Абдулла Сабирович Байрбеков (1920-1985) был одним из немногих красноармейцев, кому удалось уцелеть в яростных боях в Брестской крепости, а затем – выбраться из этой цитадели живым.
С октября 1940 года он служил в 44-м стрелковом полку, и к началу войны был сержантом, командиром пулемётного расчёта. По его словам, в этом полку, дислоцированном в Бресте, служило не менее 70-ти чеченцев и ингушей, также призванных в 1940 г.
В марте 1941 года Байрбеков окончил полковую школу, где освоил пулемёт «Максим», и с 15 марта всё время находился в Брестской крепости, в казарме в северо-западной части цитадели. Перед войной в крепости из 44-го полка оставался один батальон для несения караульной службы. В ночь на 22 июня Абдулла был в карауле. Со слов этого непосредственного участника событий и будет дальнейший рассказ.
В четыре часа утра вся крепость была разбужена сильным обстрелом и бомбёжкой. Вспыхнули пожарища. В 6 утра немцы пошли на приступ, но наткнулись на яростное сопротивление.
С 6 до 8 утра шёл жёсткий бой, потом на короткое время установилось затишье. Байбеков стрелял по наступавшим гитлеровцам из пулемёта с верхнего этажа казармы, недалеко от западных (Белостокских) ворот.
«Противник рвался к нам в ворота через мост, проложенный через правый рукав Мухавца. Окно, возле которого я установил свой пулемёт «Максим», мы забаррикадировали мешками с сахаром».
Часов в 9 возобновились атаки немцев, стремившихся перебежать мост, спрятаться в мёртвом секторе обстрела и проникнуть через ворота в цитадель. Но Байбеков и другие пулемётчики успешно пресекали эти попытки.
Тогда по окнам, из которых они стреляли, немцы дали с десяток орудийных выстрелов. Но точно попасть не могли.
«Вся крепость превратилась в множество самостоятельно обороняющихся крепостей. Такой крепостью была и наша пулемётная точка. Только за ночь на третий день между огневыми точками и узлами сопротивления стали устанавливаться связи и взаимодействие».
Положение было трудным. От пожарищ исходили жар и чад. Все умирали от жажды, хотя вода была буквально в десяти метрах. К тому же, бойцы были голодны, по неосторожности съели много сахара, отчего жажда сильно увеличилась, буквально душила.
На третий день прибавился смрад от погибших людей и коней. Решили бросить жребий: кому вечером, рискуя жизнью, выйти из окон в нижнем этаже на кромку берега, проползти по ней, спуститься до реки, набрать воды и вернуться.
Это было смертельно опасно: немцы всю ночь пускали осветительные ракеты и зорко стерегли противника, чтобы замучить жаждой и заставить сдаться.
Как раненый немец помог Байрбекову?
Жребий выпал на Байрбекова. Он решил не дожидаться вечера, а идти сразу, днём. Использовать раненого немца, который уже несколько часов лежал в секторе обстрела с ранеными пулемётной очередью ногами и тщетно звал на помощь.
Абдулла Сабирович взял брезентовое ведро, спустился на первый этаж, вылез из окна и подполз к раненому немцу. Показал ему на ведро, и жестами объяснил, что пойдёт за водой и напоит его. Только пусть он крикнет лежащим на противоположном берегу немцам, чтоб в него не стреляли.
Раненый немец сразу же понял, что от него требуется, приподнялся на локте и что-то стал кричать своим. Потом обратился к Байбекову и стал показывать в сторону реки.
Абдулла Сабирович снял с немца каску, взял своё ведро и просто пошёл по откосу вниз, на виду у немцев.
«Сердце колотилось у меня в груди, как у птички, попавшей в западню. С другого берега на меня смотрели множество фашистских глаз. А раненый немец сверху продолжал кричать, чтобы меня не трогали».
Прежде всего Байбеков зачерпнул в каску воды и напился так, что дышать стало трудно. Потом набрал воды в брезентовое ведро и в каску, поднялся на кромку берега и напоил немца. После чего взял из его сумки индивидуальный пакет и, как мог, перевязал ему раны на ногах. Немец благодарил!
До стены казармы от немца было метров пять. И это расстояние надо было пройти с ведром воды, всё время ожидая выстрела в спину с того берега. И надо было влезть в окно! Никто не стрелял в Байбекова.
Бойцы напились и долили воды в кожух охлаждения пулемёта.
На четвёртый день стали кончаться патроны. Это было самое страшное. Байбеков с товарищами несколько раз переносили пулемётную точку, предполагая, что по прежнему окну немцы уже пристрелялись, и скоро точно «положат» снаряд прямо в него.
«Мы все жили надеждой, что скоро к нам на помощь подоспеет Красная Армия. А потом – стали по ночам мелкими группами прорываться из крепости. Это удавалось немногим, при прорыве гибло много людей».
Немцы установили в разных местах крепости громкоговорители и предлагали бойцам сдаться, прекратить бесполезное сопротивление. Потом давали полчаса или час времени на выход с белым флагом. Потом на крепость снова обрушивался ураганный огонь.
К 29 июня гитлеровцам удалось подавить большинство очагов сопротивления. Отдельные группы нашли убежище в казематах и подвалах. В том числе и Байбеков. Время от времени оно выбирались из укрытий, обстреливали врагов и быстро прятались.
«Вид у нас был ужасный. Мы были похожи на скелеты. Грязная одежда на нас висела тряпками. Сами мы заросли бородами, были грязны, глаза были мутными от бессонницы. Самая ужасная судьба была у многочисленных раненых, лежавших во многих подвалах. Они умирали от жажды, голода, от ран и заражения крови», – рассказывал Абдулла Сабирович.
В ночь на 30 июня ему в группе из 10 красноармейцев удалось ускользнуть из крепости, благополучно добраться до леса, и начать пробираться на восток, выбирая трудные лесные дороги. Во время этого похода группа соединялась с другими, попадала под обстрел немцев, расходись на мелкие группы.
15 сентября с тремя товарищами Байбеков дошел до Ельни. Усталые, голодные, продрогшие, они зарылись в стог соломы и заснули. И их спящими захватили немцы. До конца войны Абдулла Сабирович был в концлагерях. Выжил, но на эту тему ничего не рассказывал:
«Жизнь в немецких лагерях для военнопленных – сплошная душегубка. О них много рассказано».
С Вами был Владимир, канал «Две Войны». У меня есть 👉 сайт , 👉 Одноклассники, 📍YouTube, Телеграмм. Пишите своё мнение!
Как Вы считаете, насколько были готовы бойцы гарнизона к обороне?