Нина медленно обвела взглядом двор, в котором сидела уже более двух часов. Конец апреля. Цветет вишня. Воздух, наполненный ароматом цветов, пьянит, словно молодое вино. Невозможно оторвать взгляд от бело-розовых лепестков. Нина сидела возле дерева, и над ее головой кружили пчелы, совершенно не обращавшие на нее внимания. Их было так много, что гул от них разносился по всему двору. Надо же, раньше никогда не обращала внимания на то, как это красиво. У нее во дворе растут три вишни, абрикос, персики. Но разве уследишь всю эту красоту в череде дней.
Сюда она пришла вместе со своей дочерью. Гадалка Тамара, как ее называли в станице, славилась своими точными предсказаниями, и дочь Нины буквально затащила мать к ней на прием. Людей собралось много. Но во дворе было тихо. Каждый был погружён в свои мысли.
Жжжж, жжжж… не унимались пчелы.
И почему раньше она не замечала этого гула. Он же такой громкий. В какой момент она перестала жить? Чувствовать? Черно-белая вереница дней. И она в ней. «А я же живая. Живая!» — яркое осознание заставило ее вздрогнуть.
Настойчивый, с нотками упрямства голос дочери Нади вернул Нину к реальности.
— Мам, ты чего? Не переживай. Я говорю тебе, что это поможет. Ну не может, не может выпасть столько горя на одну семью.
— Судьба просто такая у нас, доченька. Каждый несет свой крест.
«Каждый несет свой крест», мысленно повторила Нина снова. Грудь словно сдавили железобетонным блоком. Трудно дышать. Опять этот приступ немой беспомощности. Она попыталась сделать глубокий вдох, но воздух застрял где-то в груди. В голове шумело. Все еще прохладный воздух, несмотря на довольно-таки раннюю весну, заставил Нину поежится, и она плотнее укуталась в свою старенькую вязаную кофту.
— Проходите. Следующие.
— Пойдем, мам.
Нина медленно встала и взяла дочь под руку.
Небольшая комната, в которую они зашли, утопала в цветах. Ситцевые, в мелкий голубенький цветочек занавески на окнах. В центре комнаты круглый стол с белоснежный скатертью. Старинные часы на стене пробили половину второго. Нина даже не подняла глаза на них. Ее внимание привлекли иконы. Много икон. Когда они вошли, Тамара наливала себе чай. Женщина стояла у полураскрытого окна спиной к свету, и лучи апрельского солнца скользили по ее шее и волосам. Взгляд Нины скользнул снова на стол. На нем лежала колода уже заметно потрёпанных карт.
Ох, не люблю я это все, - прошептала она, обращаясь к дочери. - Господь нас не простит.
— Ну, проходите. Чего замерли на пороге.
Замявшись, Нина сделала шаг в комнату. За ней последовала Надя.
Присаживайтесь, - гадалка взглядом указала на старенький диванчик, стоявший в углу комнаты. Нина оглянулась. В углу над диваном был образ Девы Марии.
«Какой запрос?», прозвучал голос Тамары, не дав Нине погрузиться во все более нарастающее чувство вины.
— В 19 лет умер сын, Юрий. Совсем молоденький был. Нина замялась. Каждое слово отзывалось дикой болью. — Погиб в аварии. С невестой своей. Пожениться собирались. И вот как все обернулось.
А потом, через несколько лет, снова пришло горе. Умерла моя Людочка в родах. 24 ей всего было. И ребеночек тоже. Мертвый родился. Катенькой назвали. Слезы катились по щекам Нины, а руки с силой сжимали носовой платок, так, что аж пальцы побелели.
Она вспомнила, как в первые дни пятилетняя внучка, еще не понимавшая, что мамы уже нет, все время спрашивала про Люду.
— Бабушка, я хочу лицо, как у моей мамы.
Тогда слова внучки возвращали Нину к реальности и не давали провалиться в пропасть.
Муж Пётр замкнулся в себе и ругался на Нину, когда она начинала плакать. Она понимала, ему тяжело. Он держится. Положено так держатся мужику. А она не могла. Да и как можно держаться, когда Господь забрал двух детей. Не положено так, не положено хоронить детей.
Нина оглянулась на дочь в попытке найти поддержку. Надя тут же отреагировала, взяв мать за руку. Нина почувствовала, как тряслись руки Нади. Столько лет она делила с ней горе, хотя и у самой в жизни все несладко: муж в тюрьме, двоих детей сама поднимает. Бедная девочка.
— Мам, про папу еще расскажи.
— И муж мой, Петя, тоже нас оставил, ушел к детям, на небеса. А мы вот тут остались. И Нина разрыдалась, теперь уже в голос.
— Сочувствую вам. К Тамаре приходило много людей и каждый со своими проблемами: развод, разлучница, безбрачие, безответная любовь, неизвестное будущее. Эта история выделялась из череды проблем, с которыми Тамаре приходилось работать. И правда, слишком много горя выпало на плечи этой маленькой хрупкой женщины. Ей было искренне жаль Нину.
Тамара перемешала колоду.
— Снимите карты левой рукой и разложите на три кучки.
Нина тут же повиновлась.
— У вас выпали трефы. Это почти всегда неприятность. А в сочетании с … Так. Это что-то из молодости. Все началось, когда вам было лет восемнадцать-двадцать. Вспомните, что тогда с вами происходило.
Нина вспоминала..
Перед глазами возникают картинки из ее жизни, одна за другой, так явственно, как будто это происходит с ней наяву.
Ее родная деревня. Нет, хутор. Всего одна улица. Небольшой шалеванный домик, и мама хлопочет во дворе. Опять гуси забрались в огород. Вот проказники. Мама все причитает.
Первое лето после того, как она уехала из родного места. Закончила техникум и уехала в большой город.
