Пока Вова находился в командировке в Чечне время тянулось бесконечно долго. Работа - дом. Дом- работа. Развести детей по садам, забрать детей. Покормить, постирать. За окнами зима и морозы. Темнеет рано, рассветает поздно. Телевизор смотреть не хочется. Тоскливо...
Вечером я включала радио, чтобы не проспать. Утро начиналось традиционно - с гимна и с новостей. Я упорно слушала сводки, хотя каждый раз клялась себе, что не стану этого делать и расстраивалась.
Муж уехал в конце декабря, а в январе в Кетово пришел первый гроб. Слава Богу, не из отряда наших ребят, но мы, конечно, узнали об этом сразу. Говорить о том, что я почувствовала в тот момент, нет смысла. Я долго откладывала воспоминания о том периоде по простой причине - они тесно перекликаются с нынешним временем. Моя нервная система не выдерживала тогда. Она держится из последних сил и сейчас.
Мне бы не хотелось, чтобы читатели моего канала ругались и ссорились в обсуждении этих воспоминаний, и, слава Богу, пока подобное не наблюдается. Я живу не в замкнутом пространстве и понимаю, что вероятность подобных споров велика, взгляд на ситуацию у всех разный. Пожалуйста, оставайтесь читателями, а политиканов и горлопанов, хватает и без нас!
После того, как на блокпост ушла машина с посылками, мы стали ждать ответ. Вернувшийся транспорт привез вести из отряда. Письмо от мужа было коротеньким, но, главное, написано уникальным Вовиным почерком и это значило, что у него все в порядке.
В нем ни слова не было об обстреле, после которого несколько ребят получили контузию, о ночных выходах на «зачистку», и это понятно. Судя по тексту, Вова вообще отдыхал в санатории. Спал и ел сгущенку! А потом снова спал. Я, конечно, не верила этому мнимому благополучию, стараясь читать между строк. Но конспирировались мужики хорошо! Все семьи получили похожие письма. Не служба, а курорт!
Дни снова потянулись медленной чередой. Писем оттуда больше не привозили, а почта, разумеется, в те края нос не совала, конвертик не отправишь.
Вернулся Вова из «санатория» в марте. К этому времени страна уже оплакивала гибель шестой роты Псковской дивизии и Сергиево-Посадского ОМОНа. Шокирующие подробности трагедии ОМОНа я узнала позднее, но всё же раньше, чем об этом стало известно официально. Теперь в Сети есть информация о той печальной истории, только вспоминают о ней неохотно. А я забыть не могу!
Оказалось, что перед гибелью, колонна проезжала через блокпост с курганскими ребятами. Одна машина заглохла и водителю пришлось остаться, чтобы её ремонтировать. Остальные поехали дальше. На прощание командир ругал парня и переживал о том, как он будет догонять их на опасной дороге. Один. Что ж, он один, потерянный от горя, и жил потом несколько дней на посту, с осознанием, что уцелел, благодаря заглохшему мотору, а его товарищей больше нет. Видавшие всякое мужики, не знали как к нему подступиться, что сказать....
За командировку Вова получил, так называемые "боевые". Когда ребят отправляли, речи о них не заводилось, меня убеждали, что муж едет не воевать.
Деньги, конечно, оказались очень нужны! У дочери появился желанный тамагочи, у сына тетрис, а в доме - мебель, так как с ней у нас в ту пору было туго. Но, если бы мне предложили выбор - я ни секунды бы не колебалась! Когда через полгода в нашем доме снова прозвучало слово " командировка", я потребовала от Вовы увольнения... Мои душевные силы закончились ещё в первый раз.
В стенку, которую мы тогда приобрели, отдав половину "боевых", муж положил две коробочки со знаками отличия за несение службы. Они и сейчас там лежат!
Сегодня памятная дата, Праздник! Наши с мужем предки прошли дорогами Великой Отечественной, имели ранения, награды... Мы помним их рассказы! Я помню фотографию деда из госпиталя, после Сталинградского фронта. Он, показывая шрамы от пули, называл его санаторием... Я не представляю что довелось пережить нашим бабушкам, отправившим мужей на ту страшную войну! Где они черпали силы...Я оказалась гораздо слабее.
Минуту молчания, которая включается на каналах в 18.55 я без слез так и не научилась смотреть...