13 октября 1928 года на вилле Видёре близ Копенгагена скончалась последняя русская императрица Мария Федоровна Романова, который был, без малого, уже 81 год.
На долгую жизнь Марии Федоровны пришлось много потрясений и катастроф. Каждая из них была для нее прежде всего личной драмой. Ни одна из них ее не сломила. Она — дочь короля, невеста наследника престола огромной державы, жена и мать императоров — никогда не позволяла себе быть слабой. Удивительное, поистине «королевское» сочетание гордости и терпения стало ее стилем и позволило ей выдержать самое страшное.
Пережив мужа, четырех сыновей и многих внуков, Мария Федоровна так и не смогла поверить в чудовищную гибель старшего сына, императора Николая II, и его семьи, и до последней минуты надеялась на их чудесное спасение.
Принцесса Мария-София-Фредерика-Дагмар-в семье её звали Минни- родилась 26 ноября 1847 года в Желтом дворце Копенгагена, рядом с дворцовым комплексом Амалиенборг. Она была четвертым ребенком и второй дочерью немецкого принца Кристиана Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургского и Луизы, принцессы Гессен-Кассельской.
Юной Минни еще не исполнилось и 18 лет, когда был решён её брак с наследником российского престола, старшим сыном императора Александра II цесаревичем Николаем Александровичем. Этот был тот редкий случай, когда просватанные из-за династических соображений молодые люди сразу искренне полюбили друг друга. Они обручились в 1865 году во время его путешествия по Европе. Великому князю Николаю шёл 21 год. По воспоминаниям современников, это был поистине блестящий молодой человек, имевший все шансы со временем стать умным, гуманным и либеральным монархом. Дагмар и Николай казались идеальной парой. «Это дело устроили не одни люди,- писал Никса отцу после помолвки,-и Бог нас не оставит».
Все разрушилось почти столь же стремительно, как началось. Болезнь цесаревича — цереброспинальный туберкулезный менингит — оказалась очень серьезной, а неправильно поставленный диагноз и неверное лечение лишь усугубили ее. Сильные боли в спине, приковавшие его к постели, врачи приняли за приступы ревматизма. Окружающие успокаивали обеспокоенную известиями о болезни жениха Дагмар, желавшую немедленно ехать к нему в Ниццу. Между тем состояние Николая быстро ухудшалось. 10 апреля 1865 года, когда на французский курорт одновременно прибыли его отец, 20-летний младший брат великий князь Александр Александрович и невеста, надежды уже не оставалось.
После смерти жениха Дагмар долго не могла оправиться от шока. Переживания в Ницце были так остры, что она почувствовала вдруг возникшую связь с этими совсем еще недавно чужими людьми. Примерно то же ощущали и родные покойного Николая. Особенно привязался к девушке император Александр II, который открыто намекал, что был бы, в любом случае, очень рад видеть её членом семьи Романовых. «Мне очень приятно слышать, что Вы повторяете о Вашем желании оставить меня подле Вас, — писала в ответе царю Дагмар. — Но что я могу ответить? Моя потеря такая недавняя, что сейчас я просто боюсь проявить перед ней свою непреданность. С другой стороны, я хотела бы услышать от самого Саши, действительно ли он хочет быть вместе со мной, потому что ни за что в жизни я не хочу стать причиной его несчастья. Да и меня бы это, скорее всего, также не сделало бы счастливой…» Редкий такт и мудрость этой 17 –летней девушки еще больше укрепили царскую чету в желании сделать Дагмар своей невесткой, но понимая всю деликатность ситуации, они не хотели давить ни на нее, ни на цесаревича Александра. Александр Александрович был ничуть не похож на своего старшего брата ни по внешности, ни по складу ума или темпераменту. Большой, неторопливый, основательный, он казался многим простоватым или даже мужиковатым. Великий князь был независим, довольно упрям и нелегок в общении, но те, кому удавалось завоевать доверие Александра, могли рассчитывать на его самую преданную дружбу. В то время цесаревич был влюблен во фрейлину своей матери, княжну Марию Мещерскую. В марте 1865 года он писал в дневнике: «Я не на шутку люблю её, и если был бы свободным человеком, то непременно бы женился, и уверен, что она была бы совершенно согласна», а менее, чем через два месяца после смерти Николая, оставил такую запись: «Каждый день то же самое, было бы невыносимо, если бы не М…». Они тайно встречались, «случайно» виделись на прогулках, передавали друг другу записки. Вскоре об этом стало известно царской семье, что вызвало скандал. Но, не смотря на увещевания отца и выговоры фрейлине, эта связь продолжалась.