«Там перспективы», — говорила ее мама Вера.
Сколько же ей тогда было? Восемнадцать? Девятнадцать? Да разве сейчас это важно.
Мысли вновь уносятся в тот теплый июньский день.
Это был ее первый отпуск. Она приехала домой всего на неделю. Весь день хлопотали с мамой по хозяйству, а вечером прибежала двоюродная сестра Дашка.
— Пойдем на дискотеку. У нас там весело.
Дискотека проходила в местном деревенском клубе. Обшарпанные стены. Несколько дней назад местные активисты выкрасили деревянный пол в красновато-коричневый цвет. Перед танцами его натерли до блеска, но старые половицы предательски поскрипывают. Небольшого роста мужичок с длинными, по залихватски закрученными усами, настраивает свой аккордеон. Мелодии, издаваемые стареньким инструментом, то взмывают вверх, то вдруг резко опускаются вниз.
Нина искоса поглядывает в большое зеркало в темно-коричневой оправе, висевшее на стене. На ней любимое голубое платье, такого же оттенка как и ее глаза. Ох, сколько комплиментов она слушала про свои глаза. Наверное, и впрямь она была красива.
«Как давно это было?.. – мелькает мысль. – Давно!, тут же отвечает сама себе Нина. Неужели я была так молода и… счастлива?..» Да, теперь она уже немолода. И счастлива ли?
Свет гаснет и в комнате воцаряется полумрак. Мужичок с усами начинает играть вальс. Площадка тут же наполняется танцующими в такт музыке парами.
Чьи-то теплые, крепкие руки подхватили и закружили ее.
Всего только на несколько секунд Нина впала в сладкое забытье… Они вместе, танцуют, такие молодые и счастливые: она, Нина, и он, Петр.
Всего один короткий танец, который стал началом их большой любви.
Потом были веселые заливистые мелодии и Дашка, которая не пропустила ни одного танца. Нина слушала и не слушала музыку. В мыслях она вспоминала этот танец. Да это же был ее первый танец. Как его забудешь.
— А ты уже познакомилась с моим Петей?, — сбивчивым голосом прокричала Дашка. С красными разгоряченными щеками и чуть растрепавшимися волосами, она была такая забавная.
— Вы встречаетесь? Нина посчитала важным уточнить этот момент. До сих пор помнит она эту неловкость. И как растерялось тогда.
— Вроде как встречаемся. Ночует он у меня иногда. Ну, ты понимаешь. И Даша заговорщически подмигнула.
Даша и Петя встречаются. Но почему же она так расстроилась? И почему так хочется увидеть его еще раз. Хоть одним глазком. Нет, нет и еще раз нет! Они не смогут быть вместе.
После дискотеки Нина с Дашей пошли домой. Дашка жила чуть ближе, и Нина несколько домов прошла в одиночестве, погрузившись в свои мысли.
Вот и она дома. Калитка тихо скрипнула и распахнулась. «Ну почему мама вечно не закрывает калитку», пробормотала себе под нос Нина. Она закрыла хлипенькую щеколду. Деловито проверила еще раз, насколько прочно держится замок.
Двор плохо освещен.
—Так. Где-то тут посажены цветы, не наступить бы. Взгляд Нины скользнул по двору и упал на крыльцо. Оттуда к ней шел высокий и статный мужчина.
«Боже, да это же Петя…»
— Что ты тут делаешь?
— А я пришел сюда и больше никуда не пойду.
«Боже мой, что же мне делать?», промелькнуло у нее в голове. Мне нужно уйти. Ему нужно уйти.
Но поздно — их глаза встречаются друг с другом. Уже все решено. Или, возможно, все было решено еще раньше, там, на небесах.
«Я больше никуда отсюда не уйду», — повторил Петя.
И в этот момент сердце Нины томительно сжимается в груди…
Увидев девушку тогда в первый раз на дискотеке, Петр понял, что влюбился, как мальчишка. Он и правда в тот момент все для себя решил. Нина будет его. И нет другого варианта. А Дашка? Дашка. С ней никогда не было ничего серьезного. Она должна это понимать.
Да, это было в его характере. Сказал, как отрезал.
Петр был старше Нины на 10 лет. Взрослый, состоявшийся мужчина. Он прошел через годы войны, которые только закалили его характер. И Нина, молоденькая девушка. Юная, хрупкая, наивная. И бесконечно любящая своего мужчину. Они были как две половинки. Он — нерушимая скала и она — его тихая гавань.
Через несколько дней пришли сваты. А потом свадьба. Свой дом. Трое детей. И счастливая, да, вопреки всему, счастливая жизнь.
— И все таки я вижу тут порчу. На вас наложили порчу, понимаете? Это девушка. Молодая. Вижу кровное родство.
Тамара на минутку задумалась. В комнате воцарилась тишина. Опять этот пчелиный гул. Из открытого окна в комнату вливался мягкий воздух, принося с собой божественный аромат цветущей вишни. Ну как? Как она могла не замечать его раньше?
— Нина, возможно, вы узнаете кого-то?
Тишину прервал голос Тамары.
— Мама, а может это…
«Тссс», — шикнула Нина. Она знала, кто это может быть. Но нельзя, нельзя ей задавать такие сокровенные вопросы. У каждого человека есть свое, личное, и никого она не пустит в свои мысли.
Да и какой толк в том, что она скажет, что знает, кто это может быть? Теперь это совершенно ни к чему… Жизнь прожита,и Нина это прекрасно понимала. Исправить ошибки молодости уже не будет никакой возможности. Да и нужно ли их исправлять?
Невыдуманная история из жизни. Рассказ посвящаю моей горячо любимой бабушке Нине.
Фото взято из открытых источников Яндекса.