Вне зависимости от жанра раз в неопределённое время выходят фильмы поколения. Своеобразные документы эпохи, в которых запечатлены надежды, тревоги и грёзы, испытываемые не отдельно взятым человеком, а условным большинством.
Их редко выделяют на фоне других и не вносят в топы кино на вечер, но после просмотра такого кино возникает чувство, что поговорил с уже взрослым человеком, пока тот был юным – безмятежен и одновременно впервые ощутившим всю тяжесть мира. Чувство, что поговорил с отцом или даже дедом, которые по самым разным причинам уже этого не скажут – даже банально в силу возраста, позабыв о том, как раньше воспринимали свою жизнь и быт. Как справлялись с выбором и как реагировали на неудачи.
Я нашёл несколько таких фильмов. Они очень отличаются и каждый выбивается из списка своей уникальностью. И о каждом из трёх хочу немного поговорить.
«МНЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ»
Он больше остальных походит на документ эпохи. Во-первых, параллельно рассказывает истории троих друзей, а не одного главного героя. Во-вторых, содержит много общих планов, длинных сцен с досугом молодёжи того времени и их рассуждений о жизни, о родителях, о грядущем будущем. И много раз сталкивает новое и старое поколение, которые не понимают друг друга, отталкивают, хотя безутешно хотят сближения.
«Чем у вас забита голова? Что вам надо?»
«Да, действительно! С культом личности покончено, фильмы заграничные нам показывают, тряпки иностранные тоже отчасти продают, лёгкую музыку оправдали и узаконили. Титов 17 раз облетел вокруг Земли, ёлка в Кремле! Что ещё надо?»
Весь конфликт – наверное, главный конфликт фильма – звучит в этой сцене. Герой со своей подругой говорят с её отцом о будущем пары. Отец считает уход дочери из дома и устройство на работу до окончания университета преждевременными. Он убеждён, что отношения распадутся не сегодня-завтра, а выбор уже будет сделан и возможность ускользнёт.
Дочь не слышит его и возражает. Она хочет жить принципиально другой жизнью, она отрицает старое и бежит навстречу новому. В то время как парень хочет понять родителя и хочет получить от него совет, но слышит не то, чего хочет. И также закрывается.
Да, культ личности заметили не зря. Этот фильм самый старый в списке, особенно если взять год окончания первоначальных съёмок – до правок по воле партийных начальников. Тогда и название изменили с глубокомысленного «Застава Ильича» на более простое и понятное «Мне двадцать лет». Хотя возможно оно и отсылает к вырезанной сцене – одной из самых сильных сцен фильма.
В ней растерянный герой видит то ли во сне, то ли в фантазиях своего погибшего на фронте отца. Не то отец видится ему, не то он видится отцу.
«Надо жить» - посоветовал отец
«А как?» - растерян сын
«Тебе сколько сейчас лет?»
«Двадцать три» - сын
«Ну вот, а мне двадцать один. И как я могу тебе советовать?» - отец
ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Когда краткий список уже сформировался в уме, я заметил ещё одну деталь. Выходили фильмы с промежутком в 20 лет. Как будто одно поколение отвечало предыдущему. Как будто описываемые в «Заставе Ильича» парни выросли, стали отцами и столкнулись с теми же проблемами, что и их родители когда-то. А разговор с ними запечатлели уже их дети.
«Любопытно было бы узнать, молодой человек, по каким принципам вы собираетесь существовать в обществе.»
Заговаривает отец девушки героя нового фильма – «Курьер» 1986 года. Новое поколение, будто леопарда в карьере, ищет смысл существования и так же примеряет на себя семейную жизнь и военную – те устоявшиеся модели, которые кажутся с одной стороны ненавистными и отталкивающими, а с другой – понятными и потому привлекательными.
Но отшучивается от ответственности и отрицает пугающую серьёзность своего выбора.
«А принципы самые несложные. Хотелось бы иметь приличный оклад, машину, квартиру в центре города и дачу в его окрестностях. Да, и ещё – поменьше работать.»
Курьер и его поколение бравирует перед старшими, которые напуганы не меньше и оттого эмоционально реагируют на оцепенение детей.
«Ну, материальные блага необходимы, в этом нет ничего предосудительного. Но всё же нужно заслужить их. Надо приложить какие-то усилия. <…> А иначе, мой юный друг, никак. Никак не получится.» - серьёзно заявляет отец
И получает ухмылку, которую воспринимает как пощёчину.
«Почему же? А если жениться? Ну, к примеру, обольщу вашу дочь, женюсь на ней – и дело, можно сказать, в шляпе. <…> Найдёте же возможность в институт меня пристроить, тёпленькое местечко выхлопотать и квартиру постараетесь купить. А?» - парень
Здесь очень гармонично смотрелось бы продолжение разговора из «Заставы…», где бравировала бесстрашием дочь, а не парень главный герой. И делала она это прямым текстом.
«Просто я не хочу каждый день говорить тебе спасибо за то, что я живу, встаю утром и ничего не боюсь.» - говорила она
Пытается убедить в этом то ли его, то ли себя. Но никого не убеждает. И родитель всё равно беспокоится, злится, кричит, позабыв те чувства, что испытывал когда-то сам. Эти мысли озвучивает другой персонаж «Курьера».
«Я хочу знать, что он хочет! Хочу знать, кого я вырастил! Имею я на это право или нет? Пусть он мне скажет: “Ты старый осёл, ты жил не так! Я буду жить по-другому”. Но пусть он скажет! Но ведь он же молчит!»
ИЗОБРАЖАЯ ПОДРОСТКА
Спустя ещё двадцать лет – на этот раз ровно – выходит ещё один фильм с такими вопросами и возмущением старшего поколения. Но на этот раз на месте нового поколения такие же дурашливые, растерянные тридцатилетние – поздно взрослеющие новые подростки.
Фильм «Изображая жертву» 2006 года обходится с ними без жалости и симпатии. У них нет ответа и они считают его несуществующим. И потому им на всё плевать. Они бы стали частью проекта "Разгром", если бы могли. Они бы уничтожили что-то красивое и притворились раковым больным, чтобы оказаться утешенными между больших женских сисек бывшего бодибилдера. Острят, придуриваются и ждут чего-то, сами не зная чего.
«Вы откуда вообще все прилетели? Вы же в тех же школах, у тех же учителей… Родители почти мои ровесники! <…> Вам что надо-то в жизни? Вы вообще как её прожить хотите? <…> Вы ведь не такие сопляки уже – вам по тридцать лет! У меня в ваши годы уже ребёнок был с женой!
Да, пожалуй, разговора с прошлым не получится с «Изображая жертву». Но включить в список мне показалось важным. Потому что погружает кино в голову не меньше. И голова эта полна схожих чувств, хоть и реагирует иначе. Плюс, отлично демонстрирует произошедший сдвиг психологического возраста относительно биологического.
И главное [пофигу]! И то что [пофигу] тоже [пофигу]! <…> И главное, притворяться научились! Раньше бунтовали, это была общественная позиция: нам, мол, от вас [ничего] не надо, мы протестуем. А щас!..»
ЗАСТАВА ИЛЬИЧА
Курьер готов придумывать себе имена и роли. Жертва не хочет быть никем, потому что ни в чëм не видит смысла. Авторитетов нет, ориентиры обесценены. И только караульный у заставы вписан в правила, которые не может нарушить, но в которых ему тесно.
Меняются поколения, но пока не меняются обстоятельства. Страхи, радости, войны, режимы. Ильич всё ещё на месте. И понять нам друг друга, мне кажется, не так трудно. Сложно лишь сделать понимание обоюдным.
CONCLUSION
Спойлерить фильмы и лишать удовольствия первого просмотра не смею. Напротив, стремлюсь заинтересовать. Без выводов – лишь подмечая важное. А также задаваясь вопросом о том, что скажет наше поколение через три года, когда подойдёт срок.
А что думаете вы?