Точку в этой истории поставила статья в датской прессе, где утверждалось, что цесаревич Александр не намерен жениться на принцессе Дагмар из-за бурного увлечения княжной Марией Мещерской. Кристиан IX попросил подтвердить планы наследника относительно его средней дочери. У Романовых произошла крупная ссора, в ходе которой Александр Александрович заявил о желании отречься от престола и жениться на «милой Дусеньке», на что Александр II, пригрозив выслать княжну, напомнил сыну о долге перед Россией. Цесаревич Александр подчинился отцу, и, объяснившись с княжной Мещерской, отправился в Копенгаген официально просить руки Дагмар. Их помолвка состоялась 17 июня 1866 года в замке Фреденсборг.
Будущий император Александр III так вспоминал этот момент: «Я спросил ее: может ли она любить еще после моего милого брата. Она отвечала, что никого, кроме его любимого брата, и снова крепко меня поцеловала. Слезы брызнули и у меня, и у нее. Потом я ей сказал, что милый Никса много помог нам в этом деле и что теперь, конечно, он горячо молится о нашем счастье».
В теплый сентябрьский день 1866 года невеста прибыла в Кронштадт. Ф.И. Тютчев посвятил приезду принцессы стихотворение «Небо бледно-голубое». 12 октября Дагмар приняла православие в соборной церкви Зимнего дворца, а на следующий день была официально наречена великой княжной Марией Фёдоровной. Браковенчание было совершено в Большой церкви Зимнего дворца 28 октября, после чего супруги жили в Аничковом дворце, а позже –в Гатчине. Несмотря на сложную завязку их отношений, чета прожила в любви и согласии почти 30 лет до самой кончины Александра III.
Светская жизнь в Северной столице отличалась пышностью и невероятной активностью, что ничуть не походило на тихий Копенгаген. К счастью для цесаревны Марии, её легкий характер, доброжелательность и жизнелюбие помогли ей успешно справляться с большинством светских обязанностей. Отношения со свекром и свекровью складывались прекрасно. Александр II относился к невестке с нескрываемой симпатией, что, отчасти сглаживало наметившееся охлаждение в отношениях императора и наследника, особенно обострившееся после появления у Александра II второй семьи с молодой княжной Екатериной Долгоруковой.
В Санкт-Петербурге Мария Федоровна блистала на балах, где могла танцевать без отдыха много часов подряд. Это ее пристрастие к танцам, вызывавшее у степенного Александра Александровича добродушную усмешку, было широко известно в свете. Поговаривают, что однажды, отчаявшись увести жену с очередного бала, где она танцевала без перерыва 6 часов, цесаревич просто приказал потушить освещение в зале.
Своей любви к танцам цесаревна Мария не изменяла даже в период беременности. Стоит заметить, что к исполнению материнских обязанностей она готовилась с большим волнением, понимая, что только рождение будущего наследника позволит ей чувствовать себя спокойно. В конце 1867 года стало известно, что Мария Федоровна ждёт ребенка. Первенец появился на свет 6 мая 1868 года. Мальчик, конечно же, был назван Николаем. Последнему императору Российской империи Николаю II судьба уготовит страшную участь, ну а пока Александр и Мария были вне себя от счастья.
Материнские обязанности не отвлекают цесаревну Марию от благотворительности. Она покровительствует искусству и сама активно увлекается живописью.
Кроме того она попечительствует Женскому патриотическому обществу, Обществу спасения на водах, возглавляет ведомства учреждений императрицы Марии (учебные заведения, воспитательные дома, приюты для обездоленных и беззащитных детей, богадельни), Российское общество Красного Креста (РОКК). Благодаря её инициативе в бюджет РОКК пошли пошлины за оформление загранпаспортов, железнодорожные сборы с пассажиров первого класса и подепешные сборы, которые значительно повлияли на увеличение бюджета РОКК.
Вслед за Николаем у них появились на свет еще пятеро детей. Малыш Александр не доживет и до двух лет- уйдет от менингита. Красавец Георгий, которому прочили карьеру на флоте, буквально сгорит от скоротечной чахотки. Отважный Михаил, возглавлявший Кавказскую конную дивизию, будет зверски убит под Пермью на месяц раньше Николая. Долгую жизнь суждено было лишь прожить двум дочерям Ксении и Ольге.
В 1881 году после покушения террориста Гриневицкого погиб император Александр II. Боль, смертельная тревога и огромная ответственность сопровождали первые месяцы жизни Александра III и Марии Федоровны в новом качестве. Из соображений безопасности императорская семья перебирается в Гатчину, и именно гатчинский период станет счастливейшим временем в жизни всех ее членов.
Внешне в их жизни изменилось очень немногое. Император оставался подчеркнуто, до аскетизма, скромным в быту, и в этом не было никакой позы. Александр III и Мария Федоровна очень тосковали друг без друга, когда приходилось расставаться, поэтому старались делать это как можно реже и, будучи в разлуке, ежедневно писали друг другу. Переписка супругов за это время сохранила нам много трогательных свидетельств их влюбленности, ничуть не растерявшей с годами своей свежести и силы.
Познакомившийся с императрицей на выставке в 1892 году (Мария Федоровна, как и муж, увлекалась живописью) художник А.Н. Бенуа писал: «Одета государыня всегда была очень скромно, без какой-либо модной вычурности, и лишь то, что ее лицо было сильно нарумянено (чего не могла скрыть и черная вуалька), выдавало известное кокетство… Отношения супругов между собой, их взаимное внимание также не содержали в себе ничего царственного. Для всех было очевидно, что оба все еще полны тех же нежных чувств, которыми они возгорелись четверть века назад. Это тоже было очень симпатично».
Об этом — почти безоблачном — периоде жизни Марии Федоровны можно сказать не так уж много. Ее будни были заняты в основном семейными делами, а еще жена императора по традиции много занималась благотворительностью. Ни о каком «политическом влиянии» она и не помышляла. По словам генерала Н.А. Епанчина, «будучи в самых сердечных отношениях с императрицей Марией Федоровной, император Александр III не допускал ее вмешательства не только в государственные дела, но и в служебные, и если бывали с ее стороны хотя бы самые легкие поползновения, он решительно пресекал их». Он сам очень любил бывать на родине жены, в Дании. «Ему нравилась простая, скромная жизнь, которую вела королевская чета, и его еще более удовлетворяла возможность жить вне стеснений этикета, «по-человечески», как он говорил, — вспоминал генерал Н.А. Епанчин. — Государь делал большие прогулки пешком, заходил в магазины. Его простота, приветливость снискали ему большую популярность в народе».
Спокойную жизнь не смогла надолго омрачить даже случившаяся в 1888 году железнодорожная катастрофа, в которую попал царский поезд (каким-то чудом в числе погибших и раненых не оказалось никого из членов венценосной семьи). Беспокоил венценосных родителей цесаревич-наследник Николай, влюбившийся в принцессу Алису Гессен-Дармштадскую из-за слухов о массовых случаях гемофилии у потомков королевы Виктории. Потом, Александр III был совсем не прочь сосватать сыну Елену Орлеанскую по династическим соображениям, но та категорически отказалась принимать православие. В конце концов, Мария Федоровна сказала мужу: «Мы были счастливы, пусть будет счастлив и он, если любит. Пусть женится!».
В 1894 году тяжело заболел Александр III. Первоначально ставили диагноз: пневмония. Несколько дней его состояние было критическим, но когда кризис миновал, тревога за мужа все равно не покидала Марию Федоровну. Некогда статный и могучий, император таял буквально на глазах. Ни лейб-медик Густав Гирш, ни другие врачи, не могли установить точной причины резкого ухудшения его здоровья (как выяснилось позже, это была острая сердечная недостаточность). Сам Александр III очень не любил болеть и лечиться и просто игнорировал многие рекомендации врачей. Между тем болезнь развивалась стремительно. В конце сентября царя перевезли на южный берег Крыма, в Ливадию, в надежде на благотворное действие местного климата. Но и это не помогло. Он страшно исхудал, не мог спать и ходить, ужасно мучился от острых болей в груди, сильнейшего отека ног, одышки и слабости. По настоянию Александра III в Ливадию была срочно вызвана Алиса Гессенская — он хотел успеть благословить брак, которого так желал сын.
Мария Федоровна не могла поверить, что надежды уже нет. Произошедшее было таким неожиданным и кошмарным! Она, как могла, крепилась. Все кончилось 20 октября. Многочасовое мучительное угасание мужа Мария Федоровна наблюдала, сидя рядом с ним. В какой-то момент один из врачей обнаружил, что сердце императора не бьется. Близкие потянулись в его комнату. Вот как позже описывал эти секунды граф Сергей Шереметев: «В мыслях промелькнуло: что я увижу? Но увидал то, чего, конечно же, помыслить не мог… Спиною к открытым дверям в креслах сидел государь. Голова его слегка наклонилась влево, и другая голова, наклоненная вправо, касалась его, и эти две головы замерли неподвижно как изваяния. То была императрица. У меня промелькнуло: они оба живы или они оба умерли? Священник медленно и отчетливо читал Евангелие. Мгновенно все вокруг меня зарыдали, и никто не трогался с места». Оказалось, что Мария Федоровна потеряла сознание.
«Я так и не могу привыкнуть к этой страшной реальности, что дорогого и любимого больше нет на этой земле. Это просто кошмар. Повсюду без него — убивающая пустота. Куда бы я ни отправилась, везде мне его ужасно не хватает. Я даже не могу подумать о моей жизни без него. Это больше не жизнь, а постоянное испытание, которое надо стараться выносить, не причитая, отдаваясь милости Бога и прося его помочь нам нести этот тяжелый крест!»-писала она в письмах.
Впереди было еще 34 года, и испытания только множились. К частью, 46-летняя вдова даже не предполагала, что ей придется перенести.
Она не могла не беспокоиться за сына. Ники совсем не имел суровой основательности отца. Он был мягок, деликатен, уступчив, и часто не он руководил обстоятельствами, а они-им. Не видела она и твердой опоры для мужа в Аликс. Болезненная, склонная к мистицизму, замкнутая, Александра Федоровна с трудом находила со свекровью общий язык.
Сын всегда относился к Марии Федоровне с теплом, участием и заботой, не отказывался выслушивать ее советы, порой прислушивался к ним, но… спокойствия не было. Императрица нередко путешествовала, гораздо чаще, чем раньше, ездила в родную Данию, много занималась делами семьи, особенно близко к сердцу принимая заботы младших детей — Михаила и Ольги. Большой радостью стало рождение в 1904 году у Ники и Аликс долгожданного наследника — цесаревича Алексея. Впрочем, окружающая действительность давала больше поводов для беспокойства, чем для радости. Неудачная война с Японией, революция, политиканство и интриги, распущенность и какая-то дряблость, как будто разливавшиеся в обществе, — все это она воспринимала очень остро.
Летом 1914 года началась война. Поначалу она вызвала колоссальный патриотический подъем, однако вскоре многочисленные внутренние проблемы не только вновь оказались на первом плане, но и чудовищно обострились. Военные неудачи, эпопея с Распутиным, невиданное истощение сил народа, все более агрессивные политические претензии «общества» и катастрофическое падение популярности императорской семьи накалили ситуацию в стране. Последние месяцы перед Февральской революцией Мария Федоровна провела в Киеве. Именно здесь в октябре 1916 года было скромно отмечено 50-летие ее свадьбы.
Получив в начале марта роковое известие об отречении сына от престола, она устремилась к нему в Могилев (там размещалась Ставка Верховного Главнокомандующего). Вновь — который раз в жизни! — ее охватило ощущение страшного горя и бессилия. Она не могла не то чтобы смириться, даже просто понять причины того, что произошло.
В конце марта 1917 года императрица вместе с дочерью Ольгой и зятем Александром Михайловичем прибыли в Крым. Вскоре к матери и мужу присоединилась великая княгиня Ксения. Здесь, фактически под домашним арестом, в полной неопределенности по поводу своей дальнейшей судьбы и судьбы сыновей и внуков, она прожила целых два года. Очевидцы вспоминали, что как-то во время обыска солдаты из рук Марии Федоровны вырвали Библию. Она умоляла оставить ей книгу. И услышала в ответ: «Старухе ваших лет нечего уже такую чепуху читать!»
Племянник, английский король Георг V прислал за ней крейсер. Мария Федоровна согласилась эвакуироваться только с условием, что с ней смогут уехать абсолютно все домашние и оставшиеся слуги, если захотят.
Прибывшие английские матросы носили траурные повязки по случаю гибели Николая II. Мария Федоровна в ярости сорвала их. Ее ум не в состоянии был осознать и принять чудовищную расправу, совершенную над самыми близкими людьми.
В Англии Мария Федоровна пробыла недолго. Сама она говорила: «С сестрой (королева Великобританская и Ирландская Александра) мы чувствуем себя друг к другу ближе на расстоянии». Никто не понимал до конца глубины ее горя, а статус вынужденной гости страшно тяготил ее. Но и переехав в родной Копенгаген, Мария Федоровна не испытала никакого облегчения. Новый король, ее племянник Кристиан X терпеть не мог независимую тетку, которая, по его мнению, жила не по средствам.
Мария Федоровна избегала любой политической деятельности, но всегда помогала по мере возможностей всем нуждавшимся эмигрантам. Но более, чем политики, её осаждали разного рода самозванцы, главным образом, чудесно спасшиеся «внучки». Одной из них, утверждавшей, что она –великая княжна Анастасия Николаевна, Мария Федоровна ответила: «Барышня! Вы еще очень молоды. У вас будет время добиться успеха. Но я Вам не помощница: мы обе знаем, что Вы мне никакая не внучка!». Единственной радостью в этот период для Марии Федоровны была семья её дочери Ольги и маленькие внуки Тихон и Гурий.
Кончина 80-летней императрицы исчезнувшего государства не потрясла мир. Окончательно ушла в прошлое огромная эпоха в российской и мировой истории, но прежде всего не стало удивительно стойкой, красивой женщины, которая сумела, не согнувшись, до конца пронести свой немыслимо тяжкий крест.
