Помните эту красавицу Юдифь — идеально спокойная, гармоничная, в мире с собой — держа в правой руке меч, она опирается на невысокий парапет, а прелестная ножка покоится на отрубленной голове Олоферна. И всё это в джорджоновской золотистой атмосфере, которая создает ощущение полного покоя:
Серия 21: Зрелое творчество Караваджо
Прошло около 100 лет, и поступок Юдифи, соблазнившей вражеского военачальника Олоферна, Караваджо показал во всём ужасе происходящего:
Как видите, времена меняются — на пороге Барокко. Если Высокий Ренессанс дает гармонический образ, то мироощущение нового времени Караваджо больше всего передает драматическими сценами, которые поражают своей жестокостью.
С 1599 по 1606 годы Караваджо писал в основном на религиозные сюжеты. Покровительство могущественного кардинала дель Монте много значило для художника-новатора: его работы поднялись в цене, а купить полотно Караваджо — стало вопросом престижа. Он писал заказные картины, но писал их по-своему. И если тема принадлежала заказчику, то исполнение целиком принадлежало Караваджо. Надо сказать, что исполнение это приносило ему много неприятностей и создавало множество проблем. Потому что то, что делал Караваджо с этими сюжетами, было совершенно непривычно. Одна из сквозных тем таких картин — это жестокость, которую художник демонстрировал с некой беспощадной правдивостью.
Таких жестоких сцен у него множество, начиная с этой картины, написанной ещё молодым Караваджо:
Это «Жертвоприношение Исаака» — сюжет, к которому художники обращались много-много раз. Это очень жестокий сюжет не только в живописном исполнении, но в самом Ветхом Завете, когда Господь велит Аврааму принести в жертву своего сына-первенца Исаака, чтобы доказать свою веру. И Авраам оказывается перед жестоким и очень трудным выбором, который решается в пользу Бога. Он уводит своего сына на гору, сооружает жертвенник, готовит дрова, нож, и только в последнюю минуту, когда нож уже занесен над сыном, появляется ангел — он удерживает руку Авраама, и вместо Исаака на алтаре оказывается агнец. Ягненок, которого приносят в жертву Богу.
Эта драматическая сцена выставляет художнику сложную задачу, которую Караваджо решает с совершенно беспощадной откровенностью:
Эти страшные сюжеты Караваджо — к ним художник будет привязан всю жизнь.
Вероятно, непосредственным источником вдохновения для написания картины «Давид с головой Голиафа» послужила работа Джорджоне на эту же тему:
Но Караваджо значительно усиливает драматизм этой сцены. Библейские герои перестают быть бесплодными символами. Караваджо не стремится пробудить религиозные чувства, а старается описать непосредственно само событие. Караваджо обвиняли в том, что он профанирует память святых и священных событий. Его произведения вызывали самые разноречивые мнения: от восторженных до резко отрицательных. Бывало, что заказчики не принимали работу, и тогда художнику приходилось переделывать её или создавать новые версии.
В искусствознании существует такая занимательная версия, что картина «Давид с головой Голиафа» — это двойной автопортрет. Относительно Голиафа — это очень близко к истине, он действительно похож и скорее всего это автопортрет. Но есть предположение, что Давид — это тоже Караваджо в юности.
Караваджо несколько раз изобразил себя в виде отрубаемой головы. И есть великий соблазн трактовать это как некий навязчивый страх или размышление художника о своей судьбе. Буйное поведение Караваджо, неукротимые страстный характер приносили много бед, и хотя высокие покровители неизменно спасали своего подопечного, возможно, что некий внутренний страх гибели изживался художником вот таким образом.