всегда были вместе. Во всех моих жизнях, мы всегда были рядом. Я узнавал тебя из тысячи других лиц. И знаешь, - он слегка усмехнулся, - твой образ почти не менялся. Не могу сказать, чем это вызвано. Видимо, боги были милостивы ко мне, и не меняли твою внешность, чтобы мы могли быстрее найти друг друга в следующей жизни. Наверно, это и есть – судьба.