Расшифровка передачи «Цена Победы» от 19 апреля 2023 года. Гость — Алексей Макаркин, историк, заместитель директора «Центра политических технологий». Ведущие: Виталий Дымарский и Владимир Рыжков.
В. РЫЖКОВ: В эфире «Цена Победы». И наш частый и любимый эксперт Алексей Макаркин, заместитель директора «Центра политических технологий». Мы всегда с Алексеем какие-то интересные истории стараемся рассказывать, которые не так часто, непервополосные. Но если история непервополосная, необязательно, что она неважная и тем более неинтересная. Как правило, избитые темы все знают, а когда берёшь что-то малоизвестное, то картина становится более объёмной. И сегодня мы решили поговорить о Чехословакии. Об одном из очень интересных людей, который, с одной стороны, работал в оккупационной администрации. А с другой стороны, был одним из лидеров Сопротивления. В нормальной голове это не укладывается. Как можно быть вторым лицом в оккупационной администрации и одновременно героем Сопротивления. Мы сегодня этот парадокс постараемся рассказать. Я просто напомню зрителям, что был Мюнхенский сговор известный, когда фактически Чехословакию отдали на растерзание Гитлеру. Гитлер поначалу отхватил Судетскую область, населённую немцами, а потом недолго думая вторгся в Чехословакию, поставил под контроль всю страну. На востоке создал марионеточную Словакию с пронацистским режимом, а в Чехии, в Праге был Протекторат. Фактически это была полностью подчинённая Берлину территория. В одной части Словакии у них был прокси-режим, а в другой установили свой оккупационный режим.
Мой первый вопрос. Мы знаем, что после Мюнхена была гигантская депрессия у чехословацкой элиты. И понятно почему: страну сдали союзники, была национальная катастрофа, страну дали на растерзание нацистам. Начнём с того, какие стратегии были в чехословацкой элите после Мюнхенского сговора, потери Судетской области и оккупации страны, разделения страны. Что в элитах было чехословацких? Всё пропало, разбегаемся, вешаемся, стратегия малых дел? Чехословацкая элита была демократическая, это была демократическая страна, высококультурная, с огромными традициями. Что творилось в элите, Алексей?
В. ДЫМАРСКИЙ: У меня очень короткой добавление к тому, что сказал Владимир Рыжков: этого генерала зовут Алоис Элиаш.
А. МАКАРКИН: В элите был полный разброд и шатание, как говорится. Тем более что сразу после Мюнхенских соглашений глава государства Бенеш ушёл в отставку и покинул страну. Выбрали нового президента беспартийного и аполитичного, довольно консервативного юриста Гаху, который никоим образом не был сильной политической фигурой. Он был такой компромиссный. После Мюнхенский соглашений был арбитраж, который устроил Риббентроп. Он постановил отнять у Чехословакии часть словацкой территории и отдать её Венгрии. Когда ещё была такая ситуация, что Германия сближалась с Венгрией, Венгрии надо было какой-то презент, и Венгрия получила от Германии в качестве презента часть Чехословакии. Дальше — национальное движение в Словакии. Возможно говорить, что это было движение, связанное с Германией, но оно было не совсем уж марионеточным. Неслучайно, если мы посмотрим на современную ситуацию, Словакия сейчас независимое государство. Словацкое национальное движение имело свои основания, свою историю, которая была независима от Германии. Но в конкретной ситуации 1938 года словацкие националисты, сторонники словацкой национальной идеи и Германия, нацистский режим, у них интересы на тот момент совпали. Это максимальное ослабление Чехии. И провозглашается словацкая автономия. Провозглашается она с согласия чехословацкого правительства. Таким образом оставшаяся часть Словакии перестаёт быть унитарным государством. Теперь это уже государство, где есть автономия. У словаков есть правительство и т. д. Вроде как урегулировали. Это был ноябрь 1938-го.
После этого в самой Чехии начинаются довольно своеобразные процессы. Чехия приходит к заключению, раз её Франция и Англия бросили, значит надо как-то проводить политику национальной реорганизации: отказываться от слишком большого политического плюрализма и создавать более консолидированное государство. Начинаются знакомые интонации. И их знаменитая многопартийность. Было много разных политических партий: социал-демократы, народные социалисты, аграрии, меньшие партии.
В. РЫЖКОВ: Добавлю, об этом мало кто знает, что была и немецкая партия, которая представляла в парламенте судетских немцев.
А. МАКАРКИН: Судетская партия к тому моменту была неактуальна, потому что она торжественно присоединилась к РДП. Судетская область стала частью Германии. А вот оставшиеся чешские партии слились в две политические партии, чтобы упростить политическую систему: зачем нам много партий, достаточно две — одна правоцентристская, другая левоцентристская. И будет всем этим проще управлять. И вот так они протянули конец осени, зиму. Никаких перспектив. Действительно, они одиноки. Единственное, что их немножко удержало, что Адольф Гитлер в Мюнхене клятвенно обещал, что дальше не пойдёт, что Прагу он не тронет. Это он обещал Чемберлену и Даладье. Была надежда, что он это обещание исполнит.
Что происходит дальше? Март 1939 года. Словакия всё больше уходит. Вроде, в ноябре договорились, но на самом деле для нового словацкого автономного правительства договорённости были только этапом к полному отделению. Они всё больше уходят, всё больше не хотят иметь ничего общего с Чехией, с Прагой. Они выстраивают непосредственные отношения с Германией, ищут её покровительства. И находят это покровительство. В Словакии усиливается не просто консервативные, а и ультраправые и фашистские политические силы. И становится ясно, что вот-вот Словакия уйдёт. А раз так, то что тогда останется остальным. Судетская область потеряна, часть территории словацкой потеряна. Я ещё забыл сказать, что и поляки подтянулись во время Версальской конференции, когда устанавливали границу, то Польша была недовольная границей в районе Тишина. Соответственно, раз Чехословакия разваливается, то они решили тоже поучаствовать в этом процессе и присоединить сравнительно небольшой кусочек территории. Небольшой — но всё равно обидно. Получается, что тебя громят все. Вспомнили все старые обиды, старые претензии. Чешское правительство решается на свой последний решительный шаг. Инициатором этого выступает министр транспорта генерал Алоис Элиаш, о котором мы с вами будем говорить. И он предлагает: давайте хотя бы вооружённым путём удержим Словакию. Давайте как-то противостоять словацкому сепаратизму, иначе всё будет дальше эродировать и рухнет.
Президент с этим согласился — генерал был весьма убедителен. И чехословацкая армия устанавливает свой контроль над Словакией. Назначается новое словацкое правительство, с которым правительство Праги готово было работать. Отстраняются профашистские министры и т. д. Была последняя попытка спасти Чехословакию. Это была середина марта 1939 года. Дальше события развиваются совершенно стремительно. Словацкие власти этого решения не признают. Утверждают, что чешское правительство нарушило всевозможные законы и правила. Провозглашают в одностороннем порядке независимость Словакии. И обращаются за поддержкой к немецкому правительству.
Дальше Адольф Гитлер, угрожая вторжением, вызывает к себе президента Гаху для переговоров, вроде бы. Президент приезжает. Он исходит из того, что всё-таки ситуация в Словакии — внутреннее дело Словакии, о чём там можно говорить, да и Франция и Англия обещали, и Гитлер Франции тоже что-то обещал и т. д. Но когда президент Чехословакии приезжает в Германию, ему достаётся ультиматум: или он соглашается на независимость Словакии и на то, что оставшаяся часть территории страны переходит под покровительство Германии (отсюда — понятие «протекторат»). Либо Германия начинает военные действия, и тогда всем будет плохо.
Президент какое-то время держится. С ним происходит сердечный приступ. Его кое-как откачивают с помощью инъекций. И он, будучи внеполитическим человеком, не обладая никакими волевыми качествами, он сдаётся и добровольно подписывает просьбу к немецким властям взять оставшуюся часть страны под своё покровительство. А дальше уже Германия направляет туда свои войска. Министр обороны (тогда ещё формально Чехословакии) генерал Сыровый, человек с интересной биографией (в своё время он командовал чехословацкими легионерами в Сибири, был одним из тех людей, кто сдал адмирала Колчака повстанцам), в Чехословакии считался национальным героем. Он потерял глаз в 1917 году, когда в составе легионов воевал в составе австро-венгерских войск. И этот министр обороны приказывает армии сдаться, никак не сопротивляться. В его приказе говорилось, что иначе пострадает гражданское население. Говорятся все те вещи, которые обычно в таких случаях говорятся. Таким образом и глава государства, и министр обороны по сути сдают страну Адольфу Гитлеру.
Взамен они получают то, что в стране сохраняются формально чешские власти. Но что интересно, что президента Протектората (а им снова стал последний на тот момент президент Чехословакии Гаха) назначает уже Адольф Гитлер. То есть он может в любой момент его уволить. Это не президент, который получил свою власть, легитимность от чехословацкого народа или от чешского народа, а он получил свою власть уже от своих новых покровителей. На территории Протектората вводятся немецкие законы. Вместо двух партий остаётся одна: хватит им и одной партии здесь. Как в Германии однопартийная система, так и здесь однопартийная система для чехов. Уничтожаются независимые профсоюзы, вводится антисемитское законодательство по немецкому образцу и т. д. И важно, что при этом учреждается должность имперского протектора, который по сути и является главой всего этого Протектората, которому подчиняется уже ставший полностью марионеточным президент Протектората. Имперским протектором Гитлер назначает немецкого аристократа, бывшего министра иностранных дел барона фон Нейрата. Вот что происходит.
В. РЫЖКОВ: Давайте перейдём к нашему герою. Как он туда попал в эту администрацию? Как так вышло? Он сам хотел или это получилось технически, само собой, его заставили?
А. МАКАРКИН: Само собой ничего не происходит, естественно. Он был известный человек в стране. Он был военачальником, дивизионным генералом, командовал одним из корпусов. До этого был замначальника Генштаба. Помимо военной деятельности, занимался военно-дипломатической деятельностью. Был военным представителем Чехословакии на переговорах о разоружении в 1932 году. И на этих переговорах он знакомится с главой немецкой делегации, которым является Константин фон Нейрат, который стал имперским протектором. На то время он был министром иностранных дел, но ещё в правительстве Веймарской республики. Они знакомятся, находят общий язык.
И вот в 1938 году, когда в правительство Чехословакии включаются целые плеяды генералов, тогда страна ещё намеревалась обороняться. Думали, что удастся отбиться при поддержке Франции. Тогда в правительство включили целый ряд известных военачальников. И он получает должность министра транспорта в правительстве, но при этом оставаясь на военной службе. И 1939 год, когда всё рухнуло, страна рухнула. Но Германия согласилась на то, что в Протекторате будет не только чешский президент, но будет и чешское правительство. И вот получается такая ситуация, что никто не хотел возглавлять это правительство, потому что это страшное унижение. Даже те политики, которые были за компромисс с Германией, потом сдавали страну Германии, стали отходить. Как-то это было непопулярно, непрестижно, унизительно.
И вдруг вспоминают, что, оказывается, генерал Элиаш знаком с новым протектором, с новым генерал-губернатором, сможет выстроить с ним отношения, договориться, может как-то отстоять интересы страны, на что-то повлиять и т. д. Это был один момент. И его стали уговаривать: иди и прими эту должность. Он совершенно не стремился. Но его стали уговаривать чешские политики. Второй момент был следующий. Дело в том, что образовался политический вакуум: никто не хочет быть премьер-министром. И в этой ситуации стали появляться разные варианты. Например, оживился очень интересный персонаж, известный нам по истории Гражданской войны, генерал Радола Гайда. Он был одним из соратников Колчака. Потом он организовал вооружённое восстание против него. Такая эпическая фигура авантюрная. Он от Колчака получил множество орденов, добился успехов в 1919 году военных, потом вместе с эсерами пытался Колчака свергнуть. Потом у него все ордена отобрал. Изгнал его с территории Сибири.
Но генерал вернулся в Чехословакию, продолжил там военную службу, благополучно или не очень, в Генштабе. Потом стал выступать против демократического политического руководства страны, организовал фашистское движение. Потом пытался даже организовать небольшой военный переворот не очень удачно, мягко говоря. Отсидел какое-то время. И этот авантюрный человек, от которого никто не мог ждать, что он сделает или скажет завтра, через какое-то время стал претендовать на роль спасителя отечества. В таких ситуациях появляются разного рода спасители отечества. Вот он сейчас с Германией договорится: в Германии нацисты, он фашист. Этого элиты страны явно не хотели. Не хотели, чтобы у власти оказался авантюрист с такими диктаторскими амбициями, который непонятно куда заведёт, который непонятно как будет себя вести. И поэтому обратились в связи с этим к генералу Элиашу, которого знали как человека вполне уважаемого, порядочного, чтобы он принял на себя эту ответственность. В результате Гайду от всего отстранили, он обиделся. Сказал, что раз его не уважают и Германия не обращает на него внимание, то он уходит от всякой политической деятельности. Вот таким образом было сформировано новое правительство, в котором оказался целый ряд представителей политической элиты Чехии. И они стали как-то работать. Таким образом он оказался главой правительства Протектората.
В. ДЫМАРСКИЙ: Как бы вы это оценили: какая-то двуликость была? Он, с одной стороны, предлагал антисемитские законы. С другой стороны, эти антисемитские законы были более мягкие, чем антисемитские законы самой Германии, Третьего рейха. С одной стороны, я прочитал, он отличался невероятной исполнительностью всего того, что требовали от него немцы. С другой стороны, он делал всё, чтобы ничего не произошло, чтобы эти распоряжения с одной стороны выполнялись, с другой стороны не выполнялись. Плюс к этому поддерживал отношения, как я понимаю, с Бенешем, который был в изгнании и возглавлял правительство в изгнании. Как ему это всё удавалось? Где была игра, а где были естественные проявления его взглядов? Тот же антисемитизм: он был антисемитом или подстраивался под антисемитизм Третьего рейха?
А. МАКАРКИН: Подстраивался, конечно.
В. РЫЖКОВ: Добавлю, чтобы нам общую картину получить. Какие были полномочия у него? Это был свадебный генерал или какие-то полномочия были у него?
А. МАКАРКИН: Полномочия были. Управление экономикой, например. Правительство этим занималось. Другое дело, что контроль над экономикой был у того же имперского протектора. Последнее слово было за имперским протектором по всем вопросам: законодательство, экономика. Но текущую хозяйственную деятельность могло осуществлять это правительство.
Это правительство могло предлагать разные законодательные инициативы. Например, тот же самый Элиаш понимает, что в стране будет учреждено антисемитское законодательство, так как Протекторат, устраниться невозможно. И надо попробовать: вдруг удастся это дело смягчить. Тем более что, вроде, имперский протектор не такой уж злой человек и сам не совсем антисемит. А если антисемит, то не совсем радикальный. Вроде, человек из общества, аристократ: дайте-ка мы ему предложим. А предложим ему простую вещь, что да, антисемитское законодательство, но не по принципу крови, а по принципу религии. То есть даём шанс. С другой стороны, те люди еврейского происхождения, которые уже давно приняли решение стать католиками или протестантами, вообще от этого освобождаются. Давайте попробуем так сыграть. Избежать этого не удастся, давайте попробуем предложить инициативу, которая могла бы смягчить. Имперский протектор, барон, аристократ Константин фон Нейрат был абсолютно исполнительным. Он всю эту инициативу решительно отвергает и на территории Протектората Богемии и Моравии учреждается, как я уже говорил, немецкое антисемитское законодательство без всяких льгот, смягчений. Вот такая попытка чего-то добиться, выторговать не удалась.
Что касается исполнительности. В данном случае это, наверное, такая часть чешской культуры… Есть знаменитый роман про очень исполнительного бравого военнослужащего: «Бравый солдат Швейк». Он действительно отличался ревностным подходом к своим обязанностям, но при этом…
В. РЫЖКОВ: Швейк был ещё тот прохвост. Если бы все исполнители были такими, как Швейк, то в мире не было бы такого зла никогда. Он доводил всё до абсурда. Если это чешский характер, то это лучший характер в мире.
А. МАКАРКИН: Если так посмотреть, то можно провести определённую аналогию: брали под козырёк, говорили, что сделают, но на самом деле саботировали и ничего не делали, уклонялись.
В. РЫЖКОВ: Виталий, ты же жил в Праге. Ты обнаруживал в пражанах, чехах в целом эти швейковские черты: включать дурака, а на самом деле делать как надо?
В. ДЫМАРСКИЙ: Я не могу судить, это были всё-таки советские времена социалистические, когда были другие нравы в обществе. Но единственное, что очень заметно было: чехи совершенно не агрессивная нация. Они, скорее, добрая нация. Даже их протесты были… Даже в 1968 году протесты чешские, студент, который себя сжёг и т. д., вооружённое сопротивление было несильным. Я думаю, что для чеха выстрелить в человека — проблема.
А. МАКАРКИН: Для кого как.
В. ДЫМАРСКИЙ: Нет, конечно, обобщать очень трудно, тем более когда говорим об обществе, нации, стране. Тем не менее такая мягкость.
В. РЫЖКОВ: А хитринку ты у них замечал, Виталий, швейковскую? «Слушаюсь, господин поручик».
В. ДЫМАРСКИЙ: Нация с юмором. И мягкая. Вот они с мягким характером.
А. МАКАРКИН: Насчёт мягкого характера: тут всё было непросто. Чем ещё занимались генерал Элиаш и его соратники? Они в 1939 году сделали очень много для того, чтобы перебросить как можно большее количество чешских офицеров на Запад, чтобы они приняли участие в будущей войне. Они получали документы, что направляются на курсы переподготовки отставных военных. Направлялись они таким образом в приграничные районы. Дальше организовывался переход границы. Так на польскую территорию перешёл подполковник Людвиг Свобода, который потом возглавил чехословацкую армию в СССР, потом был министром обороны, потом был президентом коммунистической Чехословакии. Ещё многие офицеры переходили. Потом дальше была передача информации. Они передавали разведывательную информацию в Англию, где к тому времени находился президент Бебеш. Эта информация передавалась британским властям. И это тоже играло свою роль в дальнейших событиях.
Но этого не хватало. А время идёт. Двойную игру вести психологически крайне проблемно, когда человек демократических взглядов предлагает что-то немецкое, пусть мягкое, чтобы спасти людей, но всё равно предлагает. Или же когда он должен делать какие-то политические заявления, он делает политические заявления, конечно, в поддержку Германии, благодаря немецкие власти за то, что те взяли страну под покровительство, спасли её, помогли, а сам думает, куда бы они пропали, провалились сквозь землю.
И вот в 1941 году идёт Вторая мировая война, начиналась Великая Отечественная, и Элиаш просто не выдерживает. Он понимает, что должен кого-то убить, то есть что-то должен сделать. Вооружённого восстания не получается, там были планы, строились. Но ничего из этого не вышло. Такая идея индифферентности сыграла свою роль, и контроль со стороны немецких властей тоже сыграл свою роль. И партизанское движение на территории Чехии не устроишь: страна урбанизированная, лесов немного, партизанам уходить некуда. Надо что-то делать. У него возникает первая идея: надо убить заместителя протектора Карла Германа Франка. Это был один из самых ненавистных персонажей для чехов. Это был как раз тот выходец из судетской германской партии, который совершенно ревностно и фанатично исполнял указания немецких властей. Франк отличался тем, что любил лошадей, занимался конным спортом. И возникла идея во время занятий спортом заразить его лошадиным сапом, болезнью, которая человека приводит к смертельному исходу. Но там не получилось, потому что как раз когда заговор перешёл в реальную фазу, Франк неожиданно увольняет тренера, который согласился пойти на такой шаг.
Но Элиаш не отказывается от желания что-то сделать. И что он делает. Он приглашает к себе как премьер-министр Протектората семь чешских журналистов, которые работали в коллаборационистских СМИ: самых активных прогерманских пропагандистов, которых в Чехии вполне обоснованно считали изменниками. Он приглашает их на встречу, закрытую пресс-конференцию, где он рассказал им, как он выстраивает положительные отношения с немецкими властями, как он оптимистично настроен в отношении успехов германской армии на Восточном фронте. Перед этим он решает их угостить. Он заходит в небольшой магазинчик недалеко от своей резиденции и покупает там семь бутербродов по количеству приглашённых. И с помощью приглашённых врачей эти семь бутербродов через инъекции отравляет тремя веществами. Одно — токсин, а два других вызывают туберкулёз и тиф. Что под рукой были, то они и использовали. После чего он абсолютно спокойно скармливает им отравленные бутерброды. Вот такая история.
В. РЫЖКОВ: Я к аудитории нашей обращаюсь: представьте себе, премьер-министр травит пропагандистов бутербродами. Представьте себе картину.
А. МАКАРКИН: Это были те пропагандисты, коллаборационисты, они были предателями. Двое из них в молодые годы были активными участниками коммунистического движения. И такое было. Потом от коммунизма они пришли к коллаборационизму: из ультралевых стали ультраправыми. Уважения к ним не было никакого.
В. ДЫМАРСКИЙ: Но там умер только один?
А. МАКАРКИН: Как я понимаю, культуры тифа и туберкулёза оказались недостаточно эффективными. А пропагандист, которому достался ботулизм, он умер. Получилась такая история. Умер один, остальные переболели. Их отправили спасать…
В. ДЫМАРСКИЙ: Это знаменитая история, но возникает вопрос: почему Элиашу не предъявили никаких обвинений.
А.МАКАРКИН: Во-первых, практически сразу же его арестовали. Там тоже была довольно интересная история. Его арестовали по другой истории, по другому делу. К тому времени немецкие спецслужбы уже выяснили и что у него есть связи с Бенешем в Англии, что через него поставляется информация, припомнили историю с офицерами, которых ещё в 1939 году перебрасывали за границу, чтобы они там воевали. Всё это припомнили, собрали достаточное количество доказательств и почти сразу после этого его арестовали.
Стали расследовать одновременно два дела. Одно по поводу того, что я сказал, второе по поводу отравления. И приехал немецкий эксперт, чтобы выяснить, было ли это осознанное отравление или просто так случилось. Чешским экспертам, понятно, в Германии никто не доверял. И немецкий эксперт неожиданно выносит вердикт, что именно так случилось.
В. РЫЖКОВ: Мясо было несвежее.
А. МАКАРКИН: Да, мясо было несвежее, виноваты какие-то кулинары, но они несознательно, они же не знали и т. п. Неожиданно немецкий эксперт оказывается на стороне чехов, хотя он как специалист знал и представлял себе, что там произошло. Почему это произошло, до сих пор не совсем понятно. Вполне возможно, что у него были антифашистские взгляды. Кроме того, к этим коллаборационистам относились плохо не только в Чехии, но и в Германии многие считали их весьма малоприятными персонажами.
В. ДЫМАРСКИЙ: К пропагандистам всегда такое отношение и своих, и чужих.
А. МАКАРКИН: Там по-разному было. Как я уже сказал, откачивали их в госпитале СС, спасали их эсэсовские врачи. С другой стороны, немецкий эксперт, видимо, относился к ним иначе. И в результате Элиашу этого обвинения в отравлении не предъявили. Но того, в чём его уличили, вполне хватало, чтобы дать высшую меру наказания.
Довольно длительное время шло следствие. Он находился в пражской тюрьме. Он там пересекался с известным коммунистическим журналистом Юлиусом Фучиком, который написал «Репортаж с петлёй на шее». Близко они там не общались, только могли в коридоре пересечься. А дальше прибывшие из Англии парашютисты убивают заместителя имперского протектора Гейдриха. К тому времени уже были перестановки в руководстве. Барона фон Нейрата посчитали слишком умеренным, несмотря на то что он был слишком исполнительным человеком. Гитлер требовал усиления репрессий. Нейрат ушёл в отпуск, чтобы не было большого скандала. А на время его отпуска, из которого он так и не вернулся, обязанности протектора стал исполнять заместитель Гиммлера Гейдрих, эсэсовец со всеми вытекающими последствиями. На него было совершено покушение. И по итогам этого покушения он умер от ран. И прокатилась целая волна террора по Чехии. Были убиты все, кого заподозрили в связях с этими парашютистами, даже в самых минимальных. И был казнён целый ряд политических заключённых, в том числе Элиаш. Вот такая история.
В. ДЫМАРСКИЙ: Но он уже был приговорён к тому времени!
А. МАКАРКИН: И приговор привели в исполнение.
В. ДЫМАРСКИЙ: У меня такой вопрос. Я 10 лет прожил в Чехословакии, ещё когда она была социалистической, в 1960-е. Имя Элиаша в социалистический период чехословацкой истории вообще не звучало. Его в герои перевели недавно. Почему? Потому что он не был коммунистом? Вроде, у них не было такого жёсткого отношения?
А. МАКАРКИН: Там по совокупности. Как только вернулся президент Бенеш (он был президентом до 1948 года), то Элиаша ценили, он был посмертно произведён в генералы армии, был признан участником Сопротивления, вполне уважаемой персоной. Дальше в 1948 году к власти приходят коммунисты во главе Народного фронта со своими соратниками и марионетками. После этого всё, что относится к некоммунистическому Сопротивлению, предаётся анафеме. Не только Элиаш, который был премьер-министром в правительстве Протектората и был вынужден участвовать в коллаборационистской деятельности, но и те военные, те политики, которые никак к деятельности этого правительства не имели отношения, находились в концентрационных лагерях. Они тоже признавались фигурами, которых исключали из истории. Тех, кого удавалось арестовать, арестовывали. Целый ряд политиков ушли в эмиграцию. Они были признаны изменниками, агентами империализма, агентами западных разведок. Тот факт, что передавали информацию в Англию, вроде бы во имя движения Сопротивления, но после войны это стало интерпретироваться как сотрудничество с британскими спецслужбами.
Некоммунистическое Сопротивление было осуждено. И такие персоналии, как Элиаш, которые были, по крайней мере официально, участниками коллаборационистских институций. А дальше в Чехословакии коммунизм рухнул, потом страна разделилась на Чехию и Словакию. В Чехии был тогда президент Вацлав Гавел. И он стал достаточно активно награждать участников некоммунистического движения орденами. Большинство из них получило ордена посмертно, были признаны их заслуги официально правительством и президентом Чехии. И одним из первых (это был 1996 год) генерал Элиаш был посмертно награждён орденом Белого льва. Он был ещё раз, после того как ему посмертно присвоили генерала армии, ещё раз его вклад был официально признан.
В. ДЫМАРСКИЙ: После «бархатной революции» началась переоценка всего. Элиаша вспомнили. Но в то же время были попытки, которые ни к чему не привели: Фучика, наоборот, появились предположения, что он с гестапо сотрудничал. Начали менять знаки: плюс на минус, а минус на плюс. Правда, в отношении Фучика никакие предположения не подтвердились
А. МАКАРКИН: Так случалось во многих странах.
В. ДЫМАРСКИЙ: И мы это знаем.
А. МАКАРКИН: И у поляков сходная ситуация. Даже ещё, может быть, более радикальная в отношении к истории. И в Чехии сейчас довольно непростые процессы идут. В том числе в отношении к истории. Если в 1990-е реабилитировали движение Сопротивления некоммунистическое, в том числе и Элиаша, и других его деятелей, которые имели вполне реальные заслуги, а многие из них были убиты нацистами, то сейчас, в 2022 году, я вам рассказывал про генерала Сырового, которые был министром обороны, который призвал чешскую армию воздержаться от Сопротивления. Он был после окончания войны осуждён как коллаборационист. Была известная его фотография, как он протягивает руку Гитлеру, когда тот приехал в Прагу. Сейчас этот генерал официально реабилитирован, приговор в отношении него был отменён. Его приговорили, по-моему, к 20 годам лишения свободы, потом освободили досрочно. Он сейчас официально реабилитирован, ему открыли мемориальную доску. Исторический процесс он такой: амплитуда маятника пошла очень далеко.
В. РЫЖКОВ: Но имя Элиаша не оспаривается? Более или менее консенсус?
А. МАКАРКИН: Имя Элиаша не оспаривается. Это вполне уважаемый человек. А здесь, конечно, оспаривается, потому что весьма непросто проходила реабилитация генерала Сырового. Консенсуса в обществе по поводу этой фигуры и близко нет. Но всё равно так они сделали, что он был реабилитирован.
В. ДЫМАРСКИЙ: У меня есть любимый дипломат американский Джордж Кеннан. Он работал в американском консульстве в Праге. Он Элиаша описал как персонажа популярного романа «Бравый солдат Швейк»: «У Элиаша была ошеломляющая готовность выполнять любые требования и столь же ошеломляющая способность выполнять их таким образом, чтобы эффект сильно отличался от того, который предполагали те, кто отдавал приказы».
В. РЫЖКОВ: Это и есть Швейк: включать дурака и на ясном глазу делать всё наоборот.
А. МАКАРКИН: Но опять-таки момент такой, что такая игра может идти очень недолгое время. И как мы здесь видим, такой человек, который включает дурака, имитирует исполнение указаний, на каком-то этапе чувствует, что этого не хватает, что этого недостаточно, надо сделать что-то большее, что-то реально героическое, что он и сделал.
В. ДЫМАРСКИЙ: Спасибо большое Алексею Макаркину!